Мой дед по линии матери Калиничев Пётр Михайлович с гражданской войны был кавалеристом, кадровым офицером РККА. Перед войной, в связи с потерей кавалерией стратегического военного значения, Пётр Михайлович прошел переобучение, став командиром мотоциклетного полка. В 1940 году полк был передислоцирован в Литву. В октябре того же года полковник Калиничев стал слушателем московской Академии ВВС. Грянула война. Петра Михайловича срочно направили в Ленинградский ВО по его прежней специальности: там формировалась 25-я отдельная кавалерийская дивизия, начальником штаба которой он был назначен. Такие спешно формируемые дивизии называли «лёгкими». 25 июля в состав действующей 34-й армии Северо-Западного фронта вошла новая дивизия, состоявшая из трех кавалерийских полков, 900 сабель в каждом, и вспомогательных эскадронов. Боевые задачи 25-й кавдивизии менялись, но главным было: найти и уничтожить – любой урон, нанесенный врагу, был бесценен. 12 августа под Старой Руссой дивизия приняла участие в контрударе по стремительно прорывавшейся к Ленинграду немецкой группе армий «Север», действуя по тылам противника отдельными эскадронами в районе поселка Дедовичи. В этом рейде кавалеристам противостояли 32-я пехотная дивизия вермахта и дивизия СС «Мертвая голова». Пройдя через болота, они смогли выйти им в тыл и успешно атаковать. 18 августа от командарма был получен новый приказ: повернуть на северо-восток, соединиться с двумя стрелковыми дивизиями и приготовиться к наступлению. Задача была очень сложная: за два дня марша кавалеристам предстояло пройти более ста километров, часть пути проходила по открытой местности с многочисленными водными преградами. Уже в первое утро марша, 19 августа, дивизию обнаружила и атаковала вражеская авиация. В отсутствии зенитных средств, в течение суток кавалеристы потеряли больше половины личного состава и всю артиллерию. Остаткам кавдивизии удалось сосредоточиться юго-западнее Старой Руссы, в строю осталось всего около 800 бойцов. Но уже вечером того же дня их бросили в бой: в районе деревни Смолево была обнаружена и уничтожена колонна немецких мотоциклистов. Немцы перешли в контрнаступление. 25-й дивизии поставили новую задачу: задержать врага, прикрыв отход главных сил 34-й армии за реку Ловать. Но 20 августа под деревней Петрухново под удар немцев попал штаб дивизии. В именном списке потерь командно-начальствующего состава 25-й кавдивизии того периода под номером один значится начальник штаба полковник Калиничев, в графе «когда и по какой причине» записано: «без вести пропал 20.8.41. в р-не дер. Петрухново Лен.области». Не смотря на то, что контрудар Красной Армии под Старой Руссой завершился неудачей, он всё же отвлек часть сил немецкой группы армий «Север» от наступления на Ленинград. А значит достиг главной цели: дал время на подготовку города к обороне, сломить которую врагу так и не удалось. Совсем недавно, благодаря рассекречиванию архивов МО стало известно, что дедушка попал в плен. Подробности пленения Петра Михайловича, видимо, так и останутся тайной. Могу лишь выразить уверенность, что в плен он попал, не имея возможности сопротивляться, что косвенно подтверждает факт его быстрой смерти в немецком концлагере. В сентябре 1941 года на вокзал югославского города Марибор прибыл эшелон, доставивший около 3300 советских военнопленных, среди них находился и Пётр Михайлович. Состояние пленных было ужасным. Товарные вагоны были набиты ими до отказа, двери наглухо закрыты, нужду приходилось справлять на месте. Тела умерших оставались в вагонах до самого Марибора. С перрона узников доставили в шталаг XVIII-D (306) – базовый лагерь для команд военнопленных. Из-за скудного рациона их физическое состояние стремительно ухудшалось. Голод усугубляли тиф, чесотка и дизентерия. Спать приходилось прямо на бетонном полу. Всего осенью-зимой 1941-1942 годов из 3300 прибывших в сентябре в шталаг умерло около 2800 советских военнопленных. Не пережил ту зиму и Пётр Михайлович… Немцы неплохо вели документацию, поэтому известна не только точная дата его смерти – 20 ноября, но и номер ямы, где его захоронили – №29. Позже его перезахоронили на городском кладбище, там сейчас мемориал. Горькая правда лучше неопределенности статуса «пропавшего без вести». Тем более, стало известно место захоронения... От чего умер Пётр Михайлович – от боевых ранений, от голода, от тифа? Впрочем какая разница? Нетрудно представить себе муки, которые испытывал он – изможденный, заросший, с ввалившимися глазами в рваной одежде на ледяном бетонном полу. О чем думалось ему в последнюю ночь с 19 на 20 ноября? Какую тоску и горечь чувствовал в душе – наверняка пленным постоянно врали, что уже пали и Москва, и Ленинград. Какие последние слова прошептали его холодеющие губы? Не узнаем никогда. Петру Михайловичу не удалось услышать от своих внуков такое теплое обращение: «деда Петя», но он отдал свою жизнь за то, чтоб это услышал я... Светлая ему память! И царствие небесное…