ВОСПОМИНАНИЯ ЕКАТЕРИНЫ ИВАНОВНЫ КАЛЕМЕНЕВОй, участницы Великой Отечественной войны. Родилась я 25 октября 1923 года в городе Котельнич Кировской области. Когда началась война, мне было 18 лет. 22 июня 1941 года под утро, в 4 часа, стали оповещать по радио о том, что началась война. Москва, голос диктора : «От Советского информбюро…». Немецкие части взяли такие-то города… Идет призыв! Заработали военкоматы. По первому призыву шли наши отцы, братья, сестры. Много было добровольцев. Я как сейчас помню, мы, несколько девушек, пошли в военкомат, просились добровольно в армию. Добились! Всё же нас взяли. Котельнич – узловая железнодорожная станция. Там формировались воинские эшелоны. В одном из таких эшелонов отправили и нас. Ехали в товарном вагоне, в котором перед отправкой спешно соорудили нары. Едем, едем… День и ночь едем. Наконец прибыли в город Беломорск (районный центр в Карелии, портовый город). Нас повели в душевую, переодели в военную форму. И теперь мы уже солдаты… Построили всех. В строю перед лицом командира мы принимали воинскую присягу. Клялись, что будем служить честно и добросовестно, выполнять все приказы и распоряжения, не щадя сил и даже жизни. В Беломорске нас с подругами распределили по разным воинским частям. Меня и ещё несколько девушек направили в военно –санитарный поезд ВСП-110. Начались страшные фронтовые будни. Вывозили раненых со всех участков фронта, например, из-под Архангельска. Раненых везли в глубокий тыл для дальнейшего лечения. Состав наш был Вологодского формирования, в эшелоне - 13 вагонов с ранеными. В каждом вагоне – по 80 человек. На три вагона полагался один проводник, одна старшая медсестра. На каждый вагон с ранеными - одна медсестра, две санитарки (зачастую была только одна), один часовой в наряде (другой в это время отдыхал) Нередко вовремя погрузки раненых на эшелон налетали немецкие самолеты и начинали бомбить. По ночам строго соблюдали светомаскировку, грузили раненых впотьмах. В пути немецкие самолеты преследовали санпоезд: бомбили, вели варварские обстрелы с бреющих полётов. Вот тут начиналось самое трудное: приходилось медперсоналу особенно потрудиться – таскали раненых в кусты, под деревья. После налёта возвращали всех в вагоны на свои места. Многих недосчитывались после обстрела. Тех, кто погиб во время бомбежки или обстрела, оставляли на местах. Докладывали начальнику поезда о потерях. Эшелон двигался дальше. Когда санпоезд прибывал в место назначения, раненых выгружали, увозили в госпиталь. А персонал санпоезда готовил вагоны к новому рейсу на фронт – мыли всё до блеска снаружи и внутри, проводили санобработку, таскали тюки с бельём, заправляли постели. И снова - к фронтовой полосе. Потом меня и ещё несколько девчат перевели в службу связи 73-го отдельного батальона 173 –го стрелкового полка. Эта служба называлась ВНОС – воздушное наблюдение, оповещение и связь. Служба проходила в Мурманской области недалеко от города Кандалакша, на станции Ручьи. Связисты жили скрытно, в землянке. На верху – только курсоуказатель с окружностью в 360 градусов на наблюдательной вышке. Личный состав – семь девчат и один мужчина – наш начальник. Нас обучили по силуэтам, по рисункам различать немецкие самолеты. Какие - истребители, какие – бомбардировщики, какие- разведчики. Всё изучили до тонкостей. При налете немецкой авиации связисты должны были быстро определить по шуму мотора, если самолеты далеко, какого типа летят самолёты, сколько их, по какому курсу двигаются, как далеко находятся. Если близко – по конструкции самолета. Мы уже знали, какое у них вооружение, сколько человек в экипаже. Наша задача - при налёте быстро передать в зенитные части всё, что мы установили. Если на станции стояли составы, немецкие лётчики старались их разбомбить, чтобы они не могли доставить на фронт снаряды и вооружение. А станция – в 200-х метрах от нашей землянки и наблюдательной вышки. Бомбы падали совсем рядом. Составы сопровождались зенитками. При бомбежке они взлетали на воздух. У меня до сих пор всё это, как будто перед глазами. Закончилась бомбёжка. На станции творится хаос. Горят составы, рвутся снаряды, пули летят в разные стороны. После бомбёжки нужно быстро наладить связь, восстановить взорванные пути. Начальник нашего поста пошёл как-то на устранение аварии. Горели вагоны, в них взрывались патроны. И в него шальная пуля попала. Прямо в сердце. Отвезли мы его в город Кандалакша, там и похоронили. Замены ему временно не было. Остались мы, девчата, одни. Так и работали одни. Старались всё делать так, как он учил. Справились. По приказу командования направили нас потом в армейский полевой госпиталь АПГ-1023. Этот госпиталь срочно оборудовали в землянке в пяти километрах от морского залива. Раненые к нам поступали с передовой линии фронта. Мы лечили их на месте, возвращали в строй. Как началось наступление советских войск, наши части двинулись вперед. И мы, оставив землянку, перешли на палаточную систему работы. Двигались за нашими частями. Очень трудная была работа, из сил выбивались. Приехали на новое место – надо развернуть полевой госпиталь. Установить операционную и перевязочную палатки, ещё палатку, где раненые ожидали операцию или перевязку. Да ещё маскировку провести надо – фронт-то прядом. На землю стелили деревянные щиты вместо пола. Ставили печки, мыли полы. А воды-то нет… Снег соберем, растопим. Он чуть подтает, мы быстрей полы мыть. А тут уже и раненых надо встречать…. Перевязки, операции… А раненых - поток. Надо успевать. Личному составу отдыха не было. После обработки раненых отправляли в эвакуацию. Снова приказ о наступлении. Нам опять приходилось сворачиваться и двигаться дальше. В пути приказ – «Ни шагу за колею!» Это значит, что немцы, отступая, ставили кругом мины. Машины двигались вереницей, растянулась она далеко-далеко. Двигались и днём, и ночью. На рассвете прибыли к месту назначения. А там только что отгремел бой, ещё не успели собрать убитых. Определили нам место, где расположится наш госпиталь. Это были финские домики, откуда недавно выбили немцев. Вот тут-то мы наконец отогрелись! На улице мороз, вьюга. А у нас в домиках тепло, печки топили коксовым углём, который немцы для себя припасли. В Заполярье зимы морозные, снежные. Северное сияние – красиво очень. Ночи такие светлые, что читать можно. Потом наши войска заняли Никель, Петсамо (Печенга) и другие города на берегу Баренцева моря. А от городов –то ничего не осталось – только место, где они были, да руины. Линия Севрного фронта протянулась за городом Мурманском, важным морским портом в Заполярье. От Мурманска тоже ничего не осталось – весь разбомбили. Однажды нас подняли по тревоге ночью. Стоим в строю и тут нам объявляют, что война закончилась. Это было 9 мая. Победа! Стоим в строю и смотрим – вокруг зарево: бьют залпы из снарядов, цветных ракет. Какая радость! Мы друг друга целовали, плакали от радости. Но потом нам сказали, что пока успокаиваться ещё рано - враг озверел. Неизвестно, когда на отпустят домой. Демобилизовали нас 25 июня. В госпитале по окончанию войны нас перед строем наградили медалями «За оборону Советского Заполярья» и «За победу над Германией». Ещё у меня было четыре благодарности. Войну мы знаем не по рассказам. Всё сами пережили, своими глазами видели, что такое война. И никогда не забудем того, что пережили за четыре года войны. Наш народ хочет мира на земле. Пусть наши дети и внуки никогда не увидят ужасов войны. (Екатерина Ивановна Калеменева записала эти воспоминания 5 мая 1980 года, когда готовилась к встрече со школьниками)