..."Сейчас смотрю на фотографию своего старшего брата Ильинского Александра Николаевича, лейтенанта, командира взвода пятьдесят четвёртой стрелковой дивизии, погибшего в Сталинградской битве двадцать восьмого декабря 1942 года, и думаю: «а было ли у него детство?» Мальчишка в пургу, непогоду брал санки, топор, в стоптанных валенках, в худой одежонке шёл по лесу, увязая в сугробах, исхудалый, обессилевший, и откуда брались силы! Никогда не возвращался без дров.Весело трещали в печи дрова, изба наполнялась теплом, и радостно было встречать маму, которой удавалось редкие часы проводить дома с детьми. Видя слёзы на глазах матери, когда она брала свою малютку из колыбели, мой старший брат решил успокоить её, обнял и сказал: «Не горюй, милая мамочка, вырастим мы детей, лишь бы ещё-то не было». Она вспоминала как-то этот эпизод. Улыбнулась печально в ответ на слова сына. Вот так был воспитан мальчик, что и не ведал, не знал, что без папы детей уже не будет"...

..."Старший мой брат был очень одарённым, талантливым юношей. Он мечтал об актёрской карьере. Как-то в таёжную глубинку приехали артисты из города Ленинграда. Как это произошло, я не знаю, но они увидели игру
моего брата в школьном спектакле и заинтересовались им. Устроили ему просмотр и пригласили после школы поступать в театральный институт вне конкурса"...

..."Вскоре к нам приехал и старший брат, ему ещё не исполнилось восемнадцати лет. Я помню его рассказ об окончании школы. Был прекрасный июньский вечер, произносились торжественные речи, играла музыка, уже наступил рассвет, а расходиться не хотелось, и вдруг прозвучало жестокое слово «война». Это было громом среди ясного неба. Всем классом двинулись к военкомату, а там уже осаждали двери взрослые мужчины. Шуре посоветовали ехать к матери, и вот он снова с нами. Несколько дней остаётся до восемнадцати лет. Попрощавшись с мамой и с нами, он отправляется пешком в военкомат (от села было тридцать километров до города), не дожидаясь повестки. Из города он уже не вернулся: отправили в Вольское лётное училище, а вскоре перевели в Саратовское пехотное. Видимо, просто не хватало самолётов, но я навсегда запомнила его в лётной форме. Это случилось совершенно неожиданно. Хвалынск и Вольск находились недалеко друг от друга. У них проходили учения. И когда их самолёты приземлились, оказалось, что до села Елшанки, как говорится, рукой подать.
Сижу я у окошка одна и вижу, как мимо окон проходят два лётчика. Двери открываются, и я оказываюсь на руках своего брата. Не прошло и нескольких минут, как радостно вбежала мама, появился братишка Петя и сестрёнка Варя. Мама накрыла стол, и вот последний раз в жизни мы сидели все вместе за столом, но никто из нас не знал, что это никогда не повторится. Боже! Как нежно прижималась я к нему, сидя у него на коленях, и как горячо оспаривала своё старшинство над ним, утверждая, что я старше, так как цифра 33 больше 23-х. На прощанье он долго подкидывал меня вверх, ловя руками, а я громко смеялась детским беззаботным смехом. Мне через несколько месяцев исполнится восемьдесят, но вспоминая эти мгновения, я не могу сдержать слёз. Никто из нас и не предполагал, что больше мы никогда не увидимся..."

.."Держу в руке его фотографию, а с неё смотрит на меня юноша. У него открытый, серьёзный взгляд, умное лицо. Мама хранила пожелтевшие листочки с переписанными ролями и письма, пришедшие с фронта. Порой, перечитывая их, я чувствовала его тревогу не за себя, а за маму, за брата и за своих сестрёнок. У него, я уверена, не было даже мысли о смерти. Он думал о городе, в котором родился, что нужно защитить от фашистских
захватчиков. Я даже почему-то не думаю, что кто-то из его взвода остался жив. Погибли все, и самого командира сразила фашистская пуля. Как же можно допустить, что во многих городах нашей страны разгуливает
молодежь, разукрашенная фашистскими знаками, наглая, несущая гибель тем, кто не похож на них. Я рассчитываю на разум нашего правительства, чтобы оно с корнем выжгло эту заразу"...

..."Ушёл из жизни наш Шурочка, совсем юным (ему было всего девятнадцать лет). Какая-то душевная боль появилась в моём сердце, что вот я, его любимая младшая сестрёнка, не могу отдать земной поклон брату, заснувшему вечным сном. Не имея надежды, всё-таки обратилась в военкомат своего города и поняла, как только я рассказала о своей цели разыскать братскую могилу, что эти люди помогут мне. Очень благодарна
им за продолжительные поиски, за то, что проявили заботу о захоронении погибшего воина-лейтенанта Ильинского.
С замиранием сердца читала ответ начальника Отдела Военного Комиссариата Волгоградской области (г. Суровикино) о том, что лейтенант Ильинский Александр Николаевич внесён в именные списки станции Нижний Чир (Суровикинского района Волгоградской области), а карточку, установленного образца, выслали в адрес Военного Комиссариата Волгоградской области, директору памятника ансамбля «Героям Сталинградской битвы на Мамаевом Кургане»
Мне уже выслали фотографию братской могилы, и теперь я могу навестить своего любимого брата, отдать ему земной поклон и тем, кто лежит с ним. Только, благодаря таким патриотам не сдалась Россия-матушка. Я живу воспоминаниями о своём брате, часто думаю о его гибели. Мне представляется тот бой, в котором сразила его фашистская пуля. Почему-то в голове возникают разные картины его прощания с жизнью. Вижу его бегущего с винтовкой в руке, увлекающего за собой взвод. Силы врага превосходят, Раздаётся свист пуль, скрежет метала. Это идут танки врага, а в них вооружённые до зубов фашисты. Наши солдаты один за другим падают на мёрзлую землю, уже покрытую плотным снежным покровом. Разыгравшаяся вьюга слепит глаза, коченеют пальцы бойцов, державших винтовки. Снег становится красным от пролитой крови погибших. Никогда не узнать мне, сразу ли сразила его фашистская пуля. А может, он был ранен, истекал кровью, а его друзья или лежали тут же, или ещё продолжали бой. А наш Шурочка лежал и смотрел на бездонное небо. А чём думал он? О родном городе, до которого не дошёл, о матери, о своих сёстрах, о брате, о Родине. И вокруг никого, только слышны залпы отдалённого боя. Снег засыпает его раны, мороз пробирается в его тело...
...Мысли улетучиваются, а глаза остаются открытыми. Стихает ветер, и снег укрывает его своим покрывалом. Всё кончено. Жизнь остановилась. А может быть, в последние минуты жизни он вспомнил свою первую и последнюю в его жизни девушку. Я помню её это была моя учительница Нина Александровна.
Когда мы были уже в селе Елшанке Шура, закончив школу, приехал к нам с Урала. Ему не было ещё восемнадцати лет, и в военкомате посоветовали ехать к матери, и там уже, когда исполнится восемнадцать лет, обратиться в военкомат. В школу я пошла в сорок первом году в первый класс. Моей учительнице было девятнадцать лет (она закончила пед.училище после семилетки). И вот городская девушка, миловидная, добрая, скромная, попадает в село. Встречая меня из школы, брат познакомился с ней и, по-моему, был очарован её красотой, добротой души, любовью к детям. Завязалась дружба. Представляю, как бродили они по сельским тропинкам за окрестностью села, вели разговоры, а может быть, размышляли о будущем. Все почему-то тогда считали, что война скоро закончится, наверное, они строили свои планы, думали о будущем, возможно, Шура впервые поцеловал девушку..."
Из книги З.Н.Ананьевой "Перелистывая страницы судеб"