Ицкович Хана Борисовна.

… я до сих пор помню, как провожали отца на фронт. Мне тогда было немногим более 8 лет. Но я хорошо вижу на вокзале суровые лица женщин и детей, которые провожали своих родных на фронт. Мой отец, Ицкович Борис Моисеевич в июне 41-го года был призван в армию для переподготовки и 30 июня должен был придти домой. Но 29 июня в составе 91 ачинской дивизии он ушел на фронт… его отпустили на два часа домой, попрощаться с семьей, кроме меня в семье был 8-месячный братишка. В день отъезда погода стояла тихая, теплая. К вокзалу подавали составы, грузили технику, бесконечным потоком шли солдаты на погрузку. К провожающим подбегали на несколько секунд уходившие на фронт солдаты, чтобы попрощаться.
Осенью нас отправляли за Чулым, где находилось подсобное хозяйство, копать картошку. Железных ведер не было, нам давали корзины, сделанные из лыка, куда мы её клали. Корзины были тяжелые, мы их по 2-3 школьника таскали по полю, собирали колоски, на току веяли зерно. Я даже не могу сказать точно, чем нас кормили, но была какая-то каша. Никто не плакал, все знали, что чем больше мы сделаем, тем ближе будет конец войны.

Я училась в школе №2, нас из основной школы перевели в маленькую школу №4, которая находилась по ул. К. Маркса, где сейчас жилой дом. В городе появилось очень много беженцев, прибавилось и детей в классах. Занятия щли в три смены.
Маму мы с братом почти не видели, потому что кроме основной работы у неё были и воскресники – чинили одежду воинов, заготавливали лес за Марганцевым рудником…В это время мы с братом находились под присмотром бабушки. Шили кисеты, вязали носки и собирали посылки для фронтовиков.
Письма от отца приходили редко, но мы знали, что сибиряки воюют под Москвой… дети как будто стали старше, спрашивали друг друга, что пишут с фронта, переживали все вместе потери родных.
После разгрома немцев под Москвой письма от отца стали приходить чаще, не считая перерывов на бои и когда он находился в госпитале, за время войны он был трижды ранен.