Немецкая каска.

 В детстве ( я 1971 года рождения) я проводила лето в деревне Тимохино Калужской области в доме прадедушки и прабабушки Харламовых Егора Ефимовича и Анны Егоровны. Одно из воспоминаний тех детских лет- ржавая немецкая каска, наполненная водой, и куры, набирающие в клюв эту воду и смешно запрокидывающие головы, чтобы выпить её. Эта каска вызывала у меня тогда страх. Мы, дети, много знали о той войне. В школе читали рассказы, учили стихи, готовили театральные постановки ( их странно называли  так: «монтаж» ) о войне. Родители рассказывали нам о тех страшных годах. А фильмов о войне сколько было пересмотрено! У прабабушки и прадедушки  в избе на одной из стен были прикреплены фотографии наших многочисленных родственников. Была среди них и особая. С неё смотрел симпатичный молодой парень- Павел, мой двоюрный дедушка, которого я никогда не видела. Он погиб в первые дни войны совсем юным ( девятнадцати лет ещё не было). Какие шансы были у мальчишки против отборных фашистских убийц?

 Чем старше я сама становлюсь, тем больше восхищаюсь своей прабабушкой Анной Егоровной. Какая нелёгкая у неё судьба! Родила она семерых детей. Они с прадедом из крестьянских семей, но «беднотой» никогда не были: и корова была, и лошадь, и маслобойка своя (когда колхоз стал создаваться, сдали её туда). Всё «богатство» трудом собственным и трудом детей нажито. Но в 1937 году прадеда посадили на 11 лет- припомнилась та маслобойка!  А через 4 года война. Бабушка  Павла на фронт проводила, с шестью детьми в Тимохино осталась. Немцы к Москве рвались. Тимохино ими занято было. Двух старших детей, Егора и Анну, бабушка в дальней лесной деревне у родственников спрятала. В Германию молодёжь угоняли. Сама с четырьмя младшими в сарайчике жила. В избе немцы хозяйничали. Но, к слову сказать, нашей деревне ещё повезло. По отношению к оставшимся жителям жестокости не было. Кому-то из детей даже шоколадки немецкие перепадали. Это с августа до декабря 1941 года примерно было. Потом немцев погнали от Москвы, деревню освободили. Но изба бабушкина сгорела. И тогда она с  шестью детьми  построила времянку. Жить-то надо где-то.  Как моя худенькая, хрупкая бабушка это смогла?

 Второй её сын, мой дед Егор Егорович, прибавив себе несколько месяцев, в начале 1942 года ушёл добровольцем на фронт. В его красноармейской книжке значится: стрелок, автоматчик, сапёр. Был трижды ранен. Награждён Орденом Красной Звезды и медалями «За победу над Германией», «За освобождение Праги». Войну закончил в Праге. Генерал Глаголев, под чьим командованием дед закончил войну, в Москву его забрал. В Кремлёвскую охрану планировал надёжного бойца устроить. Но не судьба. При проверке выяснилось, где отец его за свою маслобойку расплачивается. Таких людей в Кремлёвскую охрану не брали. Остался мой дед в Москве. На заводе работал. Прадед Егор Егорович  ( в 1948 году домой вернулся)  о несостоявшейся карьере сына плакал бывало. Виноватым себя считал. В самом Кремле ведь мог бы служить!

  Ещё один военный эпизод  нашей семьи я знаю. Когда деда моего, Егора, ранило, прабабушка, оставив пятерых младших под присмотром соседей, поехала за сотни километров в госпиталь. с собой везла приданное своё- кольцо какое-то у неё дорогое было. Так вот обменяла она его на мешок муки и мешок картошки. Договорилась с бабушкой какой-то местной. Та пекла лепёшки, картошку варила и подкармливала её Юрочку ( в деревне почему-то деда Егора Юрой всегда называли). А сама вернулась в деревню к младшим.

 Моя тётя, дочь «Юрочки», всегда поздравляет меня с 9 Мая. И всегда начинает так: « Дочь солдата поздравляет внучку солдата…». В детстве мне это как-то смешно казалось. А с возрастом я от этих слов плакать начинаю. Жалко мне так их: Павла нашего и всех-всех убитых, израненных, осиротевших, овдовевших. Не хочу я ничьих чужих касок на своей земле!

Только бы память нас не подводила! И своим детям я, наверное, тоже буду каждое 9 Мая говорить: « Внучка солдата поздравляет правнуков солдата…».

Шабанова Светлана Сергеевна, внучка СОЛДАТА.