Мой дед Груздев Василий Васильевич, гвардии лейтенант, заместитель командира по политчасти 1 стрелкового батальона 996 стрелкового полка 286 стрелковой дивизии 21 армии Ленинградского фронта погиб 12 июня 1944 года.

Родился он в 1914 году в Москве, жил на ул. Доргомиловский Вал, работал слесарем на заводе им. Бадаева и играл в драмкружке при заводе.

Призван в РКК был Киевским РВК г. Москвы с января 1942 года. Воевал на Северо-Западном фронте, а также в партизанском отряде на Брянщине. Награжден Орденом Отечественной войны первой степени посмертно. В наградном листе, который я нашла на сайте Минобороны значится:

"Тов. Груздев в боях за прорыв укрепленной полосы противника на Карельском перешейке и освобождение города Териоки 10-11 июня 1944 г. участвовал лично в танковом десанте и провел большую работе по подготовке и проведению танково-десантной операции со всем личным составом батальона, проявил при этом мужество и отвагу. Тов. Груздев при дальнейшем преследовании отступающего противника 12 июня 1944 года пал в бою смертью храбрых".

И всего лишь за месяц до гибели он написал это письмо, датированное 9 мая 1944 года:

"Здравствуйте мои дорогие!!!

Вот уже скоро месяц как меня с вами нет. Как быстро летит время, как будто это все было только вчера, а в самом деле я уже успел отъехать довольно таки большое расстояние и побывал в тех местах, где я еще ни разу не был, и о чем я и не жалею. Так как я был в подобной местности, это еще в 42 году. Теперь же опять придется месить грязь.

Погода здесь стоит неважная, все время дует ветер с моря, вернее с залива, а позавчера был такой сильный снег, что мы думали, началась вторая зима, но на завтра он растаял, и следа от него не осталось, кроме грязи.

Местность здесь не плохая, знаменитая, было когда-то очень много фонтанов. Теперь конечно от них почти  не осталось следа, дома все разрушены, мирных жителей в деревнях почти совсем нет, проклятый немец увел к себе в рабство и теперь очень редко, где можно встретить мирных жителей, которые чудом остались дома, а об остальных ничего не слышно. Здесь он сидел, паразит, очень долго и вышибить его было вероятно очень трудно, это видно по местам недавних боев. Он здесь бросил очень много техники, которой обстреливал город. Очень много битых фрицев. Нам, вероятно, тоже придется пробивать здесь брешь и закончить освобождение нашей Родины. Этого ждать осталось не долго.

Ну, живу я пока не плохо, кормят нас хорошо. Кроме того получаю дополнительный офицерский паек: на десять дней 400 гр сливочного масла, 250 гр легкого табака, 350 гр сахара, 150 гр печенья и банку рыбных консервов.

Зоя, получила ли ты от меня три письма, которые я тебе писал. Одно должны были опустить в Москве и два из Ржева. Как дела с отцом, не приехал ли он домой. Как жизнь в Москве? Ну, пока до свидания.

Целую всех крепко,

Вася

…Мне опять не пришлось справить как надо 1 мая, были в вагоне, ехали на фронт. Правда водочки 200 гр выпить пришлось."

Ничего особенного, наверное, в этом письме нет, таких писем с фронта писалось тысячи. Мне же запомнилось оно со школьных лет потому, что в нем упоминается местность, знаменитая своими фонтанами, т.е. Петергоф. Позже, не единожды бывая там, каждый раз вспоминала именно эти строки из письма.