Бабушка... какое теплое слово! В памяти всплывают варенье и оладьи, йод на сбитые коленки и ее приговаривание- терпи солдат, генералом будешь, Мягкая теплая улыбка и ...орден на парадном жакете. В детстве это воспринималось как что-то невероятное БАБУШКА и воевала?! 

Потом нашел анкету, составленную в очередную партийно-бюрократическую комиссию:

Родилась 20 сентября 1919 г.  в с. Грушевка Апостоловского района Днепропетровской области в семье служащего.

Родители : отец Кибин  Карп Ефимович (?), (умер в 1947 г.), Мать Кибина Феврония Яковлевна, сестра Кибина (в зам.Малышева) Ксения Карповна. Брат Молдаванов Анатолий Меленьтьевич. Родные проживали в Херсонской области Нововоронцовский р-н, с. Ново-Воронцовка.

В 1936 г. окончила 8 классов Ново-Воронцовской средней школы. В 1939 г. – окончила фельдшерско-акушерскую школу в г. Херсоне. С 1939 по 1941 гг. работала в должности  заведующей фельдшерско-акушерского пункта района Большая Александровка. В феврале 1941 г. выехала в Крым, где работала в качестве фельдшера  в санатории  Госкурорта г. Саки

В июне 1941 г. призвана в РККА Сакским райвоенкоматом в спец. звании старшего военфельдшера  при 142 мед. сан. батальоне 172 дивизии Приморской армии в качестве старшей операционной сестры в Крыму. Бухта Камышовая г. Севастополь, где и была 1 июля 1942 г. пленена с полным составом 142мсб. С июня 1942 по август 1942 г. находилась в лагере военнопленных. С августа по октябрь 1942 г. – в лазарете для военнопленных в г. Симферополь. С октября 1942 по апрель 1943 – медсестрой в симферопольском лазарете для военнопленных. С Апреля 1943 по апрель 1944 – медсестрой при доме увечных воинов и военнопленных.

С апреля 1944 г. при освобождении г. Симферополя советскими частями  освобождена из плена и помещена в спецлагерь по проверке военнопленных при 51 армии 4 Украинского фронта в г.Симферополе. После прохождения спец. проверки была восстановлена в старом звании старшего военфельдшера и направлена  для дальнейшего прохождения службы в 953 ордена Кутузова стрелковый полк 257 Краснознаменной ордена Суворова Сивашской стрелковой дивизии  в качестве фельдшера санитарной роты. В сентябре 1944 переведена в 503 сп 91 сд  (1 Прибалтийский фронт)в качестве  фельдшера сан.роты

С декабря 1944 по январь 1945 находилась в госпитале № 35-37 на излечении, по окончании которого направлена на прежнюю должность в 953сп 257 сд. С января по февраль 1945 – в госпитале 35-37. С февраля по март 1945 г. – 729 сп 145 сд. После расформирования в марте 145 сд. направлена в 90 гв.сд. (II Белорусский фронт) в качестве старшего фельдшера отдельного батальона связи, переданного позже  26 механизированной дивизии 85 мехкорпуса. По окончании боевых действий на территории Германии проходила службу в составе частей Северной группы войск.

В марте-апреле 1946 г  - демобилизована.

Из боевых наград - орден Красной звезды. Медали "За Оборону Севастополя" не имеет. Видимо не надо было в плен попадать...

Она почти никогда не рассказывала о войне. Все время отговаривалась- мол, что может рассказать операционная сестра армейского госпиталя... Операции, кровь, бинты, опять операции, опять кровь, умершие мальчики, которых так и не дождутся дома... 

И ни слова о Симферопольском концлагере. 

Только однажды, как-то случайно всплыла в разговоре эта тема. И мы узнали крошечную часть того, что пережила она и тысячи советских солдат, брошенных в Севастополе. Утирая слезы она рассказывала как ворвались в госпиталь (в Камышовой бухте) румыны и стали сбрасывать лежачих раненых в море, как их потом гнали по дороге смерти на Симферополь, как через несколько дней ее нашла ее мать (моя прабабушка, которую я помню) -Фения Яковлевна. Не знаю как и что она говорила коменданту лагеря, но бабушку перевели из разряда военно-пленных в гражданские заключенные, а потом разрешили жить в симферопольском "гетто" с обязательной явкой на работу в лагерный лазарет. Она не рассказывала в подробностях о том, что было там, но ее слезы говорили обо всем. (Это потом, в интернете, мы узнали о том, что это был за лагерь). И о проверках СМЕРШа она тоже рассказывала. Но не те страшилки, которыми сейчас заполнены всевозможные "мемуары" и "исследования". В доказательтво могу показать ее лагерные документы, сохраненные ею. Гораздо страшней ей было уже после войны, когда ветераны штурма Душанбе и Ташкента с презрение фыркали ей в след (потому и медаль за Севастопль не вручили...)

Да не о медалях и орденах говорила она, не о них жалела. А о тех кого не успела спасти, кто умер на столе, или в госпитале, так и не дождавшись своей очереди.

Незадолго до своего ухода она рассказала о том, что увидела в страшном месте Прибалтики, с певучим названием Саласпилс..Как будто предчуствовала сегодняшнее вранье про "адаптационно-трудовые учреждения",

Спустя многое времы по ее уходу мы, ее внуки и правнуки, вспоминаем все это и понимаем, что расссказы фронтовиков, какими бы они не были, это завещание нам хранить Память, не превращаться в манкуртов.

Мы любим Вас, наши дорогие. Мы гордимся Вами.