Дедушка, отправив из своего дома троих на фронт, очень внимательно вслушивался в сводки Совинформбюро. Слова "Говорит Москва" приковывали его слабый слух к черной тарелке репродуктора, висевшего на стене в передней.
Дед часто присаживался к окну в ожидании почтальона. Местный курорт был преобразован в крупный эвакуационный хирургический госпиталь. Санпоезда прибывали на станцию "Ангара", теперешнюю Усолье-Сибирское. Составы осторожно подводили в железнодорожный тупик у городской окраины. Тогда раненых везли мимо дедушкиного дома. Перевозили, как правило, с наступлением темноты. С прибытием новой партии бабушка прислушивалась у закрытого окна и говорила: "Может, привезли и нашего".
Пошел уже предпоследний год войны. И никто еще не знал о скорбном часе, когда от небольшого украинского городка Апостолово, что на далекой Днепропетровщине, бомба-похоронка устремилась к нашему дому. Дед, как обычно, поджидал у окна почтальона. Распечатав конверт, он вдруг сменился с лица, еще больше сморщился и занялся горьким плачем. В руках у него была похоронка. Слова, выведенные мужским убористым почерком и сегодня звучат подобно грому: "Ваш сын Григорьев Алексей Федорович пал смертью героя...
Плакали все: отец и мать, лишившись сына, дочь - отца, сестры - брата, дедова изба - хозяина, а Родина и город - своего защитника, "одного из лучших и бесстрашных разведчиков" - писал командир в своем письме-извещении.
Даже через 70 лет сердце щемит от тревоги за будущее. Ведь у нас теперь уже свои дети и внуки, а мы намного старше своих дядек, которые уходили на фронт защищать своё Отечество.