КОЛИНА  ФИАЛКА   
                                                                                 
Когда погибает человек,
с ним умирает первый его снег
и первый поцелуй, и первый бой.
Все это он берет с собой.
Таков закон безжалостной игры:
не люди умирают, а миры.  
"...только что закончился бой. Мы расположились   недалеко от передовой на берегу реки,  отдыхаем после боя,  погода хорошая, светит солнце.  Пули здесь не свистят, только снаряды рвутся часто, так как немцы стреляют по лесу, где мы расположились. Воздух  свежий, кругом лес.  Здесь много цветов,  сорвал и посылаю тебе, сестричка, и маме в письме  фиалку..." Так начиналось очередное письмо   моего дяди Коли,  разведчика,  который в 19 лет погиб под Смоленском.  А в тот день он, еще живой, своей рукой сорвал этот фиолетовый  цветочек  и отправил его в дальний путь, по которому он пройдет почти полвека. Девятнадцать  лет  ему исполнилось в январе 1943 года. В своем, как он всегда писал "небольшом", письме Коля пишет:" Вот что, мама, 16.01.43 день моего рождения, исполняется 19 лет, прошу отметить этот день. Если есть мука, состряпайте пельмени и покушайте в честь моего рождения." А вот отрывок из письма, написанного летом 1943 года, где он пишет:" ...пока придет это письмо, у вас в огороде поспеет кое-что. Ох, и покушать бы огурчиков ваших! Ну, если жив буду, то наверстаю."  Совсем мальчик, только что покинувший родной дом, даже не ощущал страха перед войной, или по крайней мере не писал об этом своим родным, чтобы  не волновать, вспоминает о мирной жизни, надеясь выжить в этой "мясорубке". Спрашивает в письме сестру, почему она ничего не пишет о разливе реки, о том, как проводит время, кто из друзей еще не ушел на фронт, сообщает, что не получает писем от отца и старшего брата, которые тоже были на фронте. И  сам рассказывает в письмах,  что живут они весело, потому что у кого-то из ребят есть баян, иногда показывают фильмы, бывают концерты.  Май 1943 года. Коля пишет:" Нахожусь на передовой,  сделал себе землянку и занимаюсь наблюдением за противником".  В мирной жизни он был заядлым рыбаком, любил  охоту, хорошо ориентировался на местности, поэтому и попал в разведчики. И тут же беспокоится в письме:"Заготавливайте, мама, все на зиму, хотя и трудно это, я знаю. А мы кончим войну и опять встретимся дома, и заживем еще лучше." Но, к сожалению... вот что пишет Колиной маме, моей бабушке, его  фронтовой друг :" ...15 августа  1943 года нам пришлось брать населенный пункт. Враг оказывал нам сопротивление, но мы и наши танки пошли громить врага. Я и Николай действовали  рядом. Разорвался снаряд, и осколок попал ему прямо в лоб. Я и мои товарищи подняли его, он еще был жив, перевязали  и на носилках унесли в санчасть. Ранение очень тяжелое, если выдержит, то это - большое счастье. За него я отомщу, и перед ним поклялся бить, бить без пощады фашистов. Будьте уверены в победе."  Больше писем от Коли не было, и вскоре пришла похоронка.  "Ваш сын... в бою за Родину, верный  воинской присяге, проявив геройство и мужество, был убит 15. 08. 43."
 

   Эти  письма, дорогие сердцу моей бабушки Насти, тихой и невероятно доброй ,  хранились в сундуке. Почти каждое лето мы, четыре внучки, приезжали к бабушке.  И это было традицией достать Колины письма из большого сундука, украшенного с незапамятных времен картинками и вырезками из старых газет,  которые мы, естественно,  изучали и, конечно же, читали письма с фронта. Особенно трогательным было письмо с фиалкой. Это было какое-то чудо - видеть, трогать, едва касаясь, этот уже высохший цветочек, сорванный рукой  человека, чья фотография всегда, сколько я себя помню, висела над столом.  Это была  фотография Коли, бабушкиного среднего сына. И вот ведь что удивительно!!! Когда мы были детьми на нас смотрело лицо взрослого человека, героя войны, но шло время, мы взрослели, а наш Коля молодел с каждым годом, и теперь  Коля для меня, родившейся после войны, по возрасту является внуком.  Коля всегда присутствовал в нашей "летней, деревенской"  жизни, так как за этим столом в бабушкином доме, над которым висела фотография,  мы ели, рисовали, читали, играли с дедом в "дурака", а Коля с фотографии всегда молча наблюдал  за нами. У бабушки в маленькой комнатке, где все это происходило, были две иконы - Колина фотография на стене рядом с репродуктором,  а в уголке - икона Пресвятой Богородицы. Думаю, что молилась она обеим иконам.        
          

  Уже много лет спустя я, вспоминая бабушку, Колю, обратила внимание на то, что она никогда не рассказывала нам о нем. Никогда я не видела ее плачущей из-за потери сына, видимо, горе ее было очень глубоко  внутри, и она никого и близко не подпускала даже к воспоминаниям о своем сыночке,(говорят, что, когда пришла похоронка, она потеряла сознание), сама тихо вспоминала о нем долгими,  зимними вечерами, когда мы,  внучки, разъезжались по домам, а они с дедом оставались одни до следующего лета, когда мы разноцветной,  веселой стайкой снова влетим в их двор и в их жизнь. И вот только тогда, когда мы уезжали, она позволяла себе всплакнуть на прощание. Помню, мы отъезжаем от их небольшого домика, оборачиваемся, чтобы махнуть рукой, а бабушка левую  руку обернула фартуком, а правой рукой держит кончик платка, какие  обычно  носят деревенские бабушки, и утирает тихонько слезы. И стоят она рядышком с дедушкой, прощаясь с нами перед долгой  зимой. Жаль, что я не узнала у них  никаких подробностей о жизни Коли. Остались фотографии, сурово молчащие  и смотрящие на нас из прошлого лица, его письма к сестре и  маме, листочки из блокнота, куда он записывал имена боевых товарищей, слова песен, делал какие-то записи. Небольшие листочки бумаги, на которых тонко подточенным карандашом маленькими буквочками, велись эти записи. Эти листочки и все, что у него было, прислала его матери и сестре замечательная медсестра по имени Антонина из госпиталя, куда он был доставлен после ранения. Удивительно, но записи, сделанные в 1943 году, такие четкие, как-будто написаны пару лет назад. Не чернилами, а простым карандашом! 
        

 Шло время, мы подрастали и все реже приезжали к бабушке с дедом. Я работала экскурсоводом,  а в том небольшом городке, где жили мои дед и баба, открылся краеведческий музей.  Но никто, кроме меня,  не согласился  возить туда наших городских экскурсантов.  Я же согласилась сразу , потому что  хорошо знала городок, его историю  и могла каждый раз, пока экскурсанты были в музее, забежать в гости к моим родным.
       

 Однажды в музее начали готовить зал, посвященный Великой Отечественной войне. Я проговорилась, что у моей бабушки хранятся письма с фронта. Позже я об этом очень пожалела. Бабушку уговорили, и она отдала все письма, включая и то, где была ФИАЛКА. Каждый раз, когда я приезжала из города с группой, подходила к витрине, где лежали Колины треугольнички, и любовалась фиалкой, которая просто лежала на открытом письме, ничем незакрепленная. Приехав в очередной раз, я с ужасом обнаружила, что фиалки нет на старом месте. Мне с горечью сообщили, что наводя порядок на витрине, открыли ее, пронесся сквозняк, и фиалочки  не стало.  Она даже не долетела до пола, рассыпалась, превратившись в прах. Вот так завершился путь той маленькой фиалки, который занял почти полвека. Сорок шесть лет она мирно лежала в сундуке Колиной мамы, она берегла ее, изредка доставая из солдатского конверта, вспоминая своего Колю, который был тяжело ранен в голову и умер в госпитале 15 августа 1943 года в Смоленской области. Там и похоронен. 
"Я вас любил, я жизнь любил, но не моя вина , что мало жил...Теперь для вас я ветром стану, березкою, травинкою, цветами. Дотронься,  мама, это-я."

                   Нет Коли, нет фиалки, но есть ПАМЯТЬ, вечная память о павших. Чтобы помнить о них устанавливают памятники с  Вечным Огнем, который  в общем-то может и погаснуть(задует ветром, например), но не угаснет наша память. Каждый раз, заходя в зал  музея, где рассказывают о войне, подхожу к Колиной фотографии . И на меня с фотографии, сделанной  перед его уходом на фронт, внимательно смотрит молодой человек, мой дядя, который теперь моложе меня  на 47 лет, отдавший свою жизнь за Родину. Загорелое лицо простого паренька с белой полоской лба, видимо, от надвинутой на лоб кепки, которую он носил, не снимая  в то последнее, пока еще мирное для него,  лето. И я говорю ему:"Привет, Коля!"  А в ответ тишина...
                    Уже давно закончен бой,
                     Руками всех друзей
                     Положен парень в шар земной,
                     Как будто в Мавзолей.