В июне 1941 года мне было два с половиной года. Наша семья жила на Украине. Многим памятны строки: "22 июня, ровно в четыре часа, / Киев бомбили, / Нам объявили, / Что началася война". Наш город тоже бомбили. Отчетливо помню взрывы, огонь, воронки, свист бомб, крики о помощи, плач, ужас... С маминых слов знаю, что нас, семью военнослужащего, эвакуировали на Урал в первые же дни войны. Как мы ждали писем с фронта от отца, от дяди Кости! А когда почтальон приносил долгожданный треугольничек, мама, тётя и бабушка помногу раз перечитывали каждую строчку и то, что между строк. В доме был громкоговоритель, и взрослые замирали, слушая военные сводки, до дыр зачитывали газеты. И все свято верили в победу.

Месяца через три после дня Победы, вернулся с войны мой отец, живой, здоровый, в орденах и медалях. Мы, дети, всё допытывались, сколько "фрицев" он убил, и очень огорчились, что ни одного. Папа нам терпеливо объяснял, что он топограф, и в мирное, и в военное время его работа - составлять подробнейшие карты, а они нужны ничуть не меньше, чем снаряды, и нужны срочно...

Он любил рассказывать его историю. Передовые части очистили от немцев лес. Николай Иванович, тогда старший лейтенант, получил приказ - составить план местности. Однополчане предупредили: местность простреливается снайпером. Но он ждать не мог, когда уберут снайпера, карта нужна была срочно. И он побежал через лес. Бинокль был на очень коротком ремешке, висел на уровне груди, как раз против сердца.

Выстрела Николай Иванович не слышал, но когда, желая сориентироваться, поднёс бинокль к глазам, ничего не увидел, так как окуляр пробили сразу две пули. Снайпер метил прямо в сердце...