(Сохранились собственноручно написанные, на 7 тетрадных листах. Оставлен авторский стиль.)
«По окончании Виленского Военно-пехотного училища в марте 1942 года я был направлен в распоряжения Южно-Уральского военного округа. Оттуда меня направили в формировавшую дивизию в районе станции Бузулук. Я получил должность командира минометного взвода 82 мм минометов. В составе этой дивизии (не помню какая) мы отправились на Брянский фронт, где я и принял первое боевое крещение с фашистскими захватчиками.
Как горько не было, но все же, мы с боями отступали и уничтожали живую силу и технику противника. Помнится мне деревня Муравьевка, рядом с которой на возвышенности была ветряная мельница (господствовавшая над полем боя), где засела в то время немецкая «кукушка», уничтожавшая наших политработников и командиров, кроме того, она вела корректировку огня по нашей пехоте, которая с боями отступала. Моему взводу было приказано уничтожить ветряную мельницу, а потом перевести огонь по наступающей пехоте немцев, пока наши части не отойдут и не займут оборону. Приказ был выполнен. Нашей части грозило окружение, нашу часть немец разрезал на несколько частей, и мы, не имея связи с подразделениями, выходили с боями, уничтожая живую силу и технику противника. Мы вынуждены были отступать (через какие города и поселки не помню) и дошли до Воронежа в нижний парк, где нас расформировали и меня направили в Липецк в резерв Брянского фронта, а оттуда меня направили на формировку на Урал. Кажется Красноуфимский район деревня Крылова в состав 284 стрелковой дивизии, которой командовал полковник Батюк.
Я был назначен заместителем командира минометной роты в отдельный учебный батальон. Дали пополнение-большинство сибиряков. В сентябре месяце 1942 года мы вступили в бой под Сталинградом в составе 62 армии генерала Чуйкова. Через Волгу мы переправились ночью по частям. В Сталинграде ночью, почти на рассвете, мы вышли по оврагу в тыл немцев, где они в ту ночь заняли несколько домов и улицу. Мы с ходу приняли вынужденный бой и выбили немцев и заняли оборону, но без никакой ориентации. Мы не знали где наши, а где немцы. Потом связь наладилась между нашими подразделениями. Помню, что 22 или 23 сентября немец нас выжал на берег Волги в районе «нефтесиндиката» и начал бомбить с самолетов. Что он только не бросал и рельсы, и бочки, и колеса с вагонов. Но нас он ничем не запугал. Мы его отбросили на три квартала и закрепились. Мы вели кровопролитные бои в Банном овраге, в особенности под мостом у трубы, где дивизия занимала оборону и находился штаб дивизии. Потом нашей 284 стрелковой дивизии был приказ занять оборону и удерживать до победного дня на Мамаевом кургане, где мы обороняли его до последнего. На эту господствующую высоту немец бросался по несколько раз за день в атаку, и все мы их отбивали, хотя ряды наших солдат все редели и редели. Нейтральная полоса между нашими солдатами и немцами была на расстоянии броска гранаты. Приказ был, чтобы каждый солдат закреплялся на каждом продвинутом метре, за каждым поворотом траншеи или хода сообщения, и каждый боец при уничтожении врага занимал его место и смотрел, что бы дальше продвинуться и стоять насмерть. Бывали такие дни, что мы по несколько раз отбивали атаки противника и выдирались на высоту до водонапорных башен, так что кровь с-под ногтей шла. Но всё же, мы удерживали каждый метр священной земли.
Оставалось нас мало, и каждый солдат оборонялся за десятерых и больше. Какая была радость и поднятие духа у солдат, когда наша доблестная Красная армия пошла в наступление 19 ноября 42 года и 22 ноября окружила Сталинградскую группировку Паулюса со своей 330 тысячной армией. Мы, оставшиеся в живых солдаты, применяли все виды оружия, которые в то время были на вооружении солдат. Когда в январе месяце 43 года Сталинградскую группировку разрезали на Южную и Северную, наша 284 стрелковая дивизия пошла на уничтожение Южной группировки и 30-31 января мы покончили с Южной группировкой и водрузили Красное знамя на водонапорной башне у южного вокзала и тогда войска 64 армии взяли фельдмаршала Паулюса. Ночью, с 1 на 2 февраля, был приказ 284 стрелковой дивизии переброситься на Северную группировку в район тракторного завода, где мы и покончили остальные очаги Сталинградской битвы в 2 часа дня 1943 года, а 6 февраля был митинг на южном вокзале, где я перед строем оставшихся солдат прочитал стихотворение «Проложим дорогу побед». После митинга уехали на формировку в Шевченковский район и занимали второй эшелон обороны, потому что под Чугуевом был первый эшелон. Здесь нашей 284 стрелковой дивизии в поселке Шевченково (ст. Булацеловка) вручали гвардейское знамя. Нашу 284 стрелковую дивизию переименовали в 79 гвардейскую стрелковую дивизию. Это был для нас, как ветеранов Сталинграда, торжественный праздник. Но мы его, конечно, отметили как старые, как говорится, однополчане. А 62 армия генерала Чуйкова стала 8 гвардейской армией.
17 июня 1943 года наша дивизия в составе 8 гвардейской армии после формировки пошла на освобождение Донбасса. В Рощи близ Двуречной нам командир дивизии генерал-майор тов. Батюк вручил медали «За оборону Сталинграда». Потом перед строем своих солдат я прочитал своё стихотворение «Встречай Донбасс». И мы пошли в наступление на Голую долину левее Изюма или Славянска (не помню). В июле месяце 1943 года Голая долина переходила из рук в руки раза три, но всё же, мы ею овладели. Помню, что 22 или 23 июля самые жаркие бои были на подступах к Голой долине. Здесь мы много потеряли своих солдат и офицеров, которые участвовали в Сталинградской группировке. После тяжелых и упорных боев мы овладели Голой долиной. Здесь погиб прославленный наш командир 79 гвардейской стрелковой дивизии генерал – майор Батюк (мы его звали Батей). Здесь и я, как командир миномётного взвода, тоже получил тяжелое ранение в голову и больше в наступлениях не участвовал».