«По почину бригадира колхоза с.Икряное Марии Алексеевны Гавриловой, заменившей ушедшего на фронт мужа, родилось замечательное начинание – ремонт флота и орудий лова своими силами. Члены бригады (30 бударочных звеньев) изыскали в личном хозяйстве 104 погонных метров леса, 21 кг гвоздей, 38 кг пакли, 10 кг скобы. Все, что делали раньше моторно-рыболовные станции, на что требовались государственные средства, теперь выполнялось силами самих колхозников в предельно сжатые сроки. Движение новаторов скоро приняло массовый характер и новые формы.

Министерство рыбной промышленности, узнав об этом начинании, распорядилось, чтобы оно стало достоянием всех рыболовецких колхозов. Одной из первых женщин в стране было присвоено М.А. Гавриловой высокое звание «Отличник рыбной промышленности». Позже она была награждена орденом Ленина.Далее со слов журналиста, бравшего у моей бабушки интервью:

"И вот прошло много лет. Я еду в Икряное и узнаю, что Мария Алексеевна – Почетный житель села, пенсионер, но работает по мере сил на складе рыболовпотребсоюза. Застал я ее в маленькой вахтерке. Первое, что подумалось: уж не на лов ли она опять собирается? В руках – игличка, на коленях – сетная дель. Потом я узнал, что она сшивала кутцы для картофеля.

- Вы, - спрашиваю, - Мария Алексеевна Гаврилова? Улыбнулась приветливо.

- Давно уж, - отвечает, - Лексевной стала, а то раньше Машей да Марией звали.

Показал я ей снимок в книге, где сфотографирована она у сетного крыла с такой же игличкой в руках.

- И вот те на! – чуть слезами не залилась знатная рыбачка. –Была, была и я молодой, не бабушкой уродилась… Только что ж теперь-то давнее вспоминать? Прошло, как не было…

В наше время и блокнот не всегда нужен. Включили мы магнитофон и записали рассказ Гавриловой. Вот о чем она рассказала:

- К началу войны муж мой Алексей Михайлович Гаврилов был председателем колхоза имени ВКП(б) в Икряном. В августе его мобилизовали в армию. Проводила я его. И не одна я, половина мужчин из колхоза ушла на фронт. А время-то путину начинать. Война войной, а хлеб сей, работу знай. Вот и сорганизовалась у нас женская речная бригада, ни мало ни много- 156 человек у меня под командой образовалось. Старые да малые, а большинство – бабы.

Путину отвели. Зимой по льду ловили, а к весне-то надо готовиться. Были тогда моторно-рыболовные станции, они нас и орудиями снабжали, и ремонт флота вели. И вот с чем я ни обращаюсь в МРС, все мне отвечают: того нет, сего нет… В войну-то и иголка цену имела. Эдак, думаю, мы и весну-то в неконопаченых бударках встретим. Бабы, девки, говорю, давайте плотников не ждать, давайте по чуланам пошарим и, что можно, пустим в дело, на ремонт бударок.

Голь-то, говорят, на выдумки хитра. Вот так и мы: где старых гвоздей надергали да усадили ребятёшек выпрямлять их, где кованцы–крючья снастные старые пилили да гвозди из них делали. Скобы нет – давай банки консервные используем. Вместо дранки – поленья, что поровней на лучину щепили. Паклю из изб попробовали брать - не гожа. Сухая, ломкая да и не дело это одно ради другого зорить. Тогда приспособились – тонкую дель сетную брали, смолили ее да конопатили ею лодки.

Табор цыганский стоял у нас под селом. Я к ним. Никто меня не уполномочивал. Сама пошла. Вы, говорю, мастера хорошие – кузнецы! Помогите! На другой день половина табора за дело принялась, только звон стоял… Так вот всю войну и управлялись своими силами.

Ловили мы в ту пору с бригадой у девятой огневки по Главному банку. Позже там целый поселок построили. А тогда жили в землянках да в палатках. Кругом камыш, страх и темень по ночам. Огни нам не велели зажигать – немец-то над нами летал… А потом и бомбить начал нефтяные караваны… И вот, бывало, как ночь посветлее, рискуем, плывем с сетками без фонаря… Канал-то узкий, один раз чуть не угодила под танкер…»

А в конце рассказа попросила меня М.А.Гаврилова, если буду в Москве, съездить в Подольский район, найти село Каменку, посмотреть, есть ли на братском памятнике имя ее мужа А.М.Гаврилова. Погиб он 5 декабря 1941 года. Я твердо обещал ей. Про себя подумал: никто еще не поставил памятника скромности русской солдатской вдове. Прощаясь, сказал Марии Алексеевне: «Спасибо, мать!»"