Из воспоминаний: «Когда в 1942 году фашисты рвались к Волге, в газете «Комсомольская правда» была напечатана статья комсорга ЦК Кировского завода г. Ленинград о необходимости создании сверхплановых танков и подготовки комсомольских экипажей для них. Тогда же в Удмуртской республике проходили комсомольские собрания, молодёжь последовала примеру ленинградцев – создать противотанковый артдивизион имени Комсомола Удмуртии.

Удмуртцы также собирали средства с предприятий и колхозов республики. Только за одни сутки было собрано 22 170 рублей, и поступление средств продолжалось.

Лучшие комсомольцы были отобраны в дивизион! В г. Воткинске Удмуртской республики находилось Ленинградское артучилище. В этом училище майор Скрябин проводил занятия по военному делу с зачислением комсомольцев в дивизион.

На территории школы №17 были поставлены палатки, стал приезжать командный состав и комсомольцы для артдивизиона, куда мы с братом Владимиром были зачислены. Мы проводили военную подготовку и работали с комсомольцами на заводе по изготовлению орудий для дивизиона.

Колхозы выдали нам конную тягу, предприятия лёгкой промышленности – обмундирование. Вот так и была создана боевая единица противотанкового артдивизиона им. Комсомола Удмуртии и началась непосредственная подготовка к отправке на фронт…

22 сентября 1942г. состоялся митинг, выступил секретарь обкома ВЛКСМ т.Мерзляков, комсомольцы-добровольцы дали клятву беспощадно бить врага и вернуться с победой. Выполняя эту клятву, многие не вернутся, отдав свои жизни за Родину. Прозвучал прощальный гудок, и прозвучала команда: «По вагонам!»

Через пять дней мы прибыли в Московскую область, где вошли в состав 172 стрелковой дивизии и получили название: 174 отдельный противотанковый истребительный ортдивизион. 10 ноября выехали на фронт со станции Кубинка. 18 ноября прибыли на станцию Бобров, Воронежской области, где выгрузились и своим ходом отправились на Дон.

От Дона и началось наше боевое крещение – состоялись первые бои. Окопались на левом берегу, на правом была деревня, которая переходила «из рук в руки». Дон был подо льдом. Весь правый берег был сильно укреплён блиндажами, очень крутыми подъёмами. После артподготовки мы начали брать укрепления.16 декабря начали действовать. Очень трудно было преодолевать высоты. Впрягали по три пары коней и сами тянули за мешки, несли снаряды. Нужно было своим огнём помогать пехотинцам, так как была прорвана первая линия обороны. Со своей задачей наш дивизион справился.

Немцы подбрасывали подкрепление, оборону держали большей частью итальянские войска, а немецкие закрепились на следующем рубеже – в деревне Цапково. Нашу пехоту контратаковали, на помощь пришёл артдивизион и наша рота. Я тогда был ездовым расчёта – тоже приходилось не легко: нужно было доставлять снаряды и беспрерывно менять огневую позицию. С помощью нашего артдивизиона атаки были отбиты, но немец вновь и вновь атаковал, стараясь окружить Цапково. Им это всё таки не удалось. Очень помогли наши авиаторы. Вот так наш 174 дивизион провёл свой первый бой. После – на поле боя горели бронетранспортёры. А по дороге продвигаться было трудно – повсюду были тела убитых людей. Сколько тогда полегло бойцов батальона противотанковой роты!...

Враг после этого не захотел наступать, Цапково осталось за нами. Днём хоронили погибших товарищей и шли дальше – освобождать населённые пункты.

В январе 1943на подступах к г. Ново-Пскову батареи нашего дивизиона передали по полкАм. Нашу 1-ю батарею (а также 2-ю и 3-ю батареи дивизиона) передали 747 стрелковому полку. Нашей 1-й батареей командовал старший лейтенант Виктор Петрович Боул. Наша батарея шла, преследуя врага. На рассвете нужно было идти в обход, а мы пошли прямо по селу. Местные жители, увидев нас, были очень удивлены и рассказывали, что за пять минут до нас здесь были немцы.

Наш командир батареи остался позади, а бойцам приказал идти дальше. На окраине деревни мы заметили машины. Мы остановились. Оказалось, что машина забуксовала. Мы развернули орудие, четырёх бойцов отправили разузнать, но их встретили пулемётной очередью. Тогда мы открыли огонь, разбили машину, она загорелась, и стали взрываться боеприпасы. Мы разбили пулемёт и подожгли хату, откуда вели огонь враги. Так на моих глазах погибли ещё четыре товарища…

Завязался бой, немцы развернули орудия, мы вернулись в расположение и уж тогда организовали врагам «тёплую» встречу: более 30 немецких солдат остались лежать на земле…

Когда вернулись в расположение, увидели, что в живых остался только один боец Виктор Бельский. Он рассказал, что вёз на коне командира батареи и старшего лейтенанта политчасти, как вдруг дорогу перекрыли пятеро немцев. Комбат стал разговаривать по-немецки и спросил солдат, может они хотят сдаться в плен. А они ответили автоматной очередью и убили комбата и замполита. Бельский упал во время стрельбы, поднявшись открыл огонь из карабина и убил четверых, пятый немец успел скрыться. Мы совсем немного не подоспели, чтобы спасти наших командиров, пока расправлялись с другими захватчиками. Похоронили командиров и отправились дальше…

Сильный бой был за взятие села и станции Белокуракино. Немцы выгружались из вагонов. Вступать в бой пришлось сразу с марш-броска, который длился более суток. Наш расчёт занял огневую позицию на окраине, били прямой наводкой по станции, где стояли вагоны с немцами. Мы с братом Владимиром до этого времени всегда были в одном расчёте.

На этот раз командир орудия послал брата с донесением, тогда Владимир был ранен. Когда закончился бой, я проводил его вместе с другими ранеными в санчасть. Оттуда Владимир попал в госпиталь в Смоленск.

Мы всё время переписывались, в 1943 брат написал, что он уже в числе выздоравливающих, но... Однажды их подняли по тревоге, внезапное нападение, там брат и погиб…

Я пошёл дальше, участвовал в освобождении Контемировки, Балаклеи, Барвенкова, города Славянска, Красногорода и других. Шли в направлении Полтавы и Харькова…»