Был призван Катав-Ивановским горвоенкоматом в конце июня 1941 г. и после 2-недельного обучения в г. Чебаркуле отправлен на фронт.

Об участии в боевых действиях рассказывал очень мало. 17 января 1942 г. на Карельском фронте был ранен снайпером в левую руку и помещен в госпиталь. Пальцы на левой руке были повреждены по первую фалангу, мизинец оторвало совсем. Стрелял снайпер, отец заметил, с какой ели он стрелял, доложил старшине, тот по цепочке предупредил всех бойцов, и они дали одновременно залп по этой ели. Ночью бойцы слазили под эту ель и притащили снайпера, экипированного на 3 суток патронами, едой и теплой одеждой. В нем насчитали 18 пулевых отверстий.

Раненую руку лечили с 17 января 1942 г. по 22 марта 1942 г., что подтверждено справкой из госпиталя.

В июле 1943 г. на Курской дуге снова был ранен (контужен). Согласно Информации донесения о безвозвратных потерях 1345 стрелкового полка 399 Стрелковой дивизии 48 Армии Центрального фронта Галяткин Егор Мефодьевич, 1912 г., был убит. В семью пришла похоронка от 15 июля 1943 г. , сообщающая, что Егор Мефодьевич (по документам) погиб в боях за Курскую область, похоронен в Малоархангельском районе, в деревне  Панской. Но по его рассказам отца засыпало пластом земли при разрыве снаряда. Его обнаружили санитары с собакой, собиравшие с поля боя убитых. На телеге лежали уже 4 человека убитыми. Санитары сняли их, а отца повезли в медсанбат в деревню неподалеку. Хирург, пожилой капитан медслужбы, осмотрев его, велел санитаркам влить ему 300 грамм крови. Через некоторое время дед запросил поесть, на что капитан ответил, что раз есть просит – значит, будет жить. После госпиталя отец снова попал на фронт.

29 сентября 1943 года вновь был ранен осколками от мины в количестве 11 штук, 10 осколков достали через правую ключицу, а один осколок был близко к сердцу, его трогать не стали. Переправили из одного госпиталя в другой, третий, в конце концов он оказался в госпитале в г. Ташкент, оттуда и пришло письмо, написанное посторонним человеком, родителям и жене, что живой, находится на лечении. Он очень завидовал жизни в Ташкенте: тепло, море всяких фруктов. После излечения был признан негодным к строевой службе и в январе 1944 года приехал на долечивание домой к жене и родителям.