Трагедия местечка Хащевато
Это местечко располагалось на левом берегу живописного Южного Буга в Гайворонском районе Одесской (ныне Кировоградской) области. Основанное и заселенное евреями в XVIII столетии, оно славилось трудолюбивыми людьми, талантливыми ремесленниками, мастерами всех специальностей, удовлетворявшими обширный спрос жителей окрестных деревень. Обилие зелени, фруктовых садов и чистая река привлекали многих отдыхающих из городов.
Еврейский колхоз "Прогресс", промартель, маслобойки, крупорушки и многие другие производства обеспечивали нужды населения.
В местечке были еврейская (впоследствии — русская) и украинская школы, больница, почта, синагоги, магазины, кинотеатр и самодеятельный театральный коллектив местной интеллигенции: учителей, врачей, музыкантов. Был нацсовет.
По воскресеньям, в "базарные" дни, со всей округи съезжались крестьяне торговать своими товарами, делать покупки и заказы мастерам. Еврейская речь перемежалась с украинской. У народов были взаимные интересы и добрые отношения. Жизнь становилась лучше, и люди строили планы на будущее.
Все резко изменилось 22 июня 1941 года. С началом войны все мужское население местечка от 18 до 50 лет поголовно было мобилизовано на войну, началась эвакуация. Часть жителей, занятая на рытье окопов, застряла в местечке. "Ничего, — говорили бывалые старики, солдаты первой мировой, — немцы цивилизованная нация, они не допустят безобразий".
Колхозники с телегами и скотом застряли у переправы через Днепр, где скопились войска и десятки тысяч беженцев. В августе немцы овладели всей правобережной Украиной и погнали беженцев обратно домой. Измученные, они вернулись в местечко, и здесь их уже ждал "новый порядок", который устанавливали дезертиры, предатели, уголовники и "активисты" — местные подонки.
В местечке воцарилась гнетущая атмосфера страха. Оставшиеся без кормильцев и средств существования женщины, старики и дети голодали, терпели нужду и издевательства полицаев. Крестьянам было запрещено приезжать, негде (и не за что) было приобрести продукты. Дети болели, просили кушать. На улицу опасно было выходить. Люди терпели и ждали. Ждали вестей с фронта — ждали и надеялись на освобождение от этого кошмара.
Так продолжалось более полугода…
16 февраля 1942 года собранные немецкой комендатурой полицаи из окрестных деревень блокировали местечко и стали выгонять людей из домов. Пьяные бандиты врывались в дома и, не давая опомниться, бранью и прикладами выталкивали людей и гнали их к зданию кинотеатра. Около тысячи человек было заперто в холодное и темное помещение. Люди не понимали, чего от них еще хотят, и что их ожидает…
Их стали забирать партиями по 20 человек. Сперва стариков и подростков. Два десятка пьяных головорезов, вооруженных немецкими автоматами, с бранью и улюлюканьем гнали их к глиняному карьеру, где были вырыты большие ямы. Там им приказали раздеться, стать на колени лицом к яме — и расстреливали. Собранную одежду волокли в кинотеатр. Увидев одежду родных, люди поняли, что происходит, ужас охватил их, крики, проклятья, плач детей заглушали выстрелы.
Палачи особенно зверствовали, когда настала очередь женщин и детей. Женщины отказывались раздеваться, прижимали к себе детей, некоторые плевали в лица убийцам. "Сволочи, вернутся наши, вы за все ответите!" Автоматные очереди обрывали их жизни и крики "Мама!". Озверевшие полицаи добивали их прикладами… Море человеческой крови…
20 февраля все было кончено, все евреи местечка были убиты. 962 человека: детей 596, женщин 191, стариков 176.
Пьяные выродки праздновали "победу" и делили добычу: старую домашнюю одежду, стоптанные детские башмачки, залитое кровью барахло. Еврейские дома были разграблены, большинство разобрано и вывезено в села.
Случайно в живых осталась девочка 10 лет — Рита Ташлицкая. Потеряв сознание, она упала в яму, а сверху на нее упали убитые мама и братик. Ночью, придя в сознание, она выбралась из-под трупов, полуголая, босая, стала стучаться в дома, но ей не открывали. Только в дом Терентия Дзямы ее впустили, обмыли кровь, согрели. Спустя неделю другой добрый человек, Виктор Зелинский, отвел ее в соседнее село к своим родственникам Юхиму и Валентине Левицким. С огромным риском для жизни они более двух лет прятали у себя девочку — до прихода Красной Армии. Дважды полицаи обыскивали их дом, и только исключительная находчивость Левицких позволила избежать беды.
В 1944 году, когда Гайворонский район был освобожден, полицаи бежали. Часть из них скрылась (и скрывается до сих пор), часть была схвачена, предстала перед трибуналом и понесла наказание (некоторые из них, осужденные на 10 лет, были потом досрочно освобождены за "примерное поведение").
Вскоре стали возвращаться эвакуированные. Стали возвращаться и демобилизорованные. Ушло на войну более 600 человек, вернулись с войны немногие, 88 человек, вернулись сержантами, старшинами, офицерами, даже полковниками. Многие покалеченными, но все с боевыми наградами, а сержант-артиллерист Л.И. Солгутовский даже был участником Парада Победы на Красной площади. Их ждало разрушенное уничтоженное местечко и братские могилы отцов, матерей, жен, детей…
Они пытались что-то восстанавливать. Не было жилья, работы. Была страшная кровоточащая рана братских могил. На собранные деньги огородили кладбище и поставили самодельные памятники.
…Прошло 66 лет с тех страшных событий 1942 года. Местечка давно не существует, на его месте село. Мало кто теперь знает, что жил там трудолюбивый и талантливый народ, жили доброжелательные, не всегда сытые, но всегда веселые люди — евреи, и что их здесь убивали.
Теперь там живет одна-единственная еврейка, дочка бывшего колхозного конюха Исаака Лернера Ада с мужем Андреем Мельником и сыном. Благодаря ее стараниям кладбище присмотрено, содержится в порядке.
Ежегодно 9 Мая, в День Победы, съезжаются из Америки, Израиля, Германии, Одессы, Херсона, Кировограда жители бывшего местечка, чтобы возложить цветы и поплакать на могилах родных и любимых людей. Вместе с ними — их дети и внуки.
