На всю жизнь запомнил дед тот день –22 июня 1941 года. С утра он зарядил фотоаппарат, и вместе с одноклассниками отправился в парк фотографироваться. Проходя мимо магазина, мальчишки увидели толпу народа. Первой мыслью было, что народ собрался, потому что привезли какой-нибудь дефицит. Когда подошли ближе, то сразу все поняли. По радио выступал В.М. Молотов. Началась война.
Самое тяжелое воспоминание о боях на Калининском фронте – бои за город Ржев. Советские войска еще не готовы были дать достойный отпор противнику и получали сильнейшие удары на этом участке фронта. Ржев был сдан, армия отступала. В поддержку механизированным частям командование перебросило пехотные и кавалерийские дивизии с Дальнего Востока и Средней Азии. Руководили этими дивизиями знаменитые генералы Доватор и Панфилов. Эти части вступили в неравную схватку с фашистами. Ценой своей жизни остановили панфиловцы врага. Погиб и сам генерал.
Наши войска, получив подкрепления, все же взяли Ржев. Дедушка вспоминает, как хрустели под колесами его «Катюши» кости, которыми было усеяны все поля сражений под Ржевом. Схватка была не на жизнь, а на смерть, и ни нашим воинам, ни фашистам некогда было выносить с поля боя погибших...
Навсегда осталась в памяти дедушки деревня Синебрюкино, что под Витебском. По территории этой деревушки проходила граница между передовой фашистов и передовой наших войск. В жестоком бою дедушкина «Катюша» израсходовала все снаряды, и ему пришлось срочно возвратиться в тыл за боеприпасами. На подступах к деревне, переезжая бревенчатый мосток на размытой дождями дороге, грузовая машина, которую дедушка взял в расположении тыла, застряла и накренилась набок. Борт открылся, и 48 секретных снарядов очутились на земле. Бросить машину дед не имел права. Вокруг рвались вражеские снаряды. Дедушка и водитель грузовика сначала попытались собрать выпавшие боеприпасы в ящики, но под постоянным обстрелом это было невозможно. А медлить было нельзя: немцы только и ждали наступления темноты, чтобы захватить ценный груз. Подорвать снаряды тоже не удавалось. Неподалеку от грузовика была глубокая воронка от разорвавшегося снаряда. Уверенные, что снаряд дважды в одну воронку не попадает, бойцы заняли оборонительную позицию. В этом укрытии и обнаружили их возвращавшиеся с той стороны фронта трое разведчиков. Среди них был подполковник, фамилию которого дедушка уже не помнит. Мгновенно оценив ситуацию, разведчики взяли с собой шофера, чтобы тот показал ближайшую дорогу, и, немедля, направились в часть. Прибыв в расположение наших войск, подполковник доложил командованию о случившемся, и помощь была предоставлена.
А дедушка был один против подступавших немцев. Все четче слышались их голоса: «Рус, сдавайся!», все ближе раздавались автоматные очереди…
Но помощь подоспела вовремя. Машину благополучно вытащили, и дедушкина «Катюша» получила долгожданные снаряды. Правда, дедушке пришлось отсидеть десять суток «на губе». Вероятно, это было сделано для острастки других, чтобы они были аккуратнее со столь ценным грузом...
Дедушка с теплотой вспоминал своих боевых товарищей. Многие из них прошли с ним этот путь – от Москвы до Кенигсберга. Самым лучшим его другом был земляк, москвич Иван Торбенков. Двадцати девяти лет, небольшого роста, полный, веселый, добрый человек, настоящий москвич. К сожалению, он не дожил до великого Дня Победы. Совсем немного не дожил, всего 2 месяца.
Устанавливая батарею на огневую позицию, боевая установка дедушки как командира обычно выезжала первой. А в тот день, 7 марта 1945 года, его «Катюша» наотрез отказывалась заводиться. И дедушка попросил Ивана, который обычно замыкал колонну, поехать первым. Вскоре дедушка смог завести свою машину и выехал вслед. Батарея находилась уже на шоссе, и, подъезжая ближе, дедушка понял, что случилось непоправимое. Две машины стояли на шоссе. Немецкий снайпер был меток. Пуля попала водителю прямо в грудь. Его машина съехала в кювет. А Иван лежал неподалеку, закрыв лицо руками… Так батарея, которая прошла весь свой путь почти без потерь, осталась без одного из лучших своих бойцов. А дедушка потерял лучшего друга, который ценой своей жизни, вероятно, спас его от верной гибели.