Мой прадед – Филатов Григорий Николаевич, родился в далеком 1903 году в деревне Михайловка Буздякского района в семье крестьян. Прадед был старшим в семье и, после смерти своих родителей, он с женой Анной- моей прабабушкой- взяли к себе осиротевших младших брата и сестру. Хозяйство имели средняцкое. Держали коров, овец, были куры. После революции выделили им участок земли, где они сеяли пшеницу. Был заядлым охотником и рыбаком. Очень часто на столе была свежая рыба, с охоты приносил зайцев. Григорий, хоть и окончил три класса сельской школы, но по тому времени был достаточно грамотный человек, имевший в доме обширную библиотеку классиков . И вечерами, после работы, он любил вслух читать своей семье. Дети с интересом слушали. Прадед был прогрессивным человеком, он всегда стремился к новому. У них одних из первых в деревне появился патефон, самовар, велосипед. Когда, очень редко, приезжал в деревню фотограф, Григорий обязательно собирал всю свою семью, все наряжались, и фотографировались. Вот две их них. Вообще — мастер он был на все руки. Домашняя замысловатая мебель, всякого рода деревянные бочки и бочонки под разные соленья и моченья были сделаны его собственными руками. В семье он был настолько строг, что дети, боялись одного его взгляда, хотя он никогда не кричал, не пускал в ход ремень и не поднимал на них свою увесистую руку. В деревне в тридцатые годы прадед создал колхоз и стал его председателем. Деревенские крестьяне ему доверяли, т.к. он был очень честным и деловым человеком. Позже Григорий создал сельпо. Построил магазин, который и до сих пор работает. По книгам изучил бухгалтерию и вел бухгалтерские дела в магазине. Старшие дети любили бегать в магазин и звать его на обед домой. А он покупал им немного конфет. В 1940 году прадед ездил на Украину. Ему там так понравилось, что он поставил перед собой цель - переехать на Украину жить, но война нарушила его планы, разрушила мечты... Повестку принесли уже на второй день после объявления войны. Дома были только две старшие дочери- Маруся 11 лет и Нина 8 лет. Нина Григорьевна сейчас вспоминает: « Мы очень испугались и спрятали повестку. Родители были на работе, да и нам нужно было работать в огороде, но дела не шли, все валилось из рук. Мы себе места не находили. Так и проходили целый день друг за другом, не вымолвив ни словечка. Рано утром следующего дня мы проводили папу». У прадеда с женой Анной было пятеро детей, но из-за болезней до войны дожило только четверо: сын и три дочки, в том числе и моя бабушка Антонина Григорьевна. Девочки Великую Отечественную пережили дома - маленькими были. Старший Иван зимой учился в Буздяке, летом работал в тракторной бригаде в колхозе. Ему и его одноклассникам обещали, что дадут окончить школу, однако уже в 16 лет его отправили учиться военное училище г. Ульяновска. На фронт он попал в летом 1944 года. Тогда ему было 18 лет. Иван прослужил в танковых войсках до окончания войны. Потом было высшее военное училище, служба в КГБ. Но это уже другая история. Григория не сразу отправили на фронт. Сначала его отправили в п.Алкино. Здесь обучались новобранцы, затем из них комплектовали новые полки и дивизии и отправляли на фронт. Очень часто прибывали новобранцы из татарских и башкирских деревень, которые не понимали русский язык. Григорий же понимал и свободно говорил на башкирском и татарском языках, поэтому в Алкино он прослужил до лета 1944 года. А в 1944 году солдат из Алкино отправили на фронт и его вместе с ними. Его воинская часть находилась в составе 359 стрелковой дивизии, 8 Гвардейской армии, I Белорусского фронта. Служил он помощником командира взвода. В июле — августе 1944 г. соединения армии I Белорусского фронта форсиро¬вали Западный Буг в ходе Люблин-Брест¬ской операции (18 июля — 2 августа) и участвовали в освобождении Люблина (24 июля). Затем ее войска форсирова¬ли Вислу (южнее Варшавы) и овладели магнушевским плацдармом. Оборона плацдарма продолжалась до середины января 1945 г. 14 января начали наступать с Магнушевского и Пулавского плацдармов в направлении на Кутно и Лодзь. Активно со¬действовал наступлению 2-й Белорусский фронт, главной задачей которого был разгром немецких войск в Вос¬точной Пруссии. Так началась одна из крупнейших в истории второй мировой войны Висло-Одерская опе¬рация. Стратегической целью этой операции был разгром немецкой группы армий «А» (командующий генерал-полковник Й. Гарпе), расположенной в Польше и при¬крывавшей жизненно важные центры Германии, вы¬ход на Одер и создание условий для удара по Берлину.

Во взаимодействии с други¬ми войсками они освободили г. Лодзь (19 января). Затем соединения армии с ходу форсировали реку Одер. В ходе наступления советские войска захватили круп¬нейший лагерь массового уничтожения — Освенцим, рас¬положенный на польской территории. Несколько тысяч заключенных, которых не успели уничтожить, были освобождены. Немцы не успели убрать следы своих пре¬ступлений. Газовые камеры и крематории, орудия пы¬ток, тысячи килограммов человеческих волос и перемо¬лотых костей, подготовленных к отправке в Германию, предстали перед глазами советских воинов. В Освенци¬ме было уничтожено 2,5 млн. заключенных. Кроме того, 500 тыс. погибли от голода и болезней. Висло-Одерская операция завершилась крупным стра¬тегическим успехом. За 23 дня наступления советские войска продвинулись на 450-500 км, освободили от не¬мецких войск большую часть Польши, вступили на тер¬риторию Германии и, выйдя широким фронтом на Одер, захватили на его западном берегу ряд плацдармов. До Берлина оставалось всего 60-70 км. Я не буду подробно описывать саму операцию, скажу только, что в результате Висло-Одерской операции было полностью разгромлено 35 дивизий противника, ещё 25 потеряли от 50 до 70 % личного состава, было взято в плен около 150 тысяч человек. Советские войска выровняли фронт и вышли на дальние подступы к Берлину. Значительные силы противника оказались в котлах в Познани и Бреслау. Стала очевидна неспособность немцев эффективно вести боевые действия на два фронта и неизбежность грядущей победы союзников.

Детство, опаленное войной…

Называют детство золотым. Может быть оно и золотое. Только помню я его другим, Детство, опалённое войною.

Проносились по гудящим рельсам Эшелоны в дальние края: К Волге, Сталинграду и Одессе, Где гудела в пламени земля.

Слезы материнские глубоки. Горше их, наверное, и нет. Похоронки траурные строки, Как проклятье страшное войне.

Верили в великую победу, Знали, что на фронте всех трудней. На работу рано поднимались По призыву наших матерей.

Исходили босыми ногами Все тропинки, веря в чудеса. Прокалились солнцем и дождями, Радовались птичьим голосам.

Нас земные запахи манили, И поля, и леса тишина. Мы всегда друг другу говорили: - Хоть скорей бы кончилась война… Деревенская жизнь во время Великой Отечественной Войны была похожа на фронтовую. Только на этом фронте работали женщины и дети. Деревня тыловых районов работала на износ. Прабабушка всегда была на работе. Летом на лошади скирдовала, зимой носила работу домой. Брала кудель из конопли и все дни и ночи напролет ткала полотна. Из них шила мешки и сдавала в колхоз. Бывало, что пропрядала палец до кости. Забота о хозяйстве полностью легла на плечи маленьких девочек. Натуральное хозяйство давало возможность семье нормально питаться. Из скотины держали 6 голов овец, 2 коровы, телята, куры. За скотиной надо было ухаживать, и девочки практически одни накашивали много сена на зиму. В огороде сажали много картошки. Картошка урождалась хорошая. Дом стоял на берегу р.Чермасан. Весной воды речки заливали весь огород, принося с собой плодородный ил. В огороде также сажали лук, капусту, свеклу, огурцы, сеяли коноплю и просо. Девочки следили и за огородом. Учиться в школе начинали тогда, когда на полях уберут весь урожай. После того, как всю пшеницу сожнут, школьники выходили на поле и собирали колоски. За это получали «трудодни». Осенью ездили на базар в Буздяк. Продавали овощи, квашеную капусту, покупали пшеницу, лапти и керосин. Прабабушка несколько раз ездила в п. Алкино к прадедушке. К поездке она всегда долго готовилась. Хлеба не было. Она сушила много картошки. Приготавливала мясо и овощи. Всегда она старалась раздобыть сухарей. Собирала все в мешок и рано утром уходила. Дорога была очень долгой и опасной, поэтому она никогда не ездила одна. Однажды ее не было две недели. Все в деревне были очень обеспокоены. Прошел слух, что две женщины поехали в Алкино и пропали, а через некоторое время, недалеко от деревни их нашли убитыми. К счастью, все обошлось. Прабабушка потом рассказывала, что попросились на паровоз. Машинисты решили поживиться продуктами. Они знали, что женщины часто возят своим мужьям и сыновьям в Алкино продукты. Отобрали мешки, избили, грозились сжечь в топке. Женщины умоляли их отпустить, плакали, вспоминали своих детей. Конечно, их отпустили, но продукты не отдали. В тот раз в Алкино они так и не попали. Очень часто, всей семьей, садились вокруг стола и писали письма отцу на фронт. Даже нашли возможность сфотографироваться, и отправили фотокарточку. Однако почта работала плохо и письма, видимо, не доходили до адресата. В единственном письме, которое пришло с фронта Григорий пишет: «Пишу вам я уже больше, чем десятое письмо, а от вас не получил ни одного. Уже скоро три месяца я не имею от вас никаких сведений…» Все эти годы после войны письмо в нашей семье бережно хранили. Когда я его первый раз прочитал, мне очень ясно представилась жизнь того времени. Мне показалось, что я очень хорошо знаю автора письма. В этой работе мне захотелось воспроизвести его письмо полностью. « Здравствуйте! Многоуважаемые: жена Анна Николаевна и дети Маня, Нина и Тоня. Шлю вам сердечно пламенный привет и желаю вам всего наилучшего в вашей жизни. Во-первых я пока здоров, чего и вам желаю. Привет всем родным и знакомым. Пишу вам я уже больше, чем десятое письмо, а от вас не получил ни одного. Уже скоро три месяца я не имею от вас никаких сведений. Как вы живете и живы ли вы и здоровы ли и в чем нуждаетесь. Я думаю, что у вас нужды немало, хотя я вам и помочь ничем не смогу. Но мне важно знать вашу нужду. Да и сами подумайте, я от вас нахожусь сейчас очень далеко, в чужой стороне и меня берет очень и очень большая грусть. Как бы я был рад вашему письму, но никак не могу получить. Так же я не получаю письма от Ванюши и незнай, где он сейчас находится и вероятно с ним что-нибудь неблагополучно. Я нахожусь невдалеке от его вероятно места нахождения. Пишите, пожалуйста, поскорея и успокойте мое сердце. Я послал вам несколько штук фотокарточек, еще привезенных мною из Алкино. Также послал я вам 125 рублей из своего денежного содержания. Я думаю продать часы и послать вам деньги, но думаю кабы они вам дошли. Может вышлю. Пишите, какие цены у вас на продукты и как вы купили ли себе скольнибудь хлеба. Как дела с коровой, сменили вы ее или нет. Я бы хотел, чтобы вы ее заменили. Пишите мне о Ванюше. Как он жив ли, здоров ли.Пропишите обо всем подробно. Пропишите, когда у вас легла зима и есть ли у вас корм. Здесь пока не очень холодно. Снег немного выпал, но стаял весь. Земля еще не застыла. Здесь местность низменная, лесистая. Сосновый лес. Земля - один песок. Деревни почти все сожжены немцами. Мы живем не плохо, в землянках, есть печка и дрова, одеты тепло. Ватные шаровары, фуфайки, шапки и варежки. А погода не холодная, да и говорят, здесь вся зима бывает не холодна. Скоро пойдем добивать фашистского зверя в его собственной берлоге и скоро добьем и вернемся домой. Обо мне не беспокойтесь, до свидания, будьте здоровы. Целую вас несчетно раз. Ваш Г. Филатов. В начале 1945 года письма, которые писала семья на фронт, вдруг начали возвращаться, и прабабушка поняла: мужа не в живых. Вскоре получили посылку, в которую был вложен пиджак, бинокль и нож. Прилагалась записка: «от командира части». Прабабушка сразу начала писать на имя командира части, обращалась в военкомат, но никакого ответа о судьбе своего мужа так и не получила. Не пришла и «похоронка». Только через несколько лет после войны, нашлись люди, которые рассказали, что были свидетелями гибели Григория и похоронили его на берегу р.Одер возле г. Бреслау. Один из них написал прабабушке справку.