Красная звезда на стене дома – символ воинской славы, символ того, что в доме проживает солдат Великой Отечественной войны. С каждым годом таких звёзд на домах становится меньше. Уходят от нас ветераны той бесчеловечной и жестокой войны. Вот и в селе Низовке ещё каких-то десять-пятнадцать лет назад в праздник Победы выстраивалась у обелиска целая колонна ветеранов, теперь уже их осталось только двое.
Николай Степанович Ежовкин – один из них. Как-то проездом мы решили заглянуть к нему, узнать, как живёт старый солдат. На пороге дома нас приветливой улыбкой встретила его жена Александра Тихоновна, и гостеприимно пригласила в дом. Вскоре, опираясь на руку жены, вышел и сам Николай Степанович. На ощупь он нашел табуретку и сел рядом со мной.
-Здравствуйте,- сказала я, - и в знак приветствия тронула Николая Степановича за руку. Дело в том, что вот уже более четырёх лет назад этот человек полностью потерял зрение. Глаукома не пощадила ветерана, и теперь его «глазами» стала жена.
-Николай Степанович, расскажите о себе. Где родились, как прошло детство? – обратилась я к ветерану.
- А что мне о себе рассказывать? Всё, как у всех.
- Но всё же, - настаивала я. – Хотя бы немного!
-Ну, конечно, расскажу немного. Родился я в Низовке, здесь и вырос. В нашей семье шесть детей было – пять братьев, а я самый младший, последний. И сейчас последним остался на этом свете.
Жили бедно, из одежды одни холщовые штаны имели. Когда я немного подрос, отец взял меня с собой на работу овец и коров пасти. Затем внезапно, в 33 года он умер, и мы остались без кормильца. Очень трудно было матери одной поднимать нас на ноги, мы все, как могли, помогали ей.
-А в школе, сколько Вы классов окончили?
- В школе проучился я четыре года, а уже в 5-й класс надо было идти учиться в соседнее село – Красавку. Отходив несколько дней в Красавскую школу, я бросил учебу: ходить было не в чем, обуви не было. Да и учебой это назвать вряд ли можно было. Мы писали на газетных листах между строк, учебников не было.
В 15 лет я пошел учиться на тракториста, но работать на тракторе мне так и не удалось – рукояткой сильно выбил правую руку. Пришлось забыть об этой работе.
Затем два года я проработал почтальоном. Получать почту ходил в Красавку пешком, благо нести было не очень тяжело, газет в то время было мало, а вот писем много.
В сороковом меня забрали в армию и направили в Улан-Удэ, где я и прослужил 10 месяцев. А потом началась война.
-Какие чувства, мысли пронеслись в голове, когда Вы услышали о начале войны? Было страшно?
-Страшно не было. Мы все восприняли эту новость с хладнокровием и готовы были защищать Родину. Из Улан-Удэ меня с товарищами перебазировали в Читу. По распределению я попал в кавалерийский разведывательный полк, там мне дали лошадь, саблю, пистолет, автомат, - и прямиком на фронт.
-Война есть война, но всё-таки, наверное, тяжело стрелять в человека, даже если враг?
-Об этом никто из нас не думал. А если начнешь раздумывать, то тебя убьют первым. Жить все хотелось, поэтому ни мы их, ни они нас не жалели.
-Какое сражение Вам запомнилось больше всего?
-В 1943 году я участвовал в форсировании Днепра. Это было великое сражение. Танки, пехота, кавалерия, артиллерия, авиация – всё перемешалось в дыму и крови. Мы освобождали нашу землю от захватчиков, шли на немцев с криками «Ура!», «За Родину!».
Освобождение Воронежа было не менее впечатляющим. Потом были города Ровно, Брест, шли мы через Польшу, Венгрию, Чехословакию…
За это время наш кавалерийский полк три раза переформировывался, на место убитых вставали новые бойцы, и мы шли дальше.
Однажды мы попали в ужасную бомбежку. Немец бомбил нещадно. Мы пытались укрыться в лесу, но всё напрасно. Помню, спасаясь, я выскочил в чистое поле и один немецкий самолёт полетел за мной. Не знаю, как я живым остался? После этой кровавой бойни на ветвях деревьев то тут, то там висели руки, ноги, головы наших солдат. Зрелище, конечно, было ужасное, но нам не было страшно. Мы поднимались и шли дальше.
Главное было поскорее победить и вернуться домой.
Ещё нами двигало чувство мести. Думаю, если бы немцы так сильно не издевались над мирными жителями, и не бросали детей в колодцы, то не знаю, сколько ещё лет могла бы длиться война. На такие издевательства были способны только звери, а зверей необходимо уничтожать.
Как к Вам относились мирные жители Чехословакии, Польши, Венгрии?
-Как к освободителям. Делились последним куском хлеба. А в Чехословакии мне даже довелось встретить земляков самойловцев, которые волею судьбы попали в эту страну и остались там жить. Бывает же такое, на другом конце земли встретились!
-На войне были ранены?
-Я, наверное, в рубашке родился, потому, что за все пять лет войны меня ни разу не ранило. Сам удивляюсь, как такое могло случиться, ведь и под конём лежал, и в бомбёжки попадал…
Видно не судьба.
-За время войны Вы много лошадей потеряли?
-Четыре лошади я потерял в сражениях, а вот на пятой, «Ёлке», дошел до Берлина и встретил победу – это было самым счастливым днём в моей жизни.
-Какое странное для лошади имя – Ёлка. Это Вы её так назвали?
-Назвал я, а вот почему именно так, уже не помню. Она у меня самая любимая была, серая, красивая.
-У Вас есть награды?
-Есть две медали, одна «За отвагу», другая «За боевые заслуги» и орден «За победу над Германией»
-После войны Вы вернулись домой?
-Нет, домой меня не отпустили, а отправили ещё год дослуживать в армии. В Низовку я вернулся лишь в 1946 году.
-Как начали свою послевоенную жизнь? Чем занимались?
-Работал. Сначала заправщиком на бензовозе, затем животноводом на ферме. Женился. Но прожив с женой один год, мы расстались. Как говорится, не сошлись характерами. Через некоторое время я снова женился, на этот раз удачно, и со своей второй женой Александрой мы живём вместе вот уже 54 года. У нас два сына и две дочери. Сейчас уже взрослые, да и внуки немаленькие. Их у нас семеро.
Жили мы – всякое видели. Особого достатка в семье не было, только работа, работа, работа. После работы на ферме я стал бригадиром тракторной бригады, а потом учётчиком. В этой должности уже работал до пенсии и вот теперь пенсионер, сижу дома, доживаю свой век. Спасибо, жена за мной ухаживает, водит, но и у неё здоровья особого нет, сильно болят ноги. Вот так и живём.
-Слышала я, не так давно Вы машину получили?
-Да, года два назад мне дали «Оку» как участнику Великой Отечественной войны. Конечно жаль, что сам я на ней ездить не могу, но если понадобится, то сын отвезёт и в больницу, и ещё куда. Приятно, что государство о нас не забывает.
После этих слов Николай Степанович достал из кармана сигарету и попытался закурить. Но горящая спичка всё никак не могла найти сигарету. Жена заботливо зажгла ему сигарету и поправила ворот рубашки.
-Вот видите, - сказал старый солдат, - раньше саблей махал, а теперь с сигаретой сам справиться не могу.
-Ничего, ничего, - ответила Александра Тихоновна и крепко сжала руку мужа в своей руке. Так и сидели они, два человека, объединенные одной судьбой.

Беседовала Виктория Кириеева (Глиняная)