Конев И. Записки командующего фронтом. –
26 апреля мы продолжали освобождать заключенных, находившихся в различных лагерях, расположенных возле Берлина. Их было все больше и больше. Многих военнопленных и иностранных рабочих мы освободили в районе заводов, в том числе и подземных, вокруг Котбуса: там их было немало. А невдалеке от Берлина танкисты Лелюшенко освободили бывшего премьер-министра Франции Эдуарда Эррио – человека, который еще в двадцатые годы был одним из первых сторонников франко-советского сближения. Сообщение об этом меня очень обрадовало, и, несмотря на все напряжение этого дня, я сумел выкроить время для встречи с Эррио.
Когда его привезли на наш командный пункт, я прежде всего постарался доставить ему то элементарное удовольствие, в котором особенно нуждается человек, только что вышедший из немецкого концлагеря: приказал подготовить походную баню и подыскать всю необходимую экипировку, чтобы он мог переодеться, перед тем как отправиться дальше, в Москву.
Эррио был сильно истощен, но, несмотря на все пережитые испытания, в нем, далеко уже не молодом человеке, чувствовались внутренняя сила, бодрость и энергия.
Разговор наш касался главным образом хода и характера войны. Эррио выражал удовлетворение действиями Советской Армии, горячо хвалил лейтенанта, который первым явился к нему в лагерь и произвел на него большое впечатление своей заботливостью и вниманием1 [Уже после опубликования моих воспоминаний в журнале «Новый мир» я узнал фамилию этого лейтенанта и обстоятельства освобождения Эррио из фашистского плена. Это бывший командир 2-й роты автоматчиков 63-й гвардейской Челябинско-Петрокувской Краснознаменной танковой бригады, ныне преподавать тактики одного из военных училищ Витольд Станиславович Езерский. В своем письме ко мне В. С. Езерский упоминает Тамару Прусаченко из Сталинграда, которая первая сообщила нашим бойцам о том, что в немецком концлагере находится в заточении Эдуард Эррио, и приняла участие в его спасении. После войны В. С. Езерский получил от Эррио письмо с сердечными словами благодарности].
Он был счастлив, и в разговоре со мной, не скрывая, радовался тому, что его освободили именно русские войска, подчеркнув при этом, что для него это лишнее подтверждение того, насколько он был прав, делая ставку на союз с Россией.
Разговор был недолгим, так как я понимал состояние своего собеседника и опасался за его здоровье. После краткого отдыха Эррио специальным самолетом был отправлен в Москву.

КАК МЫ ОСВОБОДИЛИ ЭДУАРДА ЭРРИО
ВИТОЛЬД ЕЗЕРСКИЙ
Подполковник запаса Витольд Станиславович Езерский прослужил в Советской Армии 32 года. Во время войны был командиром отделения, взвода, роты. В составе 4-й танковой армии прошел с боями от Брянских лесов до Берлина и Праги.
После войны окончил Военно-педагогический институт. Преподавал тактику в Рязанском высшем воздушно-десантном училище.
Награжден орденами Великой Отечественной войны I и II степеней, Красной Звезды и многими медалями, в том числе чехословацкой и польской.
Сейчас работает в Рязани.
В боях за Берлин я командовал ротой автоматчиков Челябинской танковой бригады. 25 апреля вместе с танкистами роты старшего лейтенанта Виктора Крюкова мы вели бой на окраине Бабельсберга. Я был на танке Крюкова. В паузе боя к нам подбежали две русские девушки со слезами благодарности за [148] освобождение из фашистского рабства. Одна из них — Тамара Прусаченко, уроженка Сталинграда, сообщила, что рядом находятся большой концлагерь и немецкий военный госпиталь, на территории которого содержится Эдуард Эррио.
Еще до войны мы знали, что Эррио в 20-х годах являлся активным сторонником франко-советского сближения, что он был премьер-министром Франции. Посоветовавшись с Крюковым, мы решили, что я с группой автоматчиков осмотрю территорию госпиталя, чтобы предупредить возможность удара по нашему левому флангу и займусь поисками Эррио. В состав группы вошли: старшина роты Хабибуллин, санинструктор Гриценко, рядовой Беребень и мой ординарец Ерузалимов. Проводником и переводчицей с нами пошла Прусаченко, отлично говорившая по-немецки. Она мне сказала, что Эррио охраняют эсэсовцы.
Вскоре мы оказались у небольшого дома. Опасаясь, как бы эсэсовцы в последние минуты не расправились с Эррио, мы скрытно оцепили дом и по моему сигналу стремительно ворвались в него. Наши тревоги оказались напрасными. Эсэсовцы, оставив Эррио, разбежались.
Нам навстречу вышел Эррио — высокий, с седыми волосами и добрыми выразительными глазами. Рядом — его жена.
При помощи Тамары Прусаченко у нас завязался разговор. От имени Советской Армии я объявил Эррио, что он свободен. Он был очень растроган, говорил о своих симпатиях к Советскому Союзу. Эррио записал мою фамилию, номер полевой почты и пригласил приехать к нему в Лион после войны.
Противник усилил артиллерийский обстрел. В это время появился начальник штаба бригады майор Черныш. Он взял в свой автомобиль супругов Эррио и поехал с ними к командиру бригады. Доброволец Н. Чиж сфотографировал тогда Эррио и его жену вместе с командиром М. Г. Фомичевым.
Уже находясь в Москве, Эррио в статье, опубликованной в журнале «Смена» № 8–9 за 1945 г., призывал советский и французский народы укреплять и развивать дружественные отношения, скрепленные совместно пролитой кровью в боях против гитлеровской Германии. Еще раз благодарил за освобождение.
После войны, в 1945–1946 годах, я получил от Эдуарда Эррио два письма. Вот содержание последнего письма, которое сейчас находится в Музее воздушно-десантных войск страны в г. Рязани.
«Мэрия г. Лион. Кабинет мэра.
Лион. 20 января 1946 года
Мой дорогой лейтенант!
С большим удовольствием я получил Ваше любезное письмо от 15 октября. Я не забыл тот день, когда Вы вместе с Вашими товарищами пришли освободить нас. Это было для нас великой радостью. Я буду счастлив, если смогу когда-нибудь принять Вас во Франции и торжественно отметить этот день.
Примите самые сердечные пожелания Вашему Великому Отечеству и лично Вам от меня и моей супруги.
Эррио». [149]