Мой Дед, Дедуля, как ласково привыкли называть его мы, его внуки, родился в крестьянской семье в марте 1919 года, в селе Собинка, в районе города Моршанск, Томбовской губернии, в самый разгар гражданской войны. Он был одним из трех сыновей Якова Селивановича и Екатерины Дыхнилкиных. С ранних лет он проявлял интерес к учебе, оставляя стада коров, которые ему наказывали  пасти, бежал в школу. Будучи старше других учеников, впитывал знания, словно губка. Не имея возможности ничего записать, он запоминал  сказанное преподавателем на ходу.  Стоит отметить, что учиться приходилось не только вопреки насмешкам одноклассников (по рассказам моей Мамы, Дед был старше всех года на три), но и  жесткому сопротивлению  со стороны родителей, которые не видели смысла в учебе. Однако юный Павел не сдался и смог окончить школу, став одним из лучших учеников.

К моменту окончания семилетки, председатель колхоза Направил его  в Моршанск на курсы счетоводов. Жизнь в городе была не слаще крестьянской, стипендия, которую он получал за учебу, целиком уходила на оплату жилья, а скромные запасы еды, присылаемые из деревни родителями, быстро кончались, что, тем не менее, не сказалось, на успеваемости молодого слушателя и вскоре он получил должность счетовода одной из контор города. Так незаметно пролетели 18 лет его жизни, и наступил роковой для мира 1939 год. В этот год мой Дед был призван в ряды Красной Армии. К концу 39 года он был направлен в г. Яворов Львовской области, где окончив полковую школу, и встретил начало войны, в составе 229 Корпусного Тяжелого Артиллерийского Полка, 6-го стрелкового корпуса.

Тогда и случилась первая примечательная история с моим прародителем. Это была попытка сдать корпус целиком, начальником Штаба Корпуса генерал-майором Рихтером Борисом Стефановичем 28 июня 1941 года. Дед так описывал эти события: "Через несколько дней после начала войны, находясь на позициях вдоль дороги, к нам подъехал Начальник Штаба Корпуса, генерал Рихтер, и справился о нашем настроении, в целом о наших делах, улыбался, шутил. Затем спросил, далеко ли немцы? Я ответил ему, что совсем не далеко и дальше уже может быть опасно. На что генерал улыбнулся и сказал: «Что нужно самому все посмотреть», сел в М-ку и поехал по дороге на Запад. Через 5 минут на позиции показался кто-то из полит работников корпуса (как и кто я не помню, пересказывал все это уже мне Отец) и спросил был ли Рихтер? Я ответил: «Да вон он», показал на М-ку уже уехавшую довольно далеко. Полной неожиданностью для меня стал приказ, открыть огонь из орудия по машине начальника штаба. Начав наводить, я услышал рассказ, о том, что Рихтер собирался сдать корпус немцам. Открыв огонь, мы не смогли поразить цель, так как после первого выстрела, машина скрылась в складке местности и больше мы ее не видели". Несколько нет назад, изучая боевой путь 229 КТАП, я узнал, что Рихтер Борис Стефанович, после сдачи в плен в 1942 году возглавил Варшавскую школу Абвера.

Другая из известных всей семье историй которые иногда Дед рассказывал своим детям, рассказывает  о немецком диверсанте, который открыл огонь из колокольни собора, в одном из населенных пунктов, по скопившимся на площади красноармейцам. Тогда деду пришлось впервые и возможно единожды за войну, стрелять прямой наводкой по видимой цели. Понятно, что в результате выстрела 152-х мм снарядом, от колокольни почти ничего не осталось. А однажды отступая, они остановились во дворе одного польского трактира. Не знаю как получилось так, что их было мало (по-видимому, несколько орудий с тракторами, которые были в закрытом дворе трактира). Выпив немного рома и пообедав, они обнаружили, что ром оказался весьма обманчивым напитком, пился легко, но был довольно хмельным. Какого же было их удивление, когда они услышали рокот немецких мотоциклов проносящихся по улицам, вскочив и взявшись за оружие, они вынуждены были прятаться за портьерой, предварительно предупредив хозяина-поляка, о том, что их стволы смотрят прямо на него. После в трактир пришли немцы. А Деду с товарищами так и пришлось ждать пока немцы отобедают и уйдут и только после того они  покинули населенный пункт другой дорогой и догнали своих. Позже, в 1942-м, в районе Старого Оскола, на Северном Донце, отступающие части наткнулись, на разбитую инкассаторскую машину, набитую деньгами. Проходившие мимо солдаты набивали карманы купюрами, то же попытались сделать и солдаты из расчета моего Деда, чему он жестко воспрепятствовал, угрожая остальным пистолетом. Следующие несколько километров пути, он выслушивал от сослуживцев, кто он и куда бы ему стоило пойти, со своими моральными принципами. Настроение у них существенно изменилось, когда примерно, через 10 км, они наткнулись на заград-отряд НКВД, который останавливал всех и проверял на наличие денег в карманах, у кого карманы были набиты деньгами, расстреливались тут же в овраге. Следующие несколько дней прошли под знаком благодарности и признательности. Так же на войне были разные моменты, однажды ему на пути попалась река водки, казалось бы, что может быть лучше? Однако то, что в мирное время наверняка обрадует, на войне может обернуться катастрофой. Река наполнилась спиртом, из пробитого резервуара спирт завода. Усталость, лишения и глупость привели к тому, что многие солдаты утонули, начав пить прямо из реки, засыпая на ходу. Но больше всего Дед боялся попасть в плен и бросить свое орудие, воспитанный советской пропагандой, он свято верил в коммунизм Сталина и Ленина. Он относился к фанатичной молодежи советского союза, на плечах которой выстояла Красная Армия - той о которой в своих мемуарах напишет позже генерал Гот, говоря о политическом поражении Германии в самом начале Войны. О том, как  просчитался Гитлер в расчетах на внутреннее восстание в СССР, после вторжения, не придав значения тому, что за 20 лет в России выросло поколение молодых коммунистов. Плена Дед боялся больше смерти! Он всегда говорил, что не сдался бы в плен, не задумываясь, покончил бы с собой. И вот однажды он проснулся от того, что понял, кто то сел ему на грудь  и держит его руки. С просони потянулся к кобуре, вытащил пистолет, и уже хотел было выстрелить, как понял, что просто примерз во сне к земле! Так же наставляя своих внуков, меня и моего старшего двоюродного брата, он всегда нам говорил, что война не жалеет героев и трусов, что на войне не стоит лезть вперед,  быть беспечным и плестись сзади, и то и другое весьма чревато последствиями. Так, от пули снайпера, пал командир его батареи лейтенант Осадчий, который постоянно красовался на брустверах укрытий, не пригибая головы. И так однажды мой Дед едва не оказался в заград-отряде, отойдя по нужде, буквально на 2 минуты. Вернувшись он увидел, что  НКВД, перекрыло дорогу, и всех кто остался за ограждением разворачивали рыть окопы и занимать оборону, что бы дать отойти остальным. Смерть или плен в таком случае было делом не минуемым. Самое обидное, что его орудие стояло в 20 метрах за ограждением, но никакие уговоры на бойцов НКВД не действовали, пришлось взять хитростью, он вскочил на подножку проезжающей полуторки и проскочил. После этого по нужде он ходил уже не далеко от пушки.

Я никогда не слышал от моего дорого Деда, Дедули, о геройствах и подвигах, война в его понимании была жизнью, в которой есть место всему, о своих боях он говорил просто, глядя в глаза я не убил никого, но проходя через разбитые позиции противника, я понимал, чья это работа! Боевой путь Дыхнилкина Павла Яковлевича не был длинным, ему не довелось воевать во второй - победной части войны, когда стали давать награды и звания. Он воевал в период, о котором много говорят в последние 25 лет, но мало говорили сразу после войны. В то время награды некому было давать, о званиях то же не думали, тогда думали об одном, как остановить врага!

Уже летом 1942 года, отступая к Сталинграду, мой дорогой Дед был тяжело ранен, получив 8 осколочных ранений, после чего целый год до конца лета 1943 года, провалялся по госпиталям нашей родины. В 1944 году был возвращен в строй, но уже во второй эшелон, где вскоре раны снова открылись и он опять оказался в госпитале, на сей раз в самой южной точке СССР - Туркмении, где он продолжил службу на госгранице, а затем и в структуре республиканского МВД. Все эти годы он учился, и дослужился до звания майора (отсутствие высшего образования сказалось на звании) в должности главного ревизора МВД ТССР. И после войны он оставался кристально честным человеком, стал учителем  для нескольких министров МВД ТССР, его уважали и любили многие люди в Ашхабаде и я им безмерно гордился! По этому поводу, мне запомнилась одна история. Мне было лет 5, меня оставили у Дедушки с Бабушкой накануне 9-го мая. Я, как и многие мальчишки, которые росли на фильмах о войне, в мечтах погибнуть за родину, уломал Деда повести меня на парад в честь дня Победы. Утром, когда меня разбудили, я увидел, что на стуле висит его черный костюм (мой дед, всегда носил костюмы и шляпы) с наградными планками, для меня это был самый настоящий удар - он должен пойти в форме, с медалями, иначе какой же это парад??? Истерика, которую я закатил своим родным прародителям, возымела свое действие, и вот я гордый как вся Красная Армия шел, держа Деда за руку, счастливый советский ребенок, вскипая эмоциями каждый раз когда нам с Дедом отдавали честь военнослужащие, а проходя мимо здания МВД, где Деда тут же обступили его коллеги, уже Дед гордо представлял меня своим сослуживцам!