Форсирование Днепра.
После взятия Полтавы мы сделали бросок до Днепра, 70 км без отдыха и без пищи.
Ночью, 26 сентября, 76 гвардейская форсировала Днепр. Мы прибыли в 5 утра и тут начался кромешный ад. Дали нам по 50 грамм сухарей и в бой. Я был уже пуле-метчик. Погрузили нас на паром американский 120 человек, его подцепил катер, до-плыли до середины и тут налетело 70 немецких самолетов, начали бомбить, катер был разбит. Ну, думаю, пропал. Но тут паром догнал другой катер, подцепил, когда до берега осталось метров 20- крикнули: "Прыгай". Глубина уже была по горло. Вылезли и в атаку. Отогнали немцев на 1,5 км от берега. От 76 гвардейской почти никого не осталось.
Самолеты наши и немецкие рой за роем. У немцев много танков, а наших поло-вина тонула в реке при переправе.
На первый день боев у нас в полку было 800 раненых, на второй – 400, а на третий день от дивизии в 12 тысяч остался один батальон, человек 600. Но к этому времени через Днепр переправилось около 10 дивизий, которые также убывали.
Бои шли с переменным успехом до 3 октября. Ходили в атаку до 10 раз в сутки. 3 октября мы продвинулись на 15 км до станции Пятихатка, на Черкесском направлении. Но тут немцы подогнали бронепоезд и 120 танков. Мы побежали до Днепра. Всю дорогу устлали шинелями, бросали даже пулеметы. Левее нас немцы подошли к берегу. Нас собралось на берегу тысячи две. Плыли назад на досках, бревнах и т.д. И тут началась бомбежка, да не простая: немцы бросали прострелянные бочки и бороны, а они так выли, просто выворачивали душу. Думаю, все, пропал.
Но после обеда заревели с того берега "катюши", как после я узнал, их было 170, и они ударили термитными снарядами, первый и последний раз (потом их использование было запрещено). А это такая штука- в 10 м от танка упадет- танк вспыхивает и плавится. Три года на этом месте трава не растет. За 5 минут из 120 у немцев осталось 30 танков, которые в панике бежали. Наши офицеры, даже полковники, набирали по 10-15 человек (невзирая с какой дивизии) и вели в атаку. Пошли мы вперед до станции Пятихатка, где и захватили эти 30 танков, уже погруженных на эшелон.
Первое ранение.
Однажды…В ноябре месяце 1943 года наша дивизия наступала на город Кривой рог на Украине. Недалеко от города нас почти всех перебили или ранили. К 28 ноября нас осталось в 12 полку из 6 тысяч 28 человек. Бывало по 8 раз в сутки ходили в атаку и все без толку. Продукты кончились. До немцев было 70 метров, послали за продуктами "заготовщиков" - немецкие снайперы перебили 8 человек. Ночью к нам приползли майор и старшина, принесли теплое белье и финские ножи. Мы одели по 4 теплых рубашки и кальсон, сколько влезло. Майор отобрал из наших 15 человек и приказал им ползти без звука и держать друг друга за пятку. К этому времени опустился густой туман и солдаты двинулись к немецким окопам.
Нас осталось 8 человек с пулеметом.
Мы не спали всю ночь –но ни слуху, ни духу. Утром туман поредел, видно, что около немецких окопов ходят люди. Поднимаем котелки, лопатки – не стреляют. Ре-шили, что наши немцев уничтожили. Побежали, сняли с убитых немцев термосы с супом и кашей, взяли хлеб и 8 фляжек с водкой по 750 грамм. До этого мы 3 суток ничего не ели.
Сели кружком – никто не стреляет. Скушали все, что с собой принесли и легли спать в окопах. Часов в 11 я проснулся, все горит внутри, пить хочу. А пили из луж, которые были в колеях от прохода танков. Начал вылезать, смотрю, справа, метров в 30 от меня стоит наш танк без башни. А в нем сидит немец и целится в меня из автомата.
Я хотел упасть, но видимо испугался, ноги одеревенели, упасть не могу и смот-рю на этого немца. Потом он дал очередь (у них в автомате 32 патрона), он выпустил в меня все. Я был в телогрейке. Смотрю, у меня вата торчит на груди… и упал. Когда упал- не понял, живой или мертвый. Хотел крикнуть – язык отнялся. Хотел себя щип-нуть- руки отнялись. Ну, думаю, если убит, почему мозги думают? Наверное, пока мозги ещё тёплые- они соображают. Но тут страшно зажгло руку выше локтя. Я обра-довался, что живой и закричал. Ко мне подбежал из соседнего окопа мл. сержант, стянул меня в окоп (я весил тогда 50 кг), разрезал рукава одежды, перевязал, наложил жгут выше раны и только побежал в свой окоп, сразу был убит.
Солнце поднялось, туман разошелся и немцы не давали нам высунуть голову из окопа. К вечеру рука у меня вздулась, посинела (очень туго затянут был жгут). Боясь гангрены я решил идти в санроту. Шагать нужно было метров 200, в логу была де-ревня.
Только вылез- по мне из 2х пулеметов ударили, впереди трассы от пуль скрещи-ваются, упал. Полежал немного, чувствую, теряю сознание. Решил идти, пусть добивают. Немцы дали по мне ещё одну очередь из пулемета и одну пулю. А дальше освещали ракетами, но не стреляли. В лощине меня встретили две девушки- санитарки, привели в санроту.
Там меня раздели, разрезали повязку и жгут, поставили 4 укола и начали стричь. Я увидел только, что погоны у меня стали серебряными от гнид и вшей и уснул. Утром пешком с лейтенантом, тоже раненым в руку, дошли до госпиталя, 18 км, где я и закончил 1943 год. Вот так мы и воевали в 1943 году – с переменным успехом.

1944- Румыния, Чехословакия, Польша…
А вот в 1944 году воевать стало легче, больше в нашей армии стало танков и са-молетов.
В январе мы заняли г. Кировоград и пошли на Одессу. Были и бомбежки и контратаки немцев, но мы хоть и медленно, но верно шли вперед. Главное препятствие, - грязь. Она на Украине очень вязкая, по колено. Машины не шли. Немцы бросали в грязи по несколько тысяч машин, даже танков. В мае форсировали Днестр, Прут и вышли на границу. Под г. Яссы заняли оборону и сидели в окопах. 19 августа 1944 года была очень мощная 2 часа артподготовка. Когда мы пошли в наступление, почти не встретили сопротивления. От снарядов "андрюш" немцы в окопах многие были живые, но из ушей носа и рта шла кровь и они лежали как рыбы. За Яссами нас посадили на танки и мы рванули на Бухарест. За 70 км мы потеряли всего 4 танка и окружили 22 дивизии. Я заболел тропической лихорадкой (не один, конечно) и был увезен в г. Одесса в госпиталь №411 им. Пирогова, где пролежал до октября месяца.
После госпиталя я попал в запасной полк, в тот же, что был в Бийске, его перевели в Первомайск, под Одессой. Оттуда попал в 318 стрелковую дивизию, сначала был стрелком, потом связистом.
Мы освобождали Чехословакию в Карпатах. Под городом Кошице были очень сильные бои, 22 дня мы сидели в болоте, в декабре месяце.
Связистов почти всех побили – поранили и мне пришлось по 10-15 порывов устранять за день, под непрерывным обстрелом. После захвата высоты 714 м над уровнем моря меня наградили медалью "За отвагу".

Орден "Красная звезда"
Попал я в 226 Глуховско – Киевскую дивизию в батарею 76мм пушек связистом.
Привезли нас на берег р. Висла в Польше. Форсировали Вислу в марте по льду и ночью, 31 марта подошли к реке Одер. На берегу уже был огромный плакат: "Вот она проклятая Германия". Солдаты рушили постройки, тащили бревна, плахи и переплавлялись на тот берег. Очень много потонуло, особенно связистов. Нас из 7 человек –связистов осталось двое.
Комбат говорит: "Сынок, твоя очередь".
Нашли небольшую лодку и я поплыл. Вода кипела от мин и снарядов, а катушка с кабелем 400 м. Кабель сносит водой, еле- еле плыву. Недалеко от берега лодка затонула. Ко мне прыгнули ст. лейтенант и ефрейтор и вытащили из воды вместе с кабелем. И так я первым в армии на этом участке обеспечил связь.
Скоро переплыл командир полка и с развернутым знаменем пошли в атаку, а я следом тянул "нитку". Метров через 300 нарвались на минное поле, окопались. За обеспечение связи я был награжден орденом "Красная звезда". Вручил генерал Кропоткин.