.«В последних числах января 1945 года наша часть вела наступательные бои на подступах к реке Одер. Немцы упорно сопротивлялись, цепляясь за каждый дом. Но конец войны был виден во всём: мы имели хорошее оружие, тёплую одежду, а главное — все были уверены в скорой победе. И хотя бои шли ежедневно, беспрерывно, настроение было хорошим, не то, что в начале войны. Подошли к Одеру, впереди, на том берегу, местечко Нойдорф. Вызывает меня командир полка (я тогда был полковым инженером) и приказывает найти проход по льду. А Одер не то чтоб разлился, но из-за оттепели поверх льда образовался на нём слой воды в 60—70 сантиметров. Льда не видно, во многих местах он взломан и пробит снарядами. Мне с сапёрами много раз приходилось наводить переправы через реки, но не в таких условиях. Как тут быть? Приказано наладить переброску полка на другой берег для захвата плацдарма. Пока было светло, разведали подходы к реке, а как стемнело, взяли шесты и пошли в воду. Нужно было узнать толщину льда и наметить трассу. Оказалось, лёд держит. Однако прямого маршрута на тот берег нет, много пробоин. Трассу никак не замаскируешь. Пришлось вместо ориентиров расставлять в ледяной воде сапёров с шестами. Так, от одного сапёра к другому, ночью, под огнём противника весь полк и был переведён на противоположный берег. Для немцев наш манёвр был неожиданностью, ночью они вообще слабовато воевали. Но когда утром обнаружили, что мы взяли этот Нойдорф, пытались сбросить нас обратно в реку. Подтянули свои силы и перешли в контратаку. Отступать было некуда. Если ночью при переправе огонь был неприцельный, то здесь всё теперь просматривалось, на воде мы были хорошо видны, так что вновь купаться нам было не с руки. Атаки фашистов были отчаянные, несколько раз мы отбивались врукопашную. Но всё равно враг нас потеснил. Командир полка чувствует, что силы на исходе, связывается с командиром дивизии, просит помочь. А тот ничем помочь не может. И тогда полковник Ленев вызвал огонь на себя. Плацдарм мы удержали. Лишь за два дня полк под его командованием подбил 15 танков и 8 бронетранспортёров противника. Вот за эту операцию командир полка полковник Ленев был удостоен звания Героя Советского Союза. Ну, а я награждён орденом за организацию этой необычной

По Польше МЫ шли стремительно — пятьсот километров пройдено примерно за пятнадцать суток. А тут оттепель. бездорожье, вот мы и оторвались от тыловых подразделений. Но останавливаться никак не возможно, нельзя давать врагу укрепиться, перейти к обороне. Надо было его гнать и гнать. Фашисты здорово сопротивлялись, огонь со стороны Зееловских высот, противостоящих нашему полку, был очень плотен. С нашей стороны много танков, самая разная артиллерия, все виды авиации, но гитлеровцы в таком, казалось бы, аду упорно сопротивлялись. Перед нами стоял Берлин, до которого оставалось меньше пятидесяти километров. Семь-восемь дней шли упорные бои на подступах к городу: сплошные укрепления и все оставшиеся у Гитлера войска брошены против нас 25 апреля наш полк вступил в пригороды Берлина. Участок боев сузился, все стрелковые полки, как и мы. наступали по одной-двум улицам, не больше. Полк поддерживала артиллерия. в какой-то степени танки. Но танкам трудно было в городе, из каждого окна танк мог быть подбит фаустниками. Все улицы забаррикадированы и хорошо простреливались. Продвижение наших солдат, пехоты шло не по улицам, а по первым этажам домов. Из дома в дом. Иногда немцы поднимутся на верхние этажи, а мы идем дальше. В наши задачи, в задачи саперов, входила такая простая, казалось бы, обязанность—делать проходы для пехоты. Улицы пробивали в основном танки. А для пехоты мы взрывали, а иногда и кирками пробивали стены, и так из одной комнаты в другую продвигались. Жителей почти не было. Изредка случалось находить их в подвалах. Но фашисты сидели в каждом доме, на каждом этаже. Всегда можно было ожидать пули или гранаты с потолка. Все понимали, что это последние бои, война кончалась. умирать никому не хотелось, но с каждым взятым нами кварталом ярость фашистов все возрастала. В конце улицы Унтер дер Линден, в каком-то из переулков, не помню уже сейчас, находилась имперская канцелярия, само логово Гитлера, его бункер. Мы как раз тут и проходили. То. что Гитлера сожгли, вернее, сожгли его труп, мы тогда не знали. Во дворе, правда, горел костер, но ведь горело многое вокруг горели бочки, машины, мебель — мы на это не обращали внимания. Может, я рядом был, как знать... Наша задача была взять имперскую канцелярию, мы ее взяли. Другие подразделения брали рейхстаг, там другая дивизия наступала. Нa этом, по существу, мы войну и закончили. Меня наградили вторым орденом Красного Знамени. За инженерное обеспечение части при взятии Берлина и непосредственное участие в боях. Еще память о том — медаль • За взятие Берлина».