Родился в 1924 г. в Одесском районе Омской области. Осенью, когда Михаил убирал на комбайне колхозный урожай, ему вручили повестку.       Воспоминания фронтовика: «В самом начале войны на фронт забирали самых выносливых и опытных – отцов, старших братьев. Но  когда дело стало худо, очередь дошла и до младшего поколения. С начала войны был оставлен дома по «брони» комбайнером, но в 1942 году был призван на фронт». Сначала – подготовка в Омском танковом училище, затем – на фронт в качестве механика-водителя танка Т-34. Затем 4-й Украинский фронт и сразу же на передовую, где шли самые страшные и кровопролитные бои. Первое боевое крещение принял солдат в битве за Крым. Ему пришлось на своей броневой машине форсировать Сиваш, участвовать во взятии Сапун-Горы. Первый бой и жуткие воспоминания. После этой атаки мало кто вернулся назад. И снова приказ - повторно в атаку, не отступать. И снова поражение. На этот раз разбиты полностью. Даже мы, простые солдаты, понимали абсурдность таких приказов: не могли тяжеловесные танки осилить гору, они были просто медленно ползущей неуклюжей мишенью. Непродуманное стратегическое решение, а в результате – покореженная техника и сотни трупов. Затем было освобождение Севастополя, за которое те, кто остался жив, были награждены орденами Красной Звезды. В их числе был и Михаил Федорович. «Приказ о взятии Севастополя был получен в 4 часа утра. Оборону мы прорвали, а потом немцы оказали сильнейшее сопротивление. Не имея поддержки ни от пехоты, ни с воздуха, наши танки были разбиты. Весь экипаж моей боевой машины сразу же погиб, потому что находился в башне танка. Я же, как механик-водитель, находился внизу танка - поэтому и жив остался.      Когда я увидел своих товарищей мертвыми, то земля ушла из-под ног. Имея у себя на поясе гранату, решил, что живым в любом случае не сдамся. Но, видимо, смерть прошла мимо. Выбрался я через люк внизу танка, а хода нет: слышу поблизости немецкие голоса. Проверяют, не остались ли живых. Когда немцы ушли я зажег дымовую шашку и под ее прикрытием пробрался к воронке. Решил проверить присутствие немцев на своем шлеме. Высунул его чуть-чуть на палке – изрешетили весь.    Сколько времени прошло – не знаю, но слышу тихо-тихо, родную речь. Не поверил. Решил – показалось.         - Господи, - взмолился Михаил, - неужели не один я в живых остался? Оказалось, еще несколько человек уцелели. Решили пробиваться вместе. После первого же вражеского выстрела у одного из ребят выбило глаз, который повис у него прямо на щеке. Так он оторвал его совсем и выкинул. Пока я с ужасом смотрел на это догнала и меня разрывная пуля. Помню только кровь отовсюду хлещет – из носа, изо рта. Оказалось, что ранение было в грудь. Когда пришел в сознание, нащупал рукой лимонку на поясе, успокоился – главное, живым им в руки не попасть. Спасла меня родная наша пехота. Слышу, санитары кричат: «Есть кто живой?» Я в ответ, казалось, закричал: «Я живой». А на самом деле оказалось, что только мычал: язык - то не ворочался совсем. После этого боя мои родные получили похоронку, и, через военкомат, орден на мое имя «посмертно». Когда получили письмо от меня, не поверили. До 1946 года сомневались, до конца не верили в мое воскрешение, пока я самолично не объявился дома». За отвагу и мужество награжден орденом Красной Звезды, орденом «Славы»,  орденом Отечественной войны II степени, медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» и юбилейными медалями. После войны трудился на благо родного колхоза Заветы Ленина». Вместе с женой вырастили восьмерых детей.