Евгения Федоровна Доманская (Акимова) имеет звание младшего лейтенанта медицинской службы. А попала на фронт 18-летней девчонкой. В 1940 году закончила Ивановскую фельдшерскую школу и уехала в Сибирь лечить людей. В 1941 г. Была призвана в армию и направлена в 228-ю дивизию штурмового отдельного батальона.
В ее составе и попала тогда еще Женя Акимова в пыльную донецкую степь в г. Шахты. Бои, большие потери потом окружение. В плен ее захватили вместе с ранеными. Тех кто не мог идти, расстреляли на месте. Но скоро Жени удалось бежать. Несколько раз она оказывалась на волосок от гибели. Выручали местные жители. Из окружения удалось выбраться только с освобождением Ростовской области в феврале 42-го.А мать за это время успела получить весточку о гибели дочери.
Служба Жени продолжалась теперь уже в составе 315-й дивизии, которая готовилась к освобождению Крыма. Стягивали подкрепление, технику.
Сыро и неуютно было в окопах Перекопа осенью 42-го, почти на полгода затянулось ожидание. Пользуясь передышкой, читала ” Войну и мир”. Не обошлось и без курьезных эпизодов. Дали как-то фельдшеру Акимовой задание-прочитать бойцам лекцию о том, как вести себя в случае применения отравляющих химических веществ. Но как собрать всех в одном месте? Дождь, грязь, холод-в сложившихся обстоятельствах дело было нелегкое. А мероприятие надо провести и отчитаться потом перед начальством. Случай скоро представился… в бане: пришлось собравшимся для помывки солдат оторвать от этого занятия и прочесть им, прикрывавшимся тазиками, в хлопьях мыльной пены, лекцию по фронтовой химии.
8 апреля 1944 г. Началось наступление. Перед этим на ранней заре вся дивизия стояла на коленях давая клятву сражаться до последней капли крови и освободить Крым от фашистов, сбросить их в море. Понадобилось 3 часа непрерывного оружейного огня, чтобы выбить немцев с передних позиций. Земля дрожала под ногами, гарь, дым, запах пороха, а юная девушка под свист снарядов вытаскивала на себе раненых с поля боя.
Потом-освобождали Севастополь. Наступление велось через северную бухту. Сам город не возможно было узнать- кругом лежали развалины. Множество трупов плавало на поверхности бухты. И снова сотни раненых, которых необходимо было вытащить из под шквального огня. Их потом прятали в катакомбах. С контузией полученной в этих боях, Женя попала в Московский госпиталь и уже успела сообщить родным, отвоевалась, как снова вызвали в военкомат и распределили в 55-й отдельный автомобильный полк, где недавно погиб фельдшер и был необходим опытный медицинский работник.
Вот так и оказалась Женя Акимова в Польше. Здесь ее путь пролег через Краков, Сосновец, Катовице. 27 января 1945 года довелось ей освобождать Освенцим. Огромные горы пепла от сожженных фашистами человеческих трупов до сих пор стоят перед глазами. Печи крематория были взорваны немцами заранее, и до момента освобождения лагеря узников лагеря сжигали уложив штабелями.
Но на войне нашла Женя не только свое лихо но и счастье, свою судьбу-Иосифа Доманского. Был он командиром роты в 55-м автомобильном полку. Молодой красивый ну как тут было не влюбиться? Чехословакию они освобождали вместе. После демобилизации проживали в г . Владимире.

Евгения Федоровна Доманская (Якимова) участник Великой Отечественной Войны
Мой военный путь начался в 1942 году Наша дивизия формировалась в городе Канске Красноярского края.Вначале марта 1942 года был приказ сняться нашей дивизии и грузиться по эшелонам,для отправки на фронт. Наш эшелон грузили вечером на вокзале г. Канска.Толпилось много народу-близких,друзей и родственников и были люди,просто так пришедшие посмотреть.Слышались рыдания,наказы,песни,играли на гитаре,гармошке.Были выступления руководителей Горкома партии.Когда эшелон тронулся с вокзала,духовой оркестр играл "Прощание славянки". Из родных меня никто не провожал,все произошло неожиданно.Ехали через Сибирь,Урал.Когда проезжали полустанки,станции стояли старики,женщины,дети и долго махали пока поезд не скрывался из их глаз.Разгрузилась дивизия в Камске Ростовской области.Полки рассредоточились по станциям и балкам.В начале июля наша дивизия начала продвигаться на Кавказ,вошла в 24-ю армию.Я попала в отдельный штурмовой батальон фельдшером.Куда ни посмотришь-везде степь и степь.От жары нет спасения даже в тени,гимнастерка пропитана солью,сапоги припудренны густой пылью,Нас предупредили следить друг за другом,часто сонные шагали в сторону,отставали и блуждали.Над колонной появлялась "рама"-немецкий самолет-корректировщик,который делал съемки нашей колонны,а через некоторое время немецкие Мессер-шмиты пикировали на колонны,Вначале действовали на психику,осыпали листовками,в которых было написано "Рус.сдавайся,воевать бесполезно".Наши солдаты из ружей П.Т.Р. палили по самолетам.После этого с бреющего полета колонну обстреливали из пулеметов.

Нашему отдельному штурмовому батальону приказано было идти на прорыв.Завязались ожесточенные бои под г.Шахты Ростовской области.Фашистские самолеты настигали батальоны на марше,началась непрерывная бомбежка.Трудная сложилась обстановка для медиков- много было раненых.Днем раненых эвакуировать было невозможно.Все громыхало,лилась кровь.От жары и потери крови у раненых была сильная жажда,некоторые теряли сознание,некоторым требовалась срочная операция,У многих в ранах копошились белые черви.Батальон попал в окружение. Перевязочный материал был на исходе,было одно страшное слово окружение.Раненые нуждались в повторных перевязках, некоторые рвали нижние рубашки на бинты.Были переломы, шинировать временно тоже нечем.Перочинными ножами с деревьев срезали палки,перебинтовывали обмотками.Мы с Марусей Жинжисовой как могли успокаивали раненых,а раненые сами понимали,что мы окружены.Маруся пошла за водой в населенный пункт для раненых , но не вернулась.Погибла в хуторе Пролетарском.

Страшно было смотреть.Прямо на нас мчались немецкие танки,а впереди-мотоциклисты.Страшные звери,волосы всклочены,вид торжественный-как коршуны напали на беспомощную добычу.Нам приказали поднять раненых,кто не мог подняться- пристреливали на месте,а остальных прикладом подталкивали и гнали- куда неизвестно.Гнали через много населенных пунктов , станций , станиц. Жителям приказывали перевязывать раненых у кого что есть. У меня перевязочного материала в сумке не было , весь был израсходован. В одной из станций под Шахтами мне удалось бежать из конвоя,спасла девушка,дала мне переодеться.И вот 20 июля 1942 года находилась среди лютых врагов, по дорогам шел людской поток,то беженцы спасались от пожарищ, то военные переодетые , то люди , менявшие вещи на хлеб.Дороги были забиты людьми. Люди шли молча, изможденные , с пересохшими губами,обменивались взглядами,разговор не получался.Ни кто не спрашивал,кто куда идет.А по дорогам мчались "завоеватели",румыны,чехи,немцы с презрением смотрели на изнуренных людей,некоторые были лишены крова и пищи.И все-же этим людям было проще чем, нам, военным, их сгоняли на биржу труда и заставляли молотить залежавшиеся хлеба за корку жженого хлеба.А нас без документов ни куда не брали. У нас была цель\ перейти линию фронта,но это сделать не удалось, дальше было двигаться труднее , власти устанавливались на местах , в села без документов было заходить нельзя , ночевали в стогах сена. Меня , как женщину , посылали в села на разведку. Однажды не повезло , напоролась на полицая. Постучалась осторожно в окно и вышел мужчина , потребовал документы. Все мои доводы доказать что я беженка . для него были неубедительны. Он втащил меня в дом , избил до полусмерти , потом полумертвую повел в балку расстреливать , все кричал " сволочь , красная партизанка ". Я сильно закричала и плюнула ему в лицо. Говорю ему еле слышно "немецкий холуй ",а когда он стал нажимать на курок , я опять закричала , страшно не хотелось умирать так рано,много еще ничего не было сделано.

На крик выскочили женщины,стали стыдить полицая,старик вырвал у него винтовку .И помню слова этого старика:" Раньше были казаки , сыны казачьи , а теперь стали хвосты собачьи".Какая то добрая женщина Екатерина Максимова Курова взяла меня к себе , обмыла всю кровь с лица , напоила.Все причитала :"Доченька моя ,за что он так тебя".Полицаи не успокоился и на завтра повел меня в гестапо. Я шла избитая , истерзанная , глаза затекли , синяки от побоев огромные. Всю дорогу в гестапо шла и плакала , наши-то ждут в стогу , а меня так нелепо поймали. У бьют , никто не узнает где и как. А страшно погибать от рук предателя. Когда полиция меня вела в гестапо . где-то далеко летел наш истребитель , я задрала кверху избитую голову . чтобы последний раз посмотреть на родную звездочку. Переступила порог гестапо.В кабинете сидел молодой парень в кубанке с красным околышком. Усадил на стул и начал допрашивать , откуда , кто , зачем. Я рассказала , что беженка , документы сгорели , что хожу и работаю. Он испытуеще посмотрел на меня и сказал-все понятно. Потом как заорет на полицая" что мешаешь работать" , водите в гестапо всяких беженцев" и тихонько пожал мне руку сказал , что вчера не удалось никого спасти , дежурство было не мое. А после я узнала , что вчера многих расстреляли и побросали в стволы шахт. Коммунистов , беженцев и многих других честных советских людей. Значит в гестапо кто-то был свой.

В 1942 году мне пришлось видеть комсомольцев- краснодонцев ,это где-то около октябрьских праздников. Говорят- артисты приехали. Мы пошли смотреть.Много молодежи с гитарами , мандолинами , смеются. Один из них очень острил и я подумала , в каждом обществе есть свои чудаки. А ночью они взорвали склады и уехали , что это были комсомольцы с Красного Дона...Все стало ближе раздаваться эхо нашей канонады и час освобождения пришел.В городе Шахты я попала в 315-ю стрелковую дивизию. После Сталинградских боев дивизия была очень потрепана и вновь пополнялась в Шахтах. После формирования дивизия продвинулась к реке Миус на Матвеев курган. Я попала в 362 стрелковый полк, дальше с боями продвигались на Мелитополь.

На подступах к Мелитополю во время наступления в 10 км. от Мелитополя во время марша был сильный обстрел,рвались снаряды,несколько разорвалось в гуще колонны.11раненых тяжело в живот в д. Николаевке.Мне приказал начальник сан.роты Аркуша: санитарке Тоне Рогожкиной из Барнаула спасать раненых, нас впустила в хату одна жительница д.Николаевка, послала соломы, уложила раненых , начался развиваться перитонит , в тяжелых муках умирали раненые , одна из них была девушка. Остался в живых один лейтенант , раздроблена была пяточная кость. Утром председатель колхоза произнес речь. Похоронили раненых посереди деревни.

Самым страшным для меня были бои за Мелитополь.Мне навсегда запомнился этот город с его неглубокой рекой Молочная. Река дугой огибала сады , текла так медленно , что вода казалась в ней стоит. Мы всегда почему-то удивлялись такому названию реки. Вода в ней как и во всех болотистых реках-рыжевато-грязного цвета. Даже при тумане она не казалась белой. Ее назвали так разве потому , что весной,когда с яблонь и груш опадает снег лепестков , покрывая реку , вода вода напоминает пенистое молоко.

Но война есть война.... Сады перерыты окопами , траншеями. Враг обстреливает со всех сторон. Раненых тьма. Командир санитарной службы тов. Аркуша приказал мне и двум санитаркам Тоне Рогожиной и Лене Латко остаться с 11 ранеными и эвакуировать их в тыл. Одна крестьянка согласилась взять раненых к себе в дом , дала нам соломы , несколько одеял.Наша сан рота расположилась на окраине Мелитопаля ,в нескольких частных домах. Здесь мы оказывали необходимую медицинскую помощь: делали перевязки ,вводили противостолбнячную сыворотку , переправляли раненых в медсанбат. Когда немцы стали обстреливать наши домики , мы перетаскали раненых в погреба. Но однажды обстрел был такой сильный , что от прямого попадания снаряда крыша погреба обрушилась и раненые погибли. Нам пришлось перебазироваться в сады , разбить палатки и здесь работать под градом вражеских пуль. За бои под Мелитополем нашей стрелковой дивизии было присвоено имя Мелитопольской. После освобождения Мелитополя наша дивизия двинулась на Перекоп. Путь до Перекопа был не легким . Грязь налипала на обувь , ветер хлестал в лицо , бил в грудь , гнал водяную пыль .Лошади , погружаясь по колено в свинцовую грязь с натугой тащили повозки.

В одной из деревень остановились на привал. Подъехала полковая кухня. Только стали раздавать обед , вдруг видим : прорвались немецкие танки . Началась атака , Крепко досталось царице полей пехоте. Но атака врага была отбита.Много погибло в этом бою. Не стало нашей веселой Катюши , которая своей шуткой и любовью к жизни умела подбодрить нас , развеселить в тяжелую минуту. Как сейчас вижу ее распростертую на земле , ветер шевелит ее задорные кудряшки. Даже смерть не стерла с лица ее нам всем хорошо знакомой веселой улыбки. Катюшу похоронили в саду под Мелитополем. Пусть цветущие яблони будут ей вечным памятником , памятником ее большой любви к жизни.

Но и на войне встречались приключения. Однажды опережая разведку , наша мед служба чуть не зашла в деревню к немцам. Спасла незнакомая женщина. Бежит и кричит : "Куда едите? Ведь тут немцы." Мы быстро повернули назад. На пути встретили разведку и доложили ей об убиенном. После этого нас долго еще в шутку звали "разведчиками" Шли по степи. Степь без конца и края. Нет ни холмика , ни деревца , негде укрыться. Постоянно нашу колонну сопровождал немецкий самолет-разведчик "Рама",а потом налетели "Мессер-Шмид",поливая нас свинцовым дождем. Наконец-то Перекоп! Под Перекопом наша дивизия заняла оборону , ушла под землю. Кротовая жизнь у ворот Крыма продолжалась долго. Затишье военных действий изредка нарушалась артиллерийскими налетами , охотой снайперов , да время от время бомбежкой с воздуха. Для сан-роты была вырыта очень большая землянка , в которой расположилась наша перевязочная и операционная.В нашей медицинской землянке мы жили вчетвером : врач Нина Николаевна Сорокина из Воронежа , фельдшер Надя Маркина со станции Топчиха под Барнаулом. Вдругой землянке жил мужской персонал : начальник сан-роты Аркуша , врач Кононенко и начальник аптеки Фельдшер Поляков. В третьей землянке жили наши санитарочки.

Даже на войне изредка бывали затишья.В свободное от боев время мы отдыхали: заводили патефон , крутили пластинки (а их всего у нас было три) , вспоминали дом , семью , мечтали о будущем , проводили занятия с бойцами по оказанию 1-ой медицинской помощи.Стояла осень . На улице было сыро , холодно , а в землянке тепло , по-домашнему уютно. В печке мирно потрескивали чудом раздобытые в степи дрова. Все , не сговариваясь , запевали любимую песню "Вьется в тесной печурке огонь." Коллектив наш был дружный. Новый год встречали нашей большой семьей. Даже откудо-то появилась елка , навевая воспоминания о мирных днях в родном доме.Вспоминается Ванюша Вилков-начальник артиллерии , молодой , бравый.Он мечтал о тихой послевоенной квартире , с лампой под синим абажуром. Но вражеский снайпер скосил его и остался он лежать на Перекопской земле.Не сбылись его юные мечты. Ради счастья других отдал он свою молодость.
Вскоре схоронили и командира полка подполковника Бурова. Часто и я вспоминала свой дом. Перед глазами как живой стоял отец , провожавший меня на фронт. Вспоминались его руки , цеплявшиеся за борт машины , увозившей нас на фронт. Помню как он бежал за машиной , пока мы не скрылись из виду. Так нам с ним не пришлось увидеться. Вскоре после меня он проводил брата , а потом и сам ушол на фронт и погиб в боях под Смоленском. Тревожили мысли о матери:"Как она там? Сколько выпало невзгод на ее плечи.! Не каждого одаряет жизнь большими человеческими радостями. Больше горьких минут. А о них часто вспоминать не хочется. Гореч , доже притупившаяся , всегда саднит сердце. А уж если растревожит память , то многое вспомнится и заново переживается. Недалеко от землянки рвались мины , все вернулись к действительности. Неласковой выдалась осень на северном побережье Крымского полу острова. И зима такая не постоянная-то снег , то дождь. Но война не считалась ни с холодом , ни с жарой.Работать приходилось и днем и ночью. Мы ходили по окопам , проверяли санитарное состояние наших солдат. Так проходил день за днем.

В феврале 1944 года от свистели последние вьюги , зима неистовствала редкими морозами , обильными снегами , переходящими в дождь. Наступала весна , а вместе с ней приближались решающие бои. К исходу весны , в апреле произошло редкое для тех мест явление-выпал снег. Даже старожилы не помнили подобного. Снег валил сырыми хлопьями , засыпая окопы , траншеи , двери землянок. Утром выбраться из землянок было невозможно. Нас откапывали те , кто стоял на посту. К обеду снег растаял. И вот , проклиная все на свете , мы котелками вычерпывали воду из землянок. С 6 апреля начали поговаривать о наступлении. Начальник сан-службы собрал нас всех на беседу. Мы говорили о том , как лучше проводить прием раненых в случае наступления. Начальник аптеки срочно поехал в медсанбат пополнить аптеку. Слухи действительно подтвердились.Ночью командир 362 стрелкового полка Передриенко выстроил полк и объявил , что на рассвете начнется наступление. Весь полк по команде встал на колени и вполголоса произнес клятву бороться до последней капли крови , очистить Крымский полуостров , сбросить фашистов в море. Начальник сан-службы Аркушкин сообщил , что мы во время наступления должны быть на Турецком валу.

Маруся Казанцева- медсестра из Барнаула , Лена Латко и я должны организовать медицинский пункт в 500 метрах от передовой.Мы пополнили сумки перевязочными материалами , надели каски , привязали саперные лопатки и поползли по -пластунски в сторону передовой. С большим трудом мы добрались до одной из землянок , где организовали медпункт. Вскоре артиллерийская канонада нарушила тишину. От берегов Сиваша до Турецкого вала сотни орудий вели ураганный обстрел вражеских позиций. Смерч взрывов сметал на своем пути вражеские блиндажи , дзоты ,укрепления. Около трех часов обрушивался этот ливень огня и стали с земли и неба на врага. Наш удар был неожидан для немцев настолько ,что они начали контратаку два часа спустя. Вся равнина покрылась дымовой пеленой. Вой , свист , грохот артиллерии раздирал уши. Душил запах пороха , в рот набивался песок , который противно хрустел на зубах. В этом аду мы потеряли счет времени. Нам казалось , что спустилась вечная ночь. Но минуты слабости быстро проходят.

Нас ждут раненые солдаты. Лена Латко уже ползла на передовые траншеи. Внешне она спокойна. На ее лице улыбка. Но душевное волнение выдают только ее побелевшие губы. Вот канонада оборвалась , все на минуту застыло в неподвижности. Лена выносит из траншеи первого раненого , которому мы оказываем необходимую медицинскую помощь. Лена то появлялась то снова исчезала в огне. Сколько сил и отваги в этой маленькой , подвижной девочке!В этом бою Лена вынесла из огня 20 раненых. за свою храбрость и мужество Лена была представлена к награде-ордену" Красной Звезды". За этот бой мы приняли сотни раненых. Глаза слипались от усталости , руки халаты были в крови. Но жизнь раненых зависела во многом от нас , и мы делали даже невозможное.Наконец-то немец был отброшен от Турецкого вала. с боями был взят город Армянск.Сильные бои завязались в долине балки "Бельбек" и на Ищуньских позициях. И повсюду война оставляла за собой груды развалин , воронки от бомб , трупы убитых.

Наша дивизия двигалась на Севастополь. К Севастополю ведет только одна дорога-крутая , извилистая и обрывистая. Она только спускается в ущелье , то круто взмывает вверх. Днем и ночью течет людской поток , не останавливаясь ни на минуту. Идти трудно. Жара. Не хватает воды , губы пересыхают от зноя и жажды. Известковая пыль туманом висит над дорогой. Гимнастерки пропитаны солью. Но как ни трудна дорога Севастополь уже близко. На Сапун-горе завязались жестокие бои. В небе то и дело появлялись наши бомбардировщики Над Сапун-горой повисли тучи дыма и пыли. Взрывы выворачивали землю , превращали в крошево блиндажи. Немцы упорно сопротивлялись. Они понимали , что с потерей Сапун-горы ,они теряют Крым. Но их конец близок.

Вся северная бухта была покрыта вражескими трупами , горели фашиские корабли. Море было окутано смрадом нефти и гари. Жестокий бой подходил к концу. На лодках мы переправлялись через Северную бухту. Севастополь лежал в развалинах. Руины , руины , взрытая земля , пустые глазницы кое-где уцелевших домов вот что осталось от города-красавца Севастополя.Враг был отброшен с Крымского полуострова. Часть нашей дивизии осталась охранять берега Крыма , а мне пришлось воевать в Польше , потом в Чехословакии. Второй раз встреча с Крымом состоялась через 22 года. Возрожденный из руин Севастополь встретил меня ласковым южным солнцем , безмятежным шумом морского прибоя , бездонной синевой крымского неба. Вот ты каков Крым!

В 1946 году была демобилизована и уехала по месту службы мужа в г. Славгород , после в г. Камень на Оби , Барнаул , Кемерово , Новосибирск , Красноярск. В 1946 году в стране была разруха , голод. А в Алтае гнил в глубинках хлеб и вот автомобильный батальон направили на вывоз хлеба. Хлеб гнил из-за недостатка транспорта. Мне пришлось помогать стране-вывозить хлеб.И так мой муж Иосиф Иосифович Доманский прослужил в Новосибирском военном округе 20 послевоенных лет. В 1964 году по приказу был демобилизован и мы поехали на Владимирщину.