Разговор с дедом.

Мой прадедушка, Дмитриев Павел Дмитриевич, защитник Сталинграда в Великой Отечественной войне, прошел дорогами войны до границы Венгрии с Чехословакией. Он умер в 1994 году 13 января, дожив до 79 лет, но в нашей семье бережно хранят его боевые награды, военный билет, автобиографию… Я читаю ее, волнуясь, и мысленно говорю с дедушкой.

- Каким тебя застала война? Что ты умел тогда?

- Я смоленский, из деревенских, родился 26 января 1915 года. Окончил 8 классов, учился на тракториста. Через год был призван в Красную Армию и вскоре военкоматом был направлен в Ленинградское танко-техническое училище. Окончил его в 1939 году и служил потом в 36 танковой бригаде Киевского военного округа командиром ремонтного взвода. А в 1941 году, когда началась война с фашистской Германией, был назначен командиром танковой роты, воевал на Юго-Западном фронте. В августе мне присвоили звание лейтенанта.

- Так ты танкист, деда! Настоящий специалист, профессионал! Это же так страшно, танки же горят!.. А немецкие танки видел? Они лучше наших?

Дедушка долго молчит. Потом тяжело вздыхает и хрипло говорит. (Я беру его тяжелые руки в свои и глажу, глажу…)

- В начале сентября 1941 года наша дивизия в составе 5 Армии была окружена немецкими восками под Киевом, местечко Перятин-Малин. Ох, и натерпелись мы за месяц в непрерывных сражениях! Есть, спать было некогда. Даже умываться… Мы должны были прорваться, во что бы то ни стало, понимаешь это?

Я не свожу глаз с покрасневшего лица деда и молча киваю.

- Нет. Ты не понимаешь, что переживал каждый из нас…

По щекам дедушки текли слезы, и я тоже плакала вместе с ним, представляя весь ужас потрясения его и других бойцов.

Неожиданно дедушкины глаза сверкнули: -  Но ты не думай, внучка. Что мы не прорвались, что покорились немцам. Конечно, потери были и у нас, и у них. Уже в октябре 41 – го мы вышли из окружения. Нашу дивизию расформировали, и я был направлен в 103-й отдельный стрелковый полк Армии командиром автороты. А немецкие танки? Самые большие – «тигры». Но наши «тридцатьчетверки», когда шли на таран, были непобедимы. Не раз видел, как горели зеленые, с бурыми пятнами, «фердинанды». Сколько мы их уничтожили, не сосчитаешь…

- И что было потом?

- В сентябре 1942–го отдел кадров Сталинградского фронта направил меня в 254-ю танковую бригаду. И воевал я за Сталинград, потом на Донском фронте, на 1-ом Белорусском фронте.

-А награды как вручали?

-Перед строем бойцов. В 1942 году - медаль «За оборону Сталинграда», в 44-м – орден Красной звезды. Уже после войны, в 1949-м медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов. Да дело не в награде, моя маленькая. Главное – наша вера в Победу, с нами воевали не только машины, оружие, авиация, а казалось, само небо и родная земля…

Я представляю дедушку молодым, сильным, как на фотографиях, и не хочу прерывать наш разговор. Что я знаю о войне? Только то, что вижу по телевизору в фильмах. Или из книг, из рассказов учителей истории, литературы. Но передо мной автобиография прадедушки Паши. И я вновь и вновь перечитываю ее, слыша голос победителя, героя войны. Наш разговор продолжается, и это главный урок.

Урок Чести. Урок Победы. Урок Родины.