В сентябре 1941 года на фронте Исламов всту­пил в члены Коммунистической партии. «В самый разгар боя с немецко-фашистскими захватчиками ка подступах к городу Петрозаводску и Медвежье­горску,— писал Исламов,—- когда, выполняя при­каз тов. Сталина, наши освобождали указанные го­рода, из письма, полученного от своего брата, честно работавшего в системе Центроспецстроя в гор. Грозном, мне стало известно о выселении моей семьи вместе с чечено-ингушским народом. Полу­чив это, откровенно говоря, печальное известие, я почти что не обратил на него внимания, т . к. в тот момент мысли мои были сосредоточены на разгро­ме врага, тем более, я был уверен в том, что ни брат мой, ни несовершеннолетние сестры не запят­нали себя, выступая против мероприятий, проводи­мых партией и Советской властью.

Теперь, когда война советским народом и Крас­ной Армией победоносно завершена на западе и на востоке, когда мы живем мирным трудом, я решил заняться разрешением своего личного вопроса.

Мне неизвестно, чем я заслужил недоверие? Ведь я в 1940 году по первому зову, зная свой долг перед Родиной, зная, что служба в Красной Лр мии есть почетная обязанность каждого граждани на СССР, вместе со своим братом ушел на службу в Красную Армию и воевал на Волховском, Ленин градском и Карельском фронтах. Защищал город Ленина со дня блокады по день полной ее ли кии дации, где получил тяжелое ранение.

Уважаемый тов. Берия! Человек, соверпиинпнО преступление перед Родиной, безусловно, i;hvi\

живает наказания. Могу ли я узнать, когд.ч и ..............

именно преступного сделал я?

Не сомневаюсь в том, что, прожиная н ппГтм крае или республике Советского Союш, мы шкм*

честно будем трудиться, но волнует то, что я со своей семьей ограничен в правах, которыми поль­зуется каждый честный гражданин Советского Со­юза. Наконец, волнует и то, что я, вернувшись пос­ле войны, лишился всего имущества, приобретенно­го до ухода в Красную Армию, а также оставше­гося после смерти родителей.

Надеюсь, мое заявление Вами будет рассмотре­но и я вместе со своей семьей буду реабилитирован и буду пользоваться всеми теми правами, которые имеет каждый честный гражданин Советского Со­юза».

Нет, не получил спецпереселенец Магомет Исла­мов прав, которыми пользовался «каждый честный гражданин Советского Союза».

V ГНажмудин Чочаев в марте 1950 г. обратился с письмом к|министру внутренних дел СССР Кругло­ву и министру Вооруженных Сил СССР Василев­скому. Чочаев писал: «Родился я в 1920 году в се­лении Гунделен Эльбрусского района бывшей Кабардино-Балкарской АССР, в семье бедняка, по национальности балкарец. В 1939 году со школь­ной скамьи я добровольно поступил в ряды Крас­ной Армии и служил до 1946 года. Участвовал в Великой Отечественной войне против немецко-фа­шистских оккупантов до 5 мая 1945 года, где по­лучил три ранения-.\ Демобилизовался в 1946 году/ Имею пять правительственных наград:

Орден Отечественной войны II степе­ни,

Два ордена Красной Звезды,

Медаль «За взятие города Будапеш­та»,

Медаль «За победу над Германией».

Имею шесть благодарностей от товарища Ста­лина за участие в уничтожении немецких войск и за освобождение городов». Далее Чочаев сообщает, что в то время, когда он находился на фронте, балкарцы были выселены в Среднюю Азию, а се­мья его — мать, две сестры, жена и сын — в Су- закский район Джалал-Абадской области Киргиз­ской ССР. Далее он пишет: «Для меня, молодого советского офицера, имеющего столько заслуг пе­ред Советской Родиной, очень обидно носить пят­но, имя спецпереселенца, в то время, когда меня никто не выселял ниоткуда. Я выполнял свой долг перед’ Родиной и вдруг после демобилизации из Советской Армии оказался спецпереселенцем. По­этому прошу Вас, учитывая вышеизложенное, осво­бодить меня от звания «спецпереселенец», чтобы я мог гордиться за свою социалистическую Родину наравне с другими демобилизованными офицерами и быть таким же, как они, гражданином нашего Великого Советского Союза.

Прошу Вас удовлетворить мою просьбу».

Письмо Нажмудина Чочаева, пройдя через цен­зуру спецкомендатуры и органы МВД, спустя три недели, а точнее 5 апреля 1950 года оказалось в приемной Военного министра СССР Александра /Михайловича Василевского. Но даже он, маршал Советского Союза, известный советский полково­дец, не в состоянии был облегчить участь демоби­лизованного офицера Советской Армии, по злой во­ле оказавшегося в ссылке. Так и остался старший лейтенант запаса Чочаев, герой Великой Отечест венной войны, с клеймом спецпереселенца^

Султан Кайтмурзаевич Бабаев работал в Упрап лении МВД по Алма-Атинской области Казахском ССР старшим оперуполномоченным. В 1947 году по ходатайству МВД ему удалось поступить на заоч

ное отделение исторического факультета Казах­ского государственного педагогического института имени Абая.

На всю жизнь запомнил Бабаев офицерское со- „ вещание работников МГБ и МВД Казахской ССР, проходившее в 1948 году в актовом зале Министер­ства внутренних дел. В президиуме — руководящие работники МВД и МГБ республики во главе с ми­нистрами. В зале, рядом с лейтенантом Бабаевым, находились старший лейтенант Мадалов (чеченец), капитан Шадиев (ингуш), младший лейтенант Лас- каев (чеченец). Их было всего несколько человек, офицеров, принадлежавших к ссыльным народам.

Слово было предоставлено генерал-лейтенанту Шарапову из аппарата МВД СССР. Говоря о епец- переселенцах, генерал сказал: Не нужно было везти их в Казахстан, а надо было везти их даль­ше, на восток, к Тихому океану и там утопить.

Как хлыстом полоснули эти слова по находив­шимся в зале чеченцам, ингушам, балкарцам. Они сидели сжав зубы, силой воли сдерживая в себе неистовое желание бросить в бериевского генерала гневные слова в защиту своих униженных и оскорб­ленных народов.

В том же 1948 году вышел приказ МВД СССР об увольнении из органов всех чеченцев, ингушей, балкарцев, карачаевцев, калмыков, крымских та­тар. К представителям репрессированных народов у Берия доверия не было, хотя работали они чест­но и добросовестно и состояли в той же партии, что и всемогущий Лаврентий Павлович. Всех уволен­ных причислили к спецпереселенцам, и они должны были, как и остальные, дважды в месяц проходить регистрацию в спецкомендатуре по месту жи­тельства. Султан Бабаев считал для себя — фрон­товика — офицера, вчерашнего работника Мини-