"Первого марта 1942 года пришла повестка, мы только с тайги выехали. Пятого марта мы приехали в Сарыг-Сеп, там скорее нас собрали и отправили в Кызыл, там быстренько нас: "Годен, годен, годен", 25 человек так пропустили, подогнали машину 25-местную и отправили нас в Минусинск. Приехали мы в Минусинск, там вещи сгрузили в Дом культуры, а нас - в столовую. В столовой там что хочешь, ресторан, мы все до упаду наелись. Тут, значит, военкомы, милиция, чтоб никто нас не обижал. Нас всех собрали и в Дом культуры, ну а потом тут нас сразу в баньку, уколы, подстригли, и отправили в Клюквенную на карантин. Клюквенное - это между Канском и Красноярском (прим.автора: Красноярский край, г. Уяр (с 1944 года) (изначально носил название станция Клюквенная). В начале апреля - конце марта мы были там, так там снега, сугробы, холодища, вот мы там карантин проводили. Около месяца мы там пробыли, и оттуда нас сразу в Красноярск отправили. И в Красноярске мы формировались, были на окраине Красноярска где-то за аэропортом, точно уже не помню, но аэропорта однако тогда еще не было. Блиндажи там были, койки двух-трехъярусные, вот мы там занимались. Потом нас оттуда погрузили и в Московскую зону обороны в резерв Сталина отправили.
И вот мы стояли там, формировалась наша 273 дивизия в Подмосковье. Потом где-то в августе нас погрузили, в Воронеж бросили, приехали туда мы, 5 дней пробыли, а потом нас погрузили и отправили под Сталинград.

И первого сентября 1942 года мы вступили в бой, вся наша дивизия.
Мы на передней части были, там бомбило...ой, страшно бомбило, ужас. Ну а что: все, как на ладошке, ни лесочка, только балка была, а балка эта для увековечения смерти, потому что вот снаряд летит, как даст-даст... Сильно было страшно. Не дошли многие…
И вот Паулюса окружили. 19 октября мы уже стояли в обороне, получали 100 грамм чистого спирта. Холода, ветер, мороз, а мы в земляночках в степи.
10 января 1943 года артподготовкой мы пошли в наступление по уничтожению Паулюской группировки. Второго февраля мы закончили. В общем, мы его выморили, он был ни одетый, ни обутый. Кто бы посмотрел, так там страх божий: все одеяла, все шали, всё-всё было намотано на ногах, на головах, на руках. А нас обмундировали с иголочки: одели нас в валенки, дали нам рукавицы меховые, теплые кальсоны, теплые брюки, фуфайки, теплое белье. Выморозили его, нам легче его было брать. Как в Подмосковье, тоже зима помогла. Он бы взял Москву, если бы не опоздал. Потому что у него сила была огромная. Вымели эти войска, 33 тысячи. Ой, нитка была большая... А мы стояли как раз в блиндаже, нам дали приказ - быть на боевой готовности. А когда их вывели, мы 18 машин трофейных вытащили к железнодорожному вокзалу, дорога-то вся была разбита, рельсы порваны, вокзал был разбитый, сожжено все было.
И вот со Сталинградской битвы вывели нас в Брянскую область, 5-6 километров от города Тульск, где самовары и гармошки делают. Тут мы формировались. И потом дали нам приказ. Брянск был взятый, туда в Брянск мы дошли, и к нам пополнение пришло. И вот мы ночью идем, а днем занимаемся пополнением.

Брянск прошли, в Беларусь зашли. Наша дивизия прошла Гомельскую область, город Гомель брали. Перешли через речку к деревне Папоротное. Был очень большой бой у этой речки, так и назывался - Папоротный, потопить нас хотели в этой речке. А мы по понтонному мосту туда переехали, артиллерия легкая. Каким-то образом еще одна "Катюша" перешла, стояла сзади нас за домом. Как фердинанд подойдет, она плюнет в него, они успокаиваются (смеется). Вот за счет "Катюши" мы тут оправдались.

Мы так Беларусь прошли до Украины. В Украине мы Днепр форсировали, он был взятый. Мы по понтонным мостам переехали, и Киев остался у нас справа. Мы с Черниговской областью заступили в бой. Вот Черниговской областью мы шли. До Чернигова дошли, и там нас перевооружили. Это было где-то весной 1944 года, потому что снег пойдет, снег растает, грязь такая была.
Мы были в роте БТР, Володю Матюшева переводят старшиной дивизиона, Сашку выбрали командиром отделения, меня отправляют в Чернигов учиться на мастера 76-милиметровых пушек. Вот там сказали, что 20 дней пробудем, а мы всего 5 дней там пробыли, откат-накат, собрать-разобрать, показали расчет, как все это делать. Сказали, что остальное там выучите.
Как раз дело было к Пасхе, Пасху провели и сразу же пошли вперед.
Дошли мы до Житомирской области, город Житомир наша дивизия брала. Так далее пошли и Польшу прошли.

Дошли до Вислы. Вот в Висле был самый тяжелый момент.
Мы стояли на правом берегу Вислы, Сандомирский плацдарм был взятый, выше там уже переправа была. Что-то было, не знаю, для уничтожения что ли, был замысел... Плацдарм был 6 на 3: три километра в глубину и 6 по Висле. Так тихо все было, спокойно, ходим вольно, никакой преграды, никакой стрельбы, он готовился. Всего-навсего было 14 танков маленьких этих. Гитлер дал приказ, чтобы после трехчасовой подготовки потопить всех нас, все эти две дивизии. И он пустил 70 танков сходу на этот плацдарм. Представляешь, что было? Он все подавил. После артподготовки у нас была рота БТР на переднем крае, там были и собаки с минами, ни один, никто не пришел...Там видимо все смело. У нас все танки подавил, на две дивизии осталось одно орудие. Это было с 14 октября 1944 года, холодища такая была, мы держались. И они на 18-е число решили все-таки победить нас, у них было 4 танка, пошли ночью. Мы поставили пушку на амбал, загороженный от Вислы, хуторок там был небольшой. Когда ракетница дала с левого фланга, Бондаренко ударил и первым снарядом подбил танк. Бондаренко был наводчиком, он из Абакана. Они как дали тремя танками, попали в землю. Нам пришла команда - пушку к штабу, мы ее на руках перенесли на левый фланг, а ракетницу здесь оставили. И ракетницу ночью эти 4 танка здесь подбили.
И пехота их подошла. Немцы вызвали на себя огонь, наши вызвали на себя огонь. Вот тут все было ночью.
Все затихло, все успокоилось. Я утром в губную гармошку играл, заиграл и весело чего-то так стало. Потом приказ пришел идти организованно всем. Мы ждали пополнения, думали, заберем и дальше пойдем. Они не стреляют, и наши не стреляют. Война кончилась.

Кто-то раздевался и плыл через Вислу, октябрь месяц, а что ты сделаешь? А мы сидим: Потап Андрей, Володя Матюшев, я, Бондаренко, Баранов, 5 человек нас, плавать не умеем, а как? Потом перед рассветом Баранов говорит: "Я переплыву перед рассветом, лодку найду, и вас все равно переплавлю". А паром обсохший, около него раненные лежат, ревут, кричат, без рук, без ног, всякие... Пришла лодка перед рассветом, как-то Бог дал, я тут побежал, тут телеги подвезенные, повозки, я нашел санинструкторскую сумку, Бог помог. И когда лодка подошла, надел сумку, подходим, лежит старичок, говорит: "Помогите, у меня семья, четверо детей, спасите, помогите". Я подхожу, с товарищем подвели к лодке-то его, нас спрашивают: "Вы кто?". Я говорю: "Саниструктор". Ей Богу, с сумочкой. Того посадили, и меня посадили, плывем, а лодка парусиновая, не долбленка, я сижу руками воду черпаю, а он сидит. Как только подплыли к берегу, все шшшурх и нету, и мы с ним вдвоем остались. Ну как вот клятву дал, что я его спасу. Я его вздрючил на себя, вздрючил на себя автомат, вытащил его, вот так карабкался, а сам вижу, хлеб лежит, а мы четверо суток кусочка хлеба не видели, пшеничку потолкем (показывает, как руками растирает), водичку попьем и все. Тут поднесли носилки, скорая помощь забрали его. Мои товарищи тоже переплыли постепенно, помогая раненным.
Нас всех, кто переплыли нагишом, и нас, кто в одежде, всех на следующий день переодели, переомбундировали. И дали нам немецкие пушки. И вот с этими немецкими пушками мы до самого конца. Она на один калибр меньше, наши 76-миллиметровые пушки, а их 75-миллиметровые, только что у них резвее она, видимо круче нарези у нее.

И вот в городе Бреслау (наст. Вроцлав) мы когда уже 60 тысяч войск уничтожали. И вот он бьет вот в дом двухэтажный, выше не было, и вот пока этот дом не раздолбим, его не убьем, не отступимся.
Главные войска пошли на Берлин, а нас, две этих растрепанных армии оставили, 62-ю и 64-ю.

Они 7-го мая 1945 года капитулировали, а 8-го мы их вывели, 60 тысяч войск. Там церковь была, и они около этой церкви сбрасывали с себя всю эту амуницию, и пистолеты, а горы там ой - не 6 пистолетов, навалили горы там. Мы были при полной боевой, они также свое командование вели, а мы просто при боевой. В нашем дивизионе и пулеметы и все-все, хорошо были вооружены.

У нас 7-го победа, а потом вот 9-го победа.

Была какая-то спортплощадка, был бассейн, и вот там наш дивизион встал. Это был уже какой-то другой город.
Потом пошло разделение войск - восток, запад.
Утром выстроили: "Те, кто снаряды подает, боепитание, 3 шага вперед". Я вышел, Дзюба вышел, трое мы. И вот по 20 пушек и в Берлинскую зону обороны нас, старье все в Австрию, в Берлинскую зону обороны, эти пушки, а остальные - восток, на Японскую войну. Вот с Матюшивым мы тут и расстались.
Там я попал в 35-ый ОИПД (отдельный истребительно-противотанковый дивизион), такой же, также мастером, в Австрию.
Дивизион назывался артбригадой. Там крупнокалиберное оружие, "Катюши", все-все. Это самая сильная была бригада. Тут был 135-ый ОИПД, там был 35-ый ОИПД.
И вот 12 октября 1945 года дембель пошел. Сначала горняков собирали, кто освобождали, потом старший возраст. Вот я с 1914 года, старшего возраста. Нас четыре человека всего там с Тувы было: Маковкин, Ельин, я, и вот четвертого забыл.
Там были лагеря, наши пленные, там крестиков.... глазом не окинешь, сколько наших полегло. А сюда дальше в Германии был крематорий, прям на железной дороге. Нам говорили, мол пойдете? Но как-то в сердце не то... Там значит, так было: вагон с поездом подходит, им дают полотенца, мол мыться в баньку. Эшелонами наших привозили. Идут люди в баньку, там пол проваливается, а там зола... Закрывается, и опять снова в баньку, в баньку... Нам рассказывал полковник, что желаете, так сводим вас, но как-то надоело это все смотреть-то...

И вот 12 октября мы оттуда выехали."