Эти воспоминания были впервые напечатаны в газете «Ахтубинская правда» (№ 139 (7157) от 2 декабря 1997 года). Мой отец, Черезов Василий Федорович - автор одной из страничек семейного альбома, жил в то время в городе Ахтубинске Астраханской области.
Прошедшие годы принесли новые утраты. С тех пор из семерых детей Федора Константиновича и Анны Арсентьевны уже нет среди живых Ивана Федоровича (1925-2003), Николая Федоровича (1941-2007), Василия Федоровича (1928-2010), Михаила Федоровича (1938-2010), Нины Федоровны (1929-2011) – всех тех, кто писал этот альбом. Но их потомки живут. И помнят.
Я предлагаю эти записи почти в том же виде, в котором они были опубликованы, с небольшой бережной правкой, касающейся читаемости текста и не затрагивающей сути воспоминаний.
Вот они.

Начало нашей семье положили Черезов Федор Константинович и Черезова (Дерюшева) Анна Арсентьевна. Нас, живущих сейчас на земле, семь человек: пять братьев и две сестры.
Война 1941-1945 гг. забрала нашего отца и убила его, не оставив взамен ничего, кроме памяти живущих. Мы, его дети, став взрослыми, поняли, как не хватало отца. В память о нем и были написаны помещенные здесь воспоминания.
Прошли годы. За это время ушла из жизни наша мама. В 1993 году исполнилось 10 лет со дня ее смерти и 50 лет с того дня, когда погиб на фронте наш отец. Мы не забыли эти скорбные для нас даты. Собранные вместе воспоминания об отце и будут подтверждением того, что живые помнят.
И, надо думать, найдутся те, кто дополнит, и продолжит это повествование для настоящих и будущих Черезовых.

Нелегкая жизнь выпала на долю отца. Хотя, мне кажется, очень-то он не прибеднялся, а наоборот, всегда был жизнерадостным, спокойным за благополучие семьи, уверенным в своих силах и способностях. Умел делать он почти все, с чем приходилось встречаться сельскому жителю. В памяти сохранился ряд эпизодов.
В свободные минуты всех нас поочередно сажал на колено, потряхивал и напевал: «Ду-ду, дыр, дыр, да…», а потом прижимал к себе и щекотал колючей бородой.
Пел он хорошо – на праздниках и на работе, когда что-нибудь шил, чеботарил или строил. Я запомнил его частушку: «Перед зеркалом стояла, надевала черну шаль. Меня маменька спросила про великую печаль».
К моему стыду, я не могу сейчас нарисовать точный портрет отца, но, насколько помнится, он был плотный, коренастый, румяный, круглолицый. Волосы носил короткие, вьющиеся. Всегда загорелый, чуть смуглый.
В памяти сохранилось, как он копал яму под коридором для снега, сажал яблони под окном дома, ремонтировал обувь и сбрую, подстригал ножницами деревенских «клиентов», объезжал строптивого коня Кайзера и возил на нем сено, когда был на пахоте, как учил меня точить пилу, как мы провожали его на пароход.
В будни отец носил холщовую, самотканую одежду, то же самое носили мы и все деревенские жители. Холст мама ткала из своей пряжи, напряденной зимой, а чаще всего куделю отдавали прясть старушкам за плату, так как одна мама не успевала нас всех обшить, одеть и накормить. Зимой отец носил ватный пиджак, подпоясанный опояском, а сверху одевал коричневый азям с башлыком. В большие морозы надевал красноватый полушубок, кажется, из овчины, собственной выделки, и тулуп. С работы в зимнюю пору приезжал он, запорошенный снегом, на усах намерзали сосульки.
Лежа на печке в сумерках после трудового дня, отец часто рассказывал сказки, которые мы просили. До сих пор помню их: про Мальчика-с-пальчик, про Липунюшку. Многие из нас засыпали на печке, убаюканные и уставшие после беготни на улице, а отец поднимался и долго еще сидел и ремонтировал обувь для односельчан или сбрую для колхозных лошадей.
Вся его жизнь прошла в постоянном труде. Отец был одарен исключительными способностями, знал множество профессий и делал все на совесть. Отца узнавали по походке и плотному телосложению. Чуть ниже среднего роста, немного косолапый, он часто переставлял ноги при ходьбе и эти выделялся.
Последний день, день проводов его в армию, мне запомнился навечно. Вышли мы из дому где-то часов в девять утра. Отца собрались провожать немногие односельчане, потому что за день до того его всей деревней провожали в Уржум в военкомат. Но он ко времени приехать не смог из-за дальней дороги, опоздал и от группы отстал. Ее уже отправили на пристань в село Цепочкино. Отцу предложили догнать группу, и он на лошади вернулся домой, так как это было в том же направлении, в сторону Кирова, куда шел пароход с мобилизованными, дома еще ночку переночевал, а утром пошли на пристань в Медведок.
Проходили по деревне, а из каждого дома выбегали провожать ребятишки, пристраивались к общей толпе и шли гурьбой. Со слезами на глазах выходили из дворов пожилые (все трудоспособные взрослые в этот час работали в поле), прощались с отцом и вслед крестили его и молили Бога о спасении воина Федора. Проходя мимо отчего дома, он попрощался со своим отцом Константином Демьяновичем и матерью Василисой Никитичной, а потом подошел к тестю, Арсентию Григорьевичу, встал перед ним на колено, в знак благодарности за доброту и помощь, и не удержался, всплакнул. Затем отец и все провожающие двинулись на край деревни. Отец часто снимал головной убор и кланялся низко всем пожилым сельчанам, вышедшим его провожать.
В Медведок на лодке мы поехали вчетвером: отец, мама, я и сестра Соня. Отец сел на весла, и лодка быстро понесла нас вниз по течению, к пристани. Пароход ждали недолго. Не знаю, что чувствовал отец, когда сел на пароход. Перейдя на корму, махал он рукой, а мы – мама, я и Соня, стояли на берегу и тоже махали до тех пор, пока пароход не вышел из затона и не скрылся за косой. У каждого из нас не просыхали слезы…
Все думаю, что, наверное, на комиссиях отцу можно было рассказать врачам, что он почти ничего не слышит, но он не сказал, постеснялся. Считал, раз все мужики уходят на фронт, то и он должен быть там.
Погиб наш отец во время сражения на Орловско-Курской дуге 1 июля 1943 года под городом Мценском. Братская могила, в которой захоронено около трехсот воинов, и среди них наш отец, находится в трех-четырех километрах от г.Мценска, около деревень Нижняя Зароша, Бутырки и Верхняя Зароша.

Черезов Василий Федорович

В детстве отцу удалось каким-то образом три зиму ходить в школу и закончить класса два или три церковно-приходской школы на Буйском Перевозе, и считался он грамотным: знал арифметику, «Отче наш», красиво писал.
С малых лет работал в поле, в крестьянском хозяйстве, бывал на отхожем промысле, на подработках. С юных лет познал нелегкий деревенский труд в большой крестьянской семье. Это помогло ему рано приобрести необходимые знания, навыки и опыт в земледелии и других делах. Кроме основных крестьянских работ он научился и мог прекрасно выполнять целый ряд других дел: умел хорошо плотничать, выполнять столярные работы, чинил обувь и даже шил новую, мог выделывать кожи, хотя это и не всегда получалось, так как не хватало знаний.
Примерно в 1919-1922 гг. тятя был призван в Красную Армию, был участником гражданской войны. Вернувшись после службы, работал в своей деревне, строил дом для себя и дяди Сергея.
В феврале 1925 года женился на Анне Арсентьевне Дерюшевой. Жила молодая семья вначале в семье бати Кости. Затем начали строить свой дом и вскоре отделились, переехали в него.
Году в 1929 или 1930 вступили в колхоз-коммуну, просуществовавшую недолго. Кажется, после статьи Сталина «Головокружение от успехов», это сельхозобъединение распалось. Вторично колхоз образовался только в 1935 году и стал носить имя Столяра, который был секретарем Кировского крайкома и обкома (его обвинили и репрессировали в 1936 или 1937 году), затем «Садовод», имени Маленкова, «Россия». Колхоз до слияния был очень крепкий, участник ВСХВ, с высокими урожаями зерна для вятских мест.
Дальше можно было жить и радоваться, но вскоре началась война. Несмотря на то, что отец плохо слышал, он также был мобилизован в армию в июне 1942 года и довольно скоро отправлен с маршевыми подразделениями на фронт. Участвовал в боях против немцев на центральных фронтах.
Тятенька для меня был и остается примером добропорядочности, честности, доброты, скромности, трудолюбия. Он был отзывчив, бескорыстен, внимателен к людям. Я никогда не забуду его заботу о нас, его любовь и ласку, неустанное стремление одеть, обуть, прокормить и обеспечить большую семью необходимым для нормальной жизни. Это был мастер на все руки, настоящий труженик, работяга. Если требовалось, и летом и зимой часто работал днем и ночью, наверное, часов по двадцать в сутки. Внешне отец казался серьезным, немногословным. На самом деле душа у него была доброй, отзывчивой. Физически был сильным и крепким, в борьбе никому не уступал. Лицом красив. Иногда читал небольшие книги, но редко, поскольку для чтения времени не оставалось. Спиртным не увлекался, выпивал в меру, по праздникам дома или в гостях.
Будучи в армии, он писал мне, но тех писем в пору солдатчины сохранить мне было нельзя, а содержания их в памяти моей не удержалось. Конечно, кроме добрых наказов и советов пожелать он ничего не мог.
Таким и остался наш отец в моей памяти – примерным родителем, великим тружеником, воином, Человеком с большой буквы.

Черезов Иван Федорович

Вот и я вам пишу про моего Федю – Федора Константиновича, вашего отца.
Жили мы с ним хорошо. Друг друга любили. Никогда он меня не обижал и вас всех любил, даже пальцем никогда не тронул. Помогал всем в учебе и в работе. Заставлял трудиться, но по своим силам, сколько кто мог. А потом в колхозе стали работать. Отец без работы не сидел. Все дни и вечера был за работой. Валенки и другую обувь чинил. Пальцы (спицы к тележным колесам) тесал из дубовых заготовок, а в субботу рано утром, часа в четыре, отвозил их в Нолинск продавать. Так вот в постоянном труде и жили.
Запомнились мне его слова, которые он все говорил: «Ты, мать, скоро не станешь работать. Вот ребята подрастут, будут нам помогать, а ты дома только управляйся». Но ему не пришлось поглядеть и порадоваться на своих детушек, как они работали. Мало он вас повидал. Немцы не дали ему пожить. Всего мы с ним прожили 17 лет и 3,5 месяца. Когда отца мобилизовали в армию, он успокаивал меня: «Буду в Кирове работать, и ты ко мне приедешь». А в Кирове пробыл всего два дня.
Когда пошел из дому, то наказал всем ребятам: «Слушайтесь матери и любите друг друга». В каждом письме писал такие же наказы.
Часто он мне снится во сне. Один раз видела, зовет меня домой. А я все еще живу и сколько стану жить, он все время будет в моем сердце. Не забуду его до самой смертушки. И вы его не забывайте.
В последний день дома отец встал рано, сходил за конем Сынком и вспахал огород. А потом пошли его провожать…
Отец ушел 3 июня 1942 года. Последнее же письмо я получила от него 12 июля 1943 года. Он писал, что повезли неизвестно куда. Когда пришло письмо, он уже был убит. Погиб, чтобы жили вы!

Черезова Анна Арсентьевна

Шел июнь, когда ты уходил
На войну (не дай Бог повторится)
И, конечно, родным говорил,
Что обязан домой возвратиться.

По другому решила судьба,
В этот раз она вдруг отвернулась,
Через год роковая беда
Похоронкой в наш дом возвернулась.

Много минуло лет, и пора бы понять
Что не каждый с войны возвращался.
Но я помню всегда – у меня есть отец,
Просто он на войне задержался.

Михаил Федорович Черезов
Николай Федорович Черезов