В письме от 16 февраля 1941 года мой двоюродный дед - родной брат моей бабушки, Дмитрий Сергеевич Бутовский писал матери: «Что-то совсем ты меня забыла. Как у тебя дела со здоровьем? Наверное, ты сильно изменилась за эти годы. Последний раз мы виделись в 1937 году, а вновь свидимся только осенью, но теперь это уже близко. Как чувствует себя отец, дочка? У нас уже, наверное, расцвел миндаль. Как я люблю Таджикистан – этот милый, ласковый край, о котором я никогда не устаю думать. Обо мне не беспокойтесь, все хорошо. Учусь, много читаю, слежу за международной обстановкой. Надеюсь, что нас не втянут в войну, потому что наше правительство ведет на редкость спокойную и уверенную политику мира. Это для меня означает, что осенью я вас смогу обнять»[1]

         К сожалению моему деду так и не удалось повидаться со своими родными людьми, потому что началась война, самая жестокая, страшная и кровопролитная в истории человечества.

         Часть, где к началу войны служил Дмитрий Сергеевич, подняли по боевой тревоге на рассвете 22 июня. На следующий день бойцы уже были переброшены в район ожесточенных боев. Невероятно мощным натиском немцы прорывались к Москве. И такими же невероятными усилиями войска Красной армии пытались противостоять врагу. В одном из боев остатки роты, в которой служил мой дед попали в окружение. К этому времени фронт уже передвинулся на восток и красноармейцы остались в тылу у немцев. Страшно представить, какие чувства испытывали совсем еще молодые люди, оказавшись в окружении. Израненные, голодные, растерянные, они были в полном отчаянии и, как в последствии вспоминали красноармейцы, Дмитрию удалось поднять боевой дух своих товарищей. Они не стали ожидать  незавидной участи, а решили сражаться.

         Через несколько дней небольшой отряд под командованием Бутовского совершил первую удачную вылазку в тылу врага, захватив обоз с боеприпасами, продовольствием, обмундированием и тремя перепуганными фрицами. «Пока партизаны изучали трофейные автоматы, Дмитрий «колдовал» над снарядом. До войны он работал инженером в Куйбышевском районе Таджикистана и очень увлекался техникой. Как это ему сейчас пригодилось! Вот тогда и появилась знаменитая «бомба Бутовского», положившая начало рельсовой войне в Белоруссии. Не проходило и недели, чтобы прямо под носом у фашистов не летели в воздух военные объекты».[2]

         После нескольких удачных рейдов, в отряд стали стекаться люди. Понимая, что бить врага необходимо сообща, Дмитрий Сергеевич решил связаться с партизанами, действовавшими поблизости. Так, его отряд объединился с партизанским отрядом Степана Петровича Щупеня и комиссара Николая Николаевича Белякова. Бутовский был назначен командиром диверсионной группы. Целыми днями в импровизированной мастерской (вырытой землянке) кипела работа по производству бомб, а вечером Бутовский учил ребят ими пользоваться. Партизаны тщательно продумывали планы по уничтожению немецких военных объектов.

                   Однажды  Степан Петрович Щупеня поставил перед диверсионной группой нелегкую задачу: уничтожить немецкий понтон, чтобы не допустить переправы фашистов на другой берег. К утру отряд вышел к реке. Поняв, что мост усиленно охраняется и к реке никак не подойти, партизаны решили использовать полусгнившую лодку. Они соорудили плотик, закрепили на нем мины, всю эту конструкцию накрыли лодкой и пустили по воде. Заметив приближающийся объект, фашисты открыли по нему бешеную стрельбу из автоматов, но лодочке все было нипочем. Она плыла, покачиваясь на волнах, и как только приблизилась к понтону, раздался оглушительный взрыв. Задача  была выполнена. За эту операцию Дмитрия Сергеевича Бутовского представили к ордену Отечественной Войны Первой степени. Однако этой награды  получить он так и не успел.

         Возвращаясь после очередной удачной операции, партизаны попали в засаду. Силы были неравны. Подоспевшие на выручку партизаны соседнего отряда уничтожили карателей, но и лесные хлопцы не досчитались многих. Среди погибших был и мой дед - командир диверсионной группы Щучинского партизанского отряда Дмитрий Сергеевич Бутовский. На счету его отряда к тому времени было тридцать пять разорванных в клочья фашистских эшалона.

[1] Письмо из личного архива семьи Бутовских

[2] Николай Охремец  «О чем шепчут сосны» из сборника «Бессмертие»