Анна Григорьевна Буркова родилась в деревне Большая Безводная Лунеевского сельсовета Шабалинского района Кировской области 5 февраля 1924 года. Она была третьим ребёнком в семье, любимицей деда, Ивана Илларионовича,бывшего солдата царской армии, ветерана первой мировой войны, войны с Японией. По её воспоминаниям – старшие дети Лида и Толик умерли во время болезни. Болели все втроём, но взрослые были постоянно на работе в колхозе, следить за детьми, даже во время их болезни, было особо некогда и некому. Родители просто сказали им лежать в постели, не вставать, тем более - на улицу не выскакивать. На обед приходили с работы домой, проверяли и кормили детей, и вновь уходили до вечера. Когда старшие дети почувствовали себя лучше, они после ухода взрослых, начинали баловаться, бегать босиком по дому, приглашая и Аннушку поиграть. А Анна пряталась от них под одеялом. Потом, как она рассказывала, дети вновь слегли в тяжёлом состоянии, покрылись чёрными пятнами и умерли. Потом рождались и умирали ещё братья и сёстры. А в 1937 году родился брат Николай, в 40-м сестра Алочка (из 12-и детей их осталось трое), для которых Аннушка стала не только старшей сестрой, но в дальнейшем опорой на всю их оставшуюся жизнь.

В 1941 году отец, как и все остальные взрослые мужики из деревни, ушёл на войну сразу, как только она началась. Через год пришла похоронка : погиб под Гжатском.

В 1943 году Анна окончила Ленинскую среднюю школу и ушла добровольцем на фронт. Провожали её дед и мама.

- Сели мы на телегу, - рассказывала Анна.- Стали отъезжать от деревни. Хотела я повернуться, чтоб на дом свой посмотреть, да мама не дала: «Не оглядывайся,- говорит,- чтоб вернуться с войны живой». А на станции, проводив дочь, упала без чувств. Дед тихонько сунул в руку Анне крестик, хотя в то время в школе воспитывали атеистов. Детей крестили тайно, веру в Бога, мягко сказать, не поощряли.

Когда группа девушек добровольцев доехала до Москвы, привели их в столовую. Как обычно – суп, компот, ну и салат. А к такому блюду в деревне люди не очень-то привычные. К тому же, что скрывать, дед уж очень баловал свою любимицу. Всегда всё лучшее ей, а не младшеньким, подсовывал. Вот она и решила разложить овощи из салата на тарелке по кучкам: отдельно картошку, отдельно свеклу. И вдруг прозвучала команда: «Построиться!» Все сразу вышли из столовой, а ей, такой юной, обидно стало до слёз, что так салат и не поела. Командир поинтересовался, отчего у неё глаза на мокром месте и доложил генералу, приехавшему проверить пополнение. Тот дал Анне шоколадные конфеты и сказал: «В армии реветь не положено».

Но Анна много слышала от деда историй о войне и вообще-то знала, как себя вести. Больше не было ни слёз, ни долгих обедов. А наставления деда помогали часто. Ещё в детстве он учил стрелять свою любимицу из трофейного ружья (память о царской службе) , объяснял, как наматывать портянки. А перед отъездом наставлял: шинель добротную бери. Она, помня дедушкин наказ, не позарилась на красивую, лёгкую обновку из английского сукна – выбрала толстую, серую. Глядя на её уверенный выбор, многие девчонки поступили так же и ни разу об этом не пожалели: никакой мороз им был не страшен!

…Девушки прошли обучение азбуке Морзе и работе на телефоне, а в последствии её зачислили связистом в Особый батальон противовоздушной обороны - ВНОС (войска воздушного наблюдения, оповещения и связи ). Отбор туда был, честно сказать, жёсткий. Как-то пригласил её командир на разговор, идёт рядом с ней, беседует; про дом расспрашивает, про родителей. А потом резко останавливается:

- Сейчас нам на встречу человек попался. Сможешь его описать?

И Анна полностью рассказала, во что одет, какая причёска, обувь. Даже цвет глаз. Командир был удивлён внимательности девушки и посетовал, что в основном девчонки начинают ахать, охать и смущаться , а ничего вразумительного сказать не могут. На что Анна ответила с гордостью, что дед её учил с детства всё примечать, иначе быть беде. Кстати, эта внимательность не раз спасала Анне жизнь. К примеру, мимо их расположения часто проходил один офицер. Но ведь рядовым не всех начальников представляют - у каждого своя служба: девушки должны были сообщать о вражеских самолётах, так как находились рядом с линией фронта, по слуху определяя «наших» и «чужих», ночью они различали самолёты по огонькам тогда, когда даже их и слышно ещё не было. И вот однажды ночное дежурство Анны выпало как раз после дождя. Тут она и заметила, что следы от сапог того офицера на «наш» протектор не похожи. Доложила об этом в штаб. Оказалось, что это был переодетый вражеский разведчик, который никак не думал, что его можно разоблачить из-за такой мелочи: но немецкая обувь была качественной и удобной, потому у него даже в мыслях не было её поменять. На допросе он дал очень важные сведения, а Анну наградили.

Ещё был интересный случай: как-то раз ей пришлось получать в штабе приказ для своей части. Там в тот момент шёл допрос «языка», которого доставили ночью разведчики. Переводчик что-то переводил, а Анна, не удержавшись , заметила: «А перевод – то неточный!» И перевела правильно. В штабе поинтересовались, откуда у неё такие познания, на что она ответила: «Нас в школе учила очень требовательная учительница немецкого языка, потому мы все хорошо учились и знаем этот язык». Анне предложили остаться служить при штабе, но она отказалась. Ей хотелось закончить войну со своей частью.

Когда часть проходила через города, девушек расселяли по квартирам. Они дежурили на крышах домов, спали часто на полу. Однажды она услышала, что в подвале дома, где они ночевали , будто бы слышна немецкая речь, отправила шифровку в штаб. Как оказалось, в подвале прятались фашисты, которых той же ночью взял советский патруль.

Что бы ни рассказывали потом, как бы ни переиначивали историю сейчас, но на территории всех стран, включая Польшу, Чехословакию, Венгрию, Литву, Германию, местные женщины, даже немки, очень хорошо относились к русским девушкам. Для многих фашистская Германия была таким же завоевателем, как и для Советского Союза. Например, одна немка, узнав, что Анна умеет вязать крючком, подарила ей красивейшую накидку на подушки. На вязаном рисунке мальчик с девочкой держатся за ручки , а сзади –уютный домик. Эта реликвия до сих пор хранится в семье.

О том, как гибли подруги, Анна рассказывать не любила. Жалела одну марийку, которая пошла цветы в поле собирать уже после того, как победу объявили. Приказ был – не отлучаться из расположения части. Но ведь – Победа! Так и подстрелили её.

Анна прошла Польшу, Восточную Пруссию, дошла до Берлина. У нее есть орден Великой Отечественной войны II степени и множество медалей, из которых самая дорогая для неё была «За победу над Германией».

Вернувшись домой в августе 45-го , Анна поступила в Кировский педагогический институт. Получала при обучении Сталинскую стипендию за отличные успехи в учёбе, была награждена поездкой в г.Мичуринск. Живя почти впроголодь, помогала даже в то трудное время брату и сестре, которые находились после войны в Гостовском детском доме, привозила им лакомства - пряники и конфеты. В детдоме было голодно: белый хлеб – только по праздникам. Вернулась учительницей химии и биологии в Ленинскую среднюю школу уже Анной Григорьевной. Забрала из детдома брата, он тогда только перешел в 9 класс. Шила ему рубашки, помогала с уроками, выучила и отправила в архитектурный институт в Ленинград. Помогла встать на ноги и своей младшей сестрёнке Алочке, которая была на 16 лет её младше. Та тоже окончила институт в Ленинграде ( кстати, тоже педагогический, как у сестры) и вернулась в Шабалинский район учителем начальных классов (Алочка - Варламова Алла Григорьевна, известный человек в районе, проработала старшей пионервожатой в Ленинской средней школе до самой пенсии, была директором школьного музея «Молодая гвардия»).

Анна Григорьевна впоследствии перебралась в одну из сельских школ района – Новотроицкую. В сельской школе разрешалось работать на 3 ставки из-за недостатка учителей, а деньги были нужны, чтоб сначала помогать сестре и брату, а потом уже не захотелось расставаться с коллективом, с учениками. Вела она и классное руководство и химический кружок, на который детей не надо было заставлять ходить: они просто мчались туда со всех ног. Какие интересные опыты показывала Анна Григорьевна детям – у них дух захватывало! Трудно объяснить современникам, избалованным и петардами, и фейерверками, как воспринимали сельские дети все эти взрывы, и салюты, устроенные любимой учительницей. А любили её искренне! Кто дров натаскает, кто принесёт от отца охотника в подарок мясо медведя или пойманную в реке Ветлуге рыбу. А когда выпускники разлетались из родного гнезда, не забывали её никогда. Многие из её ребят стали известными людьми не только в Кировской области , но и во всей России . Её рассказы о войне тоже сделали своё дело: многие ее ученики пошли в военные училища. Некоторые уехали в Мурманск, стали морскими офицерами. Привозили ей в дефицитное время такие оригинальные подарки для маленькой племянницы, что все в округе только удивлялись, потому что в магазинах было совсем пусто. Ребята знали, что подарки для себя она бы не взяла ни за что.

Говорят, человек жив до тех пор, пока хранит его образ чья-то память. Не баловала Анну жизнь, хотя много добра сделала она и близким людям и совсем чужим, соседям, знакомым, ученикам. Только в последние месяцы жизни удалось ей пожить в благоустроенной квартире, полученной по программе «Жильё для ветеранов». Но никогда она не жаловалась на судьбу. Всегда готова была всем помочь.

Светлая память тебе, родная наша Аннушка. Ты будешь жить в памяти своих учеников, в стихах, посвящённых тебе твоей сестрой, в своих военных наградах и в наших сердцах.

Спасибо, родная, что мир отстояла

И с честью к Победе пришла!

Спасибо за мирное небо над нами!

Ты в памяти нашей всегда!

Хотелось бы еще немного добавить к этой истории. 4 года назад друзья семьи помогли разыскать Мемориальное захоронение, где обрёл свой покой и отец Аннушки. Под Гжатском (ныне г.Гагарин, Смоленской области) он был перезахоронен поисковиками, нашедшими его могилу в лесах Кармановского района.