Принято считать, что детство это самое беззаботное время в жизни человека. Но детство людям разное достается. Я хочу рассказать о семье своей мамы, которая всю войну была в оккупации. Их жизнь со 2 июля 1941 года и до конца войны была настоящим подвигом. Не было у мамочки безоблачного детства. Но она была человеком очень легким и добрым и её рассказ об этом страшном времени очень жизнеутверждающий.

В 1941 году моей маме, Борисовой Альме Никандровне  было 4 года. Она с мамой, Лидией Ивановной, и двумя младшими братьями жила в деревне Лямоны Красногородского района Псковской области. Её отец, Борисов Никандр Владимирович и два его брата, Пётр и Иван были офицерами. Воевать начали 22 июня 1941 года.

2 июля 1941 года деревню начали бомбить. Это были первые бомбы, которые упали на семью Борисовых и их односельчан.  Начался пожар, паника. Соседская бабка бегала, орала, кидалась на землю. Дед Владимир стал её успокаивать. Прикрикнул на неё. Старуха совсем обозлилась!

- Ах ты, паразит! Вот придут фашисты, я им расскажу, что у тебя три сына – коммунисты, а сам ты – пионэр!

А 5 июля 1941 года враги заняли Лямоны.  Фашисты выгнали нашу семью из дома и поселили в нём своего офицера. Дед Владимир, бабушка Катя, Лидия с тремя детьми, жена Петра – Антонина с двумя сыновьями и жена Ивана – Екатерина с тремя детишками остались на улице.

Вот такая у них была семья: старик со старухой, три молоденьких невестки и восемь детей, младшему, Володе, не исполнилось и года. Всего 13 бездомных. Правда, еще конь Котик, две коровы, поросята, куры…

И три сына – командира Красной армии – на фронте. Если кто-нибудь донесёт фашистам, что это семья командиров – расстреляют всех. И старых и малых. Но никто из соседей не стал предателем. Даже та вредная бабка ночью приползла к ним во двор и стала просить прощения за свои крики.

- Ты, Володька, прости меня. У меня и самой сын – красноармеец. Не держите зла на глупую бабу!

Дед вырыл землянку во дворе своего дома и стали они там жить.  Фашисты отбирали почти все продукты. Их не волновало, что будут есть русские люди. Баба Катя отвела одну корову далеко в лес. Там у деда была охотничья избушка-заимка. В ней и поселили коровушку-кормилицу. Там же, в этой избушке дед вырыл подвал и спрятал там двух поросят. Для нескольких кур по стенкам заимки повесил клетки.

В сарае рядом с этим домиком осенью они спрятали картошку, капусту, репу и даже рожь, которые вся семья собирала по ночам, тайком от фашистов.

Когда враги хотели отобрать у бабушки Кати зерно, она ,схватив вилы, кинулась им под ноги и закричала: «Сначала меня и детей убейте, а потом заберёте всё!». В её крике было столько горя и ненависти, что они схватили несколько кур, которых она специально выпустила во двор, и ушли.

Баба Катя была отважной женщиной, настоящей псковитянкой! Она, конечно, очень боялась врагов, но понимала, что кроме неё защитить семью некому. Деда, как мужчину сразу же расстреляют, если он начнёт спорить, а невесток фашисты могут схватить и убить или угнать на работу в Германию. Поэтому она приказала всем взрослым сидеть в лесу, а сама с детками спасала имущество от разграбления.

Однажды, фашист, который поселился в их доме, схватил за руку пятилетнюю Алечку и стал ей говорить, что она очень красивая девочка. Она и правда, была хороша. Золотистые кудри, огромные синие глаза, пухлые, румяные губки. Баба Катя, как коршун, кинулась к офицеру и начала выдирать внучкину руку. Офицер понял, что его здесь боятся, отпустил малышку и принёс Але угощение – лимон и несколько маленьких леденцов. Конфеты она честно разделила с братьями и сёстрами, а лимон решила попробовать сама, потому, что ни она, ни бабушка не знали, что это.

Баба Катя мне много раз рассказывала, как они с Алей обсуждали это странное угощение.

- Бааб, цо те тако? Мабуть вкуснятица?

- Та, как яблоцке, верна, спробуй! – сказала бабушка. В их деревне говорили немного не привычно для нас.

Аля послушно укусила и поняла, что её отравили!

- Ой-ой-ой, горько мне, горько! Кисло мне, кисло! Потравил меня фашист проклятушший! Бабань, цо теперя делать то?

- Та плюйся, доца, плюйся! А вот молоцка запей-то, молоцко всё лечить!

Проплевалась девочка, запила кислятину молочком и поняла, что победила фашистскую отраву!

Выскочила из землянки, подбежала к дому, где фашист жил, показала ему фиги на обеих руках и запела «Катюшу». Баба Катя еле-еле смогла затащить её в землянку «от греха подальше». Так моя мамочка поняла, что она ненавидит фашистов всей душой. И за то, что дом отобрали, коня Котика и корову Лушку увели, и за то, что школу сожгли и за то, что людей убивают. И никакими конфетками им прощения у русских людей не купить.

Такие мысли и чувства были у маленькой девочки. А что же взрослые?

Они боролись с фашистами в тылу, то есть на земле, захваченной врагами. Огромное количество людей ушло в леса, партизанить. Лесов на Псковщине очень много, охотничьи ружья были в каждом доме. Да и после боев много оружия и боеприпасов просто валялось в лесах. Мужики подсобрали его, вооружились, как следует, и объединились в партизанские отряды. Их деды – прадеды партизанили во время Отечественной войны 1812 года с Наполеоном, а их деды – прадеды – брали в руки оружие для защиты от врагов и в древние времена. И оружием для них становились не только ружья и автоматы, но и вилы, топоры или просто дубинки.

Связной у одного из партизанских отрядов была Антонина Борисова, племянница деда Владимира и подруга Лидии. В 1943 году её схватили фашисты, пытали, а потом повесили в деревне Бахерево.

Фашисты запрещали хоронить партизан. Они должны были висеть для устрашения народа. Тёмной ночью дедушка Володя и баба Катя пробрались в эту деревню и тайком сняли её тело с виселицы. Если бы деда с бабушкой поймали, их бы тоже повесили. Они похоронили Антонину в лесу.  В книге памяти Псковской области есть запись о нашей родственнице.

Практически всё время оккупации баба Катя одна растила восьмерых внуков. Дед и снохи были в лесу. Во-первых, они ухаживали за спрятанным домашним скотом. Накормить тайком корову и поросят не так просто. Парили в печке веточки, косили на болотных лужайках траву, рвали осоку по болотам. Во-вторых, на всех возможных полянках, расположенных среди непроходимых болот они выращивали картошку, репу, капусту, рожь. Специально находили места, в которые никто чужой не сунется. А ещё охотились и собирали ягоды и грибы. Жены бабушкиных сыновей были очень молодыми и симпатичными женщинами и она очень боялась, что их угонят в Германию или убьют фашисты. И за деда волновалась. Ведь он по лесам бродил, каждую ночь приносил детям молочка и яичек. А раза два в месяц передавал продукты партизанам. Им же тоже еда нужна была.

Баба Катя рассказывала, как она за хлеб боролась. Напекла она однажды ночью 10 больших караваев. Ночью, чтобы не привлекать внимания врагов. 1 выложила на стол в землянке, а остальные утащила за огород и спрятала в стогу сена. Фашист унюхал запах свежего хлеба и рванул в землянку. Схватил каравай, а бабушка на него с вилами. 

- Это детям, не дам!

Поорали друг на друга, но бабуля была такой грозной, что он забрал половину хлеба и ушёл. Пошла Катерина к стогу, где остальное прятала, а там мужик какой-то косматый и страшный её булки ворует. Накинулась она на него, а он кричит, что партизан и есть хочет.

- Партизаны воюют, а ты вор! Не дам тебе моего хлеба. Мой старик сам партизанам провизию возит. Они и сейчас в засаде сидят, тебя в прицел автомата разглядывают!

Испугался мужик и сбежал. А тот фашист, который полбулки отобрал, стал за бабушкой следить. Это было поздней осенью или зимой. Сена мало. И нужно было каждый день веточки распаривать, чтобы скотину в лесу кормить. Для коровы и поросят их нужно было много. Поэтому Лида их парила на заимке, а Катя в землянке. Дед ночью приходил в деревню, забирал варево для скота, и приносил еду внукам. Поставит она в печку огромный чугун, напихает в него веток и парит их. Прибежит фашист в землянку, ухватом горшок вытащит, а там только ветки. Плечами пожмёт и пойдёт восвояси. А Катерина ещё и хулиганит. В те дни, когда ветки не парит, камней в чугун накидает и в печку поставит. Топят-то всё равно, холодно! Он опять принесётся, корячится, вытаскивает чугунок из печки, а там камни. Через пару месяцев он понял, что эта бабка – чокнутая. То ветки, то камни варит. И перестал к ним бегать. А бабуля еду так по ночам и варила.  На всякий случай!

После освобождения нашей деревни, пронесся слух, что советские солдаты отбили у фашистов стада коней и коров, которых те отобрали у жителей и собирались угнать в Германию.

Лидия Ивановна взяла в руки охотничье ружьё и пошла за 30 километров в штаб Советской Армии.  Там она попросила, чтобы ей вернули коня Котика и корову Лушку. А когда её подняли на смех, считая, что невозможно найти её животных в огромном стаде, она закатила такой скандал, что прибежал начальник штаба и велел срочно ей помочь.

- А ты зачем с ружьём пришла? – спросил командир.

- Так я вас всех боюсь. У меня дома, в Лямонах, 8 детей, двое стариков. Мой муж и его братовья - красные командиры, мы о них с 41 года ничего не знаем. Отдайте мне Котика и Лушку! И не трогайте меня руками! Я очень вас боюсь. Вас так много, а я такая маленькая, худенькая, слабая! Меня любой обидеть может!

Солдаты хохотали во весь голос! Вот так сказала! Сначала орала как резаная, что ей нужны Котик и Лушка, ружьём перед всеми трясла, а теперь говорит, что её любой обидит!

Нашли ей и Котика, и Лушку, собрали ей два мешка еды и отравили домой к детям и старикам. Вот такая боевая была Лидия Ивановна Борисова. Моя бабушка.

Из-за отсутствия обуви Аля в 1944 году не смогла учиться в первом классе. Школу наши солдаты восстановили и с 1 сентября в ней начались занятия. В одной комнате сидели все ученики, от первого до пятого класса. И занималась с ними одна учительница – Лидия Ивановна Борисова.

В сентябре она водила в школу и Алечку, которой уже исполнилось семь с половиной лет, но в октябре сильно похолодало, и ходить в лаптях стало невозможно. Вот Аля и её старшие двоюродные братья –          сёстры и бросили учиться. Валенки то одни! А в них учительница ходит! Она же не может бросить школу!

Всю зиму Аля с братьями и сёстрами или сидела на полатях или помогала бабушке ходить за скотиной, готовить, топить печь, ставить тесто, и даже гладить. Утюг у них был не электрический, а угольный. А него горящие угли насыпали и гладили, а как остынет, меняли. И только в 1945 году в восемь с половиной лет она пошла учиться в школу.