- Что Вы думаете о Войне в Испании, на Халхин-Голе?
- Это вопрос для политиков. А мы такого ничего не думали. Война есть война, желательно чтобы ее никогда не было.
- Как Вы узнали о начале войны?
- У нас и приемника не было тогда, только городской был. Так что донеслась весть и до нас в сельскую местность, что началась война. Люди передали.
- А какова была Ваша реакция, вашей семьи, на начало войны?
- Была возбужденность о том, что нас ждет с войной с этой.
- Когда и как Вы были призваны в действующую армию?
- Неожиданно пришла повестка о прибытии на сборный пункт. И все. Собрали нас на Сборный пункт, через сутки погрузили в вагоны и увезли ближе к фронту. А фронт был рядом с нами. Я тогда жил под Харьковом. Привезли в Харьков.
- В каких сражениях и операциях Вам пришлось принимать участие?
- Участвовал во многих сражениях. Мы ежедневно были в стычке с врагом. Редко были дни когда не стреляли. А если говорить о сражениях, то во всех крупных сражениях стоящих на нашем пути пришлось участвовать. Ну например, в Белоруссии, в Прибалтике, при взятии и освобождении городов Риги, Вильнюса. На нашей территории небольшие, мелкие городишки районного значения, встречающиеся на нашем пути в походе на Запад.
- Вспомните самый яркий боевой эпизод с Вашим участием. Какой Вам запомнился?
- Все эти сражения, и под Варшавой, и ее освобождение и Берлин, в них я участвовал. Но самое яркое конечно это взятие Берлина. Это был самый огнеопасный бой. Мало того что сильно использовали артиллерию и авиацию, били по одной точке, по Берлину. От разрушения на нас валились стены домов. В результате бомбежки все центральные улицы Берлина были завалены кирпичом, пройти нельзя было даже.
- Какая минута, день, событие были самыми тяжелыми для Вас?
- Наступление на Берлин, на реке Одер мы начали наступать. Здесь было сосредоточено на километре фронта тысяча единиц всех видов вооружения: артиллерийского, минометного крупного не стрелкового. Плотность огня была высока и поэтому залпы «катюш», которые, надо сказать, били по врагу хотя и хорошо, но не совсем точно, попадали на наши головы. И много погибло даже в моем расчете людей. А у нее каждый залп – это 16 или 32 снаряда, и их там несколько стоит в ряду. И этот рад залпом как пустит, не знаешь куда от нее деваться.
Ну а менее значительное – под Ригой, взятие и освобождение Риги, Варшавы. Дальше, ряд мелких городов в Польше: Скерневице и другие.
- Какое событие запомнилось как самое радостное?
- Ну конечно это окончание войны. Уж лучшего события не придумаешь. День окончания войны, и верилось и не верилось. И когда наступила эта тишина, казалось, что чего-то не хватает. Каждый боец, солдат ощущал, что у него что-то отобрали, войну отобрали. Вот такое было ощущение.
- Что для фронтовиков было источником мужества?
- Мы знали, за что мы воюем, выполняем долг, бережём и защищаем страну. Главная задача – освободить страну от гитлеризма, вот и все.
- Расскажите о подвиге, которому Вы были свидетелем.
- Надо сказать, что подвиг для нас тогда был - ежедневная работа. И выделить кого-то там по какой-то причине сложно. Но были отдельные моменты, о которых писали в местных армейских газетах и т.д. Кто-то участвовал в переправе, помог переправиться в очень сложных условиях через ту или другую реку. Но это было у нас на фронте.
- Какая награда для вас самая дорогая и почему?
- Орден Красной звезды. Его дали мне за взятие города Зольдин в Германии. Сейчас он находится на территории Польши. После войны эта территория отошла Польше. Этот подвиг может быть ответом на вопрос, «Какой для меня подвиг самый запоминающийся?». Я считаю, что это единственный из всех боев подвиг, потому что мы стремительно наступали на Восток. Польшу прошли за шесть дней, на неделю остановились на реке Одер.
А еще впереди оставалось немножко земли неосвобожденной, тот немецкий участок, который отошел Польше.
Часть территории Германии нужно было еще взять, во главе с городом Зольдин, который являлся пунктом сосредоточения железнодорожных, водных и шоссейных дорог. Через него раньше шли в наступление германские войска, а сейчас отступали, уходили эшелоны.
Нашему полку была дана команда организовать ударную группу, которая состояла из четырехсот человек с различным родами войск. Конечно не очень тяжелыми, но все же был взвод артиллерийский, взвод противотанковых ружей, пулемётная рота, минометная рота и пехотинцы. Усилена хорошо была эта группа.
Запомнили мы маршрут нашего передвижения, ориентиры по которым надо нам наступать, хотя мы их и не видели, что за ориентиры там нас ждут, но было сказано, что мой артиллерийский взвод идет центральной улицей. И всеми силами старается завладеть мостом через реку, чтобы назад пехота немецкая не отступала.
Ориентир ясный – мост, и там, у моста стоят две тумбы. Обычные для городских пейзажей городов Германии и Западной Европы, на которых расклеивали объявления. И вот эти тумбы и запомнились мне.
И другие подразделения получили задачи, кому взять железнодорожный вокзал, кому аэродром захватить, кому другие участки. А кому-то железнодорожное депо, на котором было сосредоточено очень много составов уже готовых для отправления в Германию. На них были самолеты, разобранные и танки. Но моя задача была сдержать немецкую переправу на мосту.
Короче говоря, ночью мы двинулись в путь, быстро шли и к утру вышли к окраинам города. Город весь сияет в электрических огнях. Если взять день назад, то фронт был в десятке километров от него, а тут уже рядом. То есть быстрота продвижения войск не могла не сказаться на том, как должен вести себя в прифронтовых условиях город. У них нормальная жизнь была, ночью освещение, паровозы дымят, дым из паровозных труб шел. И вот на пути к этому городу первое препятствие – дозорная группа из четырех человек. Хорошо, что они не стреляли, и наши разведчики ее (группу) взяли. Это были солдаты голландцы. Их туда привели, где мы сосредоточились для рывка.
Голландцы сказали, что у них еще тридцать человек ждут советские войска. Поэтому мы одного отпустили и сказали, что мы голландцев не бьём и в плен не берем. Вы пойдете домой, только приходите все. Но если вы фальшивите, так сказать, то остальные будут заложниками. А с заложниками знаете, как поступают. Они на своем языке начали упрашивать своих товарищей, чтобы они уговорили их сдаться. И точно, слышим гудение, топот ног, все пришли, все тридцать человек.
Но наше присутствие было замечено немцами. Город сразу резко потух, зашумели паровозы, и наступила тишина. Мы наступали в город, и только слышен был топот солдатских ног и шорох машинных шин. Молча двигались, сосредоточенно и каждый думал о своем. И в тоже время думали, что же нас ждет? Сколько тут их? Кто в этих домах?
Постепенно события стали разворачиваться, оттуда из разных проулков, улиц начали на нас налетать немцы. Тут и на нас налетели, с ходу обстреляли нас, были погибшие. Но перевалились через нас, убежали на ту сторону реки. А мы продолжали двигаться дальше.
К концу первой половине дня город был взят и освобожден от немецких солдат. Оказалось, что в городе полно жителей, все они притаились, кто в подвалах, кто так. Тишина, никто не ходил. А когда стали по домам ходить, то там, то здесь, везде в домах жители.
- Как к вам относились жители?
- Ну, относились молча, сурово смотрели на нас. Они тоже не знали что мы им преподнесём. Это уже не говоря о поляках. Когда мы Польшу проходили, то на каждом углу в больших городах и в городах поменьше, поляки кидали нам буханки хлеба в машины, чтоб мы подкормились. Кто булку, кто еще чего-то подаст, кормили нас. Хоть другой был народ
- На фронте были люди разных национальностей. Что объединяло народы, воющие на фронте?
- Объединяла общая борьба за освобождение родины. А больше ничего и вытекающие из этого всего ВОПРОСЫ. Там не делили на национальности, кто он такой, все были заодно. И даже ни у кого в мыслях не стояло, чтоб чем-то выделиться.
- Расскажите о своих командирах.
- А вот этот руководитель группы при взятии города Зольдин майор Чернышов.
Верили ли Вы в бога до войны?
- нет, у меня было светского образование.
- Как Вы относились к вражеским солдатам?
- Как к врагам. Мы их не унижали, не избивали, относились гуманно.
- Первый пленный враг, какие чувства он у вас вызвал?
- Да никаких чувств и не было. Пленных на фронте было много, равнодушно мы относились.
- Сталкивались ли Вы со случаями дезертирства на войне?
- Да, я присутствовал при двух судах над дезертирами, показательными суды были. Это проводилось, понятно, с целью воспитания солдат, чтобы они не дрожали, не бросали фронт и не уходили куда-то. Один в Прибалтике на территории Литвы при походе на другой фронт нас после обеда выстроили всех, были подготовлены ямы, зачитали приказы и этих двух дезертиров. Они были из Белоруссии. Когда мы были в Белоруссии их мобилизовали в армию, дальше не знаю Их нашли и приговор привели в исполнение уже на территории Прибалтики.
А второй случай уже был после войны. Мы имели очень близкие контакты с американским участком Берлина, английским. Где, какие части находились. Зона Берлина была распределена на четыре зоны. Здесь наша зона, а уже через дорогу на другой стороне дома это уже не наши, эта зона американская. А солдаты, для того чтобы выпить хорошо, спокойно, иногда забирали с собой бутылку водки и бегали выпить там. И вот одни так пристроились, что одна хозяйка этого дома, чтобы избавиться от солдат, пригласила американского солдата. Они пришли, а наши солдаты посмотрели окно, видят американцы идут. Все, попались. Так вот этот случай был назидательный, за дезертирство – расстрел, чтобы непозволительно было другим. Такое дело, вот таких два случая.
- А как вы отдыхали, когда было свободное время на фронте?
- Свободного времени на фронте не было. Стреляют, закончилась стрельба, сидишь, ждешь аккуратненько, что может дальше быть. Бывали случаи когда фронт ушел, а мы остались для формирования своих поредевших рядов, добавляли солдат нам. Ну тут мы приводили себя в порядок, поспать можно было, погреться можно было у костра значит костерок можно было разжечь. А надо сказать, что мы не знали что такое теплый дом, зимой для нас улица – это наш дом было. И не только я так говорю, вот читаю выступления других солдат, там такое же мнение. Мы не болели, настолько нервная система была напряжена, что болезнь отступала.
- В какое время года было труднее воевать?
- Понятно, зимой.
- Вы были в плену или в оккупации?
- Был, в оккупации был, до 43 года, а потом пошел в армию. Вот тут то мы и насмотрелись кто такие немцы. Как они поступали с нами, мы так не поступали.
- Где и как вы встретили день Победы 9 мая 1945 года? Что делали и что чувствовали?
- На Эльбе. Встретили мы так, сообщение было, где то по радио. Но радиоприемников у нас не было. Но командование сообщило, что война закончилась. Мы в это время были на Эльбе, воевали еще. Остатки разрозненных немецко-фашистских войск бежали через Эльбу к американцам. Мы их ловили.
Когда узнали, что войне конец, начали стрелять изо всех видов стрелкового оружия. Не жалели патронов, до сыта настрелялись. На фронте стреляли много, а тут особо.
- Как Вы думаете, сейчас, почему началась война? Как избежать угрозы войны для нашей страны в будущем?
- Ну война началась понятно, по замыслу империалистическому. Империализм хотел задушить Советскую власть, чтобы у нее не было распространения.
Как избежать войны? Этого я не знаю и не скажу. И никто не скажет, как избежать войны, она может начаться внезапно.
- Что Вам хочется добавить ко всему сказанному?
- В этот день, когда отмечается день Победы хочется сказать, чтобы у молодежи воспитывалась любовь к труду, учебе. Этим самым будет и укрепляться страна.