БРЯНСКИЕ НОВОСТИ :

7 сентября 2021, Вторник, 10:00

В Брянске скончался бывший председатель облсуда Иван Бобраков

Фото: Брянский областной суд

Ветеран Великой Отечественной войны, бывший председатель Брянского областного суда, старейший судья в почетной отставке Иван Бобраков скончался на 99-м году жизни.

Как отметили на сайте областного суда, вся жизнь Ивана Михайловича была посвящена безукоризненному служению Родине, закону и людям.

Иван Бобраков родился в 1923 году в селе Верхняя Гнилуша Верхне-Мамонского района Воронежской области. В октябре 1941 года был призван в ряды Красной Армии, служил в пехоте, а затем в артиллерийских войсках в Манчжурии. Ветеран награжден орденом Отечественной войны II степени, медалями «За боевые заслуги» и «За победу над Японией», медалью Жукова и многими юбилейными медалями.

В 1954 году Иван Михайлович окончил Московскую юридическую школу министерства юстиции РСФСР, а в 1957 году был избран народным судьей Гордеевского района Брянской области. С марта 1963 года, по окончании Всесоюзного юридического заочного института, становится судьей и членом президиума Брянского областного суда. В марте 1973 года он был избран его председателем. На его счету множество трудовых наград.

В августе 1982 года Иван Михайлович ушел на пенсию, но остался целой эпохой в истории Брянского областного суда.

Ранее «Брянские новости» рассказали биографию Иван Бобракова, который вынес смертный приговор нацисткой преступнице Антонине Гинзбург (Тоньке-пулеметчице).

Солдат Победы

Иван Михайлович Бобраков — судья в почетной отставке, умный, проницательный и интеллигентный человек, ответственный, в прошлом — грамотный и принципиальный руководитель суда.

Иван Михайлович родился в селе Верхняя Гнилуша (ныне Лозовое) Воронежской области. Он был старшим из троих детей в семье Михаила и Евдокии Бобраковых. Если попытаться кратко охарактеризовать атмосферу этой семьи, ее духовные ценности, то я бы назвала прежде всего трудолюбие, взаимопомощь, любовь и уважение друг к другу. Именно эти качества, воспитанные в детях, помогли семье выстоять в самые трудные времена.

Трудолюбивую и зажиточную по местным меркам семью Бобраковых раскулачивали и несколько раз выселяли из родных мест. Впервые семью раскулачили и вывезли на повозках в соседний район области — Нижний Мамон. Со двора забрали все, не позволив взять с собой даже одежду. Через год семье разрешили вернуться в родное село и даже отдали корову, но всего через шесть месяцев местные власти вновь пришли их раскулачивать: зимой, в лютую стужу, всех домочадцев Ивана Михайловича, включая грудного младенца — его брата, вновь погрузили на сани и повезли на «отправку» в другой район. За несколько километров до станции повозку догнал посыльный и передал, что произошла ошибка. Семья Бобраковых вновь вернулась в родное село и начала восстанавливать хозяйство. Всем руководил дед Иван Федорович Бобраков, по воспоминаниям Ивана Михайловича, человек уважаемый, грамотный, серьезный и работящий. Простой крестьянин, дед Ивана Михайловича, участвовал в Первой мировой войне, был награжден орденами и медалями, дослужился до звания унтер-офицера . После войны старшего Ивана Бобракова избрали старостой села, а затем мировым судьей. Иван Михайлович считает, что именно боевая биография деда стала главной причиной раскулачивания семьи Бобраковых.

11 июня 1941 года Ивану Михайловичу Бобракову исполнилось 18 лет. Он только что окончил среднюю школу.

Иван Михайлович вспоминает, что о возможности войны с Германией говорили давно, но думать об этом, а тем более верить в это никому не хотелось. О начале войны в селе узнали от вернувшихся из района односельчан: в селе радио было только в сельсовете, который по воскресеньям был закрыт. Почти сразу же стали готовить к отправке на фронт старослужащих и новобранцев. Первым в семье на фронт забрали отца Ивана Михайловича. Отец с войны не вернулся. Он погиб 6 февраля 1942 г. в бою под Ржевом на Калининском направлении, через месяц после начала Ржевской битвы.

Вероятно, потому что все общественное внимание в то время было приковано к ликвидации немецкого плацдарма под Москвой, о боях на Ржевско-Вяземском направлении почти ничего не говорилось. В советское время они были отнесены к разряду «закрытых». Правда о Ржевском участке фронта замалчивалась много десятилетий, и информация о боях с миллионными потерями не была занесена в общедоступные победные реестры.

Затяжные кровопролитные бои, 17 месяцев немецкой оккупации, многомесячное положение города-фронта, 42 братские могилы, в которых находятся останки воинов более 140 стрелковых дивизий, 50 отдельных стрелковых и 50 танковых бригад (по опубликованным архивным данным — 1 200 000 солдат и офицеров) — такой оказалась страшная цена победы в ожесточенных боях «местного значения» под Ржевом .

О гибели отца Иван Михайлович узнал уже в армии, и не из дома (видимо, семья решила уберечь его от горькой вести), а из письма двоюродного брата, который воевал на одном фронте с отцом.

Сразу после войны Иван Михайлович вместе с сестрой поехал на могилу отца в село Селижары Калининской области. Михаил Бобраков был похоронен в одной из 42 братских могил.

Сам Иван Михайлович получил повестку в военкомат в октябре 1941 года. Всех молодых людей 1923 года рождения забирали из села разом и направляли в добровольное народное ополчение. В одно отделение с Иваном Михайловичем попали несколько односельчан, один из которых, Роман Горейнов, был назначен командиром.

Иван Михайлович вспоминает: «На фронт шли пешком, в домашней одежде и обуви. Армейский паек ополченцам в пути не выдавали. Немного хоть какой-нибудь еды ополченцы получали, если командиру удавалось договориться с председателем колхоза, через который они проходили. Хотя взять с деревень было нечего: мы не первые и не последние проходили через них».

С Красной Армией ополченцы отступали до Камышина, недалеко от которого располагались оборонительные рубежи Сталинграда. Здесь их погрузили в общие вагоны и отправили на Дальний Восток. Кормили ополченцев один раз в сутки на железнодорожных станциях. Доехав до станции Платоновка, новобранцы отправились на японо-манчжурскую границу.

До 1942 года Иван Михайлович служил в пехоте, в 50-м стрелковом полку.

Днем пехотинцы были заняты изнурительными учебными походами и укреплением оборонительных рубежей. Ночью малыми лопатами рыли в каменной земле дальневосточных сопок окопы и траншеи. Приморская непогода выматывала. В окопах и траншеях постоянно стояла вода, в землянках, освещенных коптилками из фитиля в консервной банке или в орудийной гильзе с орудийным маслом, было сыро и холодно. Просушить мокрую одежду можно было только у единственной железной бочки, приспособленной под печку. Нары были сделаны из палок. Из постельных принадлежностей было только одно на двоих одеяло и матрас, набитый сухой травой, которая через пару дней превращалась в сырой землянке в труху. Кормили по самой низкой норме, обмундирование выдавали только бывшее в употреблении

Среди солдат было много больных и истощенных, но в санчасть они обращались редко.

«Несмотря на такое нелегкое положение, среди солдат не было никаких нареканий и недовольств ни на партию, ни на Советскую власть, ни на командиров. Не было ни дедовщины, ни самоволок, ни, тем паче, дезертирства. Все горели желанием попасть на фронт в действующую армию, писали письма и рапорты на имя командования», — вспоминает Иван Михайлович.

Позже из пехоты его забрали орудийным номером в артиллерийские войска. Батарея, в которую попал Иван Михайлович, несла большие потери, и для ее пополнения постоянно требовались новые стрелки.

8 августа 1945 года правительство СССР, выполняя свои обязательства перед союзниками, объявило о состоянии войны с Японией, и на следующий день советские войска, сосредоточенные на границе, начали наступление на позиции Квантунской армии.

Иван Михайлович вспоминает о том, какое жестокое сопротивление японские войска оказывали нашим солдатам. Командование Квантунской армии использовало в военных действиях рельеф местности, применяло неожиданные тактические приемы, пристрелку. Хорошее знание местности помогало японцам и в организации обороны, и в наступлении.

Советские войска несли большие потери. Иван Михайлович вспоминает, как на одном из перекрестков дорог японцы одним залпом орудия полностью уничтожили батарею соседнего полка: «Однажды мы попали в капкан к японцам. Во время ночной передислокации командир батареи указал мне как исполняющему обязанности командира орудия место, где надо поставить пушку. На мой вопрос о секторе обстрела он раздраженно ответил: „Весь твой!“. Я не стал уточнять, кто мои соседи и на каком расстоянии они находятся. На рассвете началась стрельба. Японцы вели перекрестный огонь из дотов, расположенных на возвышенности, окружавшей равнину, на которой в виде подковы дислоцировалась наша батарея. По трассирующим пулям, взрывам и вспышкам было видно, что живыми через „горловину“ нам не выйти. Мое орудие — полковая пушка 1927 года, стреляющая 76-миллиметровыми снарядами, на деревянных колесах с железным ободом и тяжелым лафетом. Орудие располагалось значительно ниже ровной местности, в углублении. Стрелять по дотам было невозможно. Слева от нас залегла пехота, солдаты которой помогли нам выкатить орудие на ровное место. Под непрерывным огнем японцев медлить было нельзя. Я направил орудие на средний дот, из которого были видны частые, яркие вспышки, видимо, крупнокалиберного пулемета или скоростной пушки. Первый снаряд — недолет. Вторым снарядом огневая точка была поражена. Таким же образом уничтожили и другие доты. Этому способствовали быстрота действий орудийного расчета, точность наводки, помощь пехотинцев. Я благодарен лейтенанту Бибику, который научил меня и других солдат, как надо действовать в критической боевой обстановке. Его учеба — наше спасение».

В одном из сражений Иван Михайлович был ранен, но в госпиталь обращаться не стал, подлечился прямо в батарее.

С боями батарея Ивана Михайловича дошла до Харбина, откуда ее в начале зимы 1946 года перевели в Хабаровск. За участие в боевых действиях в войне с Японией Иван Михайлович был награжден орденом «Отечественной войны» II степени, медалями «За боевые заслуги», «За победу над Японией», медалью «Жукова».

Ивану Михайловичу предлагали остаться на службе, но он отказался. Мать с малолетними детьми и дедом не могли сами справиться с послевоенными тяготами. В марте 1947 года Иван Михайлович демобилизовался и вернулся в родной колхоз. Устроился трактористом. Трудодни оплачивались хорошим пайком, который кормил всю семью. В октябре 1948 года его — молодого и энергичного — выбрали секретарем партийной организации колхоза, а в январе 1949 года — заместителем председателя колхоза. И хотя карьера складывалась удачно, Иван Михайлович мечтал продолжить учебу.

В августе 1950 года он уехал в Москву. Сначала работал плотником на стройке, затем по направлению партии в кавалерийском полку управления милиции Москвы. В 1952 году Иван Михайлович поступил в двухгодичную юридическую школу, окончив которую, стажировался в районном суде Волоконовского района Белгородской области. Однако вакантных мест в суде не оказалось, и Иван Михайлович вернулся в Москву и устроился на работу в отдел милиции Московской окружной железной дороги старшим уполномоченным. Через несколько лет он закончил Всесоюзный заочный юридический институт.

В декабре 1957 года Ивана Михайловича Бобракова избрали народным судьей районного суда Гордеевского района Брянской области, а в марте 1963 года — членом судебной коллегии по уголовным делам Брянского областного суда. В феврале 1972 года Иван Михайлович Бобраков стал заместителем председателя, а в марте 1973 года — председателем Брянского областного суда.

Одним из наиболее громких в его профессиональной карьере стало дело Антонины Макаровой-Гинзбург.

В 1941 году санитарка Антонина Макарова, прозванная местными жителями Тонькой-пулеметчицей, оказалась на оккупированной фашистами территории, где поступила в полицию и добровольно исполняла смертные приговоры, казнив с особой жестокостью около 1 500 человек. Свои преступления Антонина Макарова совершила на территории Локотской республики, сформированной оккупантами на Брянщине.

В конце войны Макарова достала фальшивое удостоверение медсестры и более 30 лет скрывалась под чужим именем. Ее арестовали только летом 1978 года.

Это дело прогремело не только в Брянской области, но и на весь Советский Союз: Тонька-пулеметчица стала последней в СССР женщиной, приговоренной судом к смертной казни. Дело рассматривал Брянский областной суд. Председательствующим по делу был Иван Михайлович Бобраков. Конечно, он понимал, какой общественный резонанс вызовет приговор суда, а в том, что приговор будет суровым, после знакомства с материалами дела он не сомневался. Поэтому он не стал поручать рассмотрение дела ни одному из своих коллег, а взял ответственность за судебное решение на себя.

Уроженку Подмосковья Антонину Макарову (по мужу Гинзбург) арестовали летом 1978 года в белорусском городе Лепеле, где она проживала как фронтовичка, ветеран труда, жена героя-фронтовика, мать двоих детей, уважаемая и почитаемая в городе женщина. На уроках мужества в школах Антонина Гинзбург рассказывала молодежи о своей героической судьбе, о том, как медицинской сестрой прошла войну от Москвы до Кенигсберга, о том, что главное на войне — не бояться смотреть смерти в лицо... После ареста ей предъявили обвинение в том, что с 1941 по 1943 год она приводила в исполнение массовые смертные приговоры фашистов: расстреливала из пулемета не только партизан, но и их семьи. После войны о 20-летней девушке-карателе в Локте и его окрестностях еще долго вспоминали с ужасом и страхом.

Судебный процесс проходил в здании Брянского областного суда при усиленных мерах безопасности во избежание самосуда. Процесс был открытым, зал был заполнен до отказа, в том числе местными и столичными корреспондентами.

Свидетелями по делу были мирные жители Локтя, несколько человек, чудом уцелевших после расстрела, а также бывшие полицаи. Их охраняли с особой тщательностью: в суде для них освобождали отдельные комнаты, вводили в зал судебного заседания не через общую дверь, а через ту, в которую в зал входил судья. Часто после оглашения показаний свидетелей и самой обвиняемой зал взрывался. Женщины, свидетели по делу, со слезами на глазах вспоминали о том, как Тонька расстреливала из пулемета молодых солдат-артиллеристов, попавших в плен к немцам в начале войны. Бывшие полицаи говорили о том, что хотя они и служили у немцев, но у них не поднималась рука расстреливать своих односельчан, поэтому они были рады, что появилась Тонька-москвичка...

Иван Михайлович рассмотрел не одно дело изменников Родины. Но дело Тоньки-пулеметчицы было совершенно особенным. Трудно, почти невозможно было понять, как такие зверства могла совершать 20-летняя советская девушка. Много повидавший на своем веку судья — участник войны с фашистами Иван Михайлович Бобраков, приступая к ознакомлению с материалами дела, поначалу думал, что Антонина Макарова случайно стала палачом, война сломала ее, судьба заставила... В судебном заседании отношение к обвиняемой поменялось: перед судьей стояла сильная, волевая, ни в чем не раскаивающаяся женщина, человек без принципов и совести, сознательно приспосабливающийся к любой жизненной ситуации.

Это дело многих заставило задуматься о жизни. Почему одни остаются людьми, а другие переступают черту? У каждого человека свой или все-таки есть общий знаменатель мужества? Эти вопросы Иван Михайлович часто задавал себе после судебных процессов. При этом он говорил, что «судья не может себе позволить субъективизм, он оценивает только изложенные в обвинительном заключении факты».

Приговор суда — расстрел. Многие не ожидали такого сурового приговора, для них, как и для самой подсудимой, это стало полной неожиданностью. Но немало было и тех, кто полностью поддержал принятое решение. Центральная советская пресса писала, что в этом приговоре такие понятия, как Закон и Справедливость, полностью совпали.

Все прошения Антонины Макаровой-Гинзбург и ее мужа о помиловании были отклонены высшей судебной инстанцией. Антонину Макарову-Гинзбург, которой к этому времени было 55 лет, расстреляли 11 августа 1978 года.

После вынесения приговора Иван Михайлович еще долго получал письма от граждан. Кто-то обвинял его в неоправданной жестокости, но большинство было солидарно с судьей в его решении, они были шокированы и возмущены действиями карательницы.

Спустя несколько десятилетий Иван Михайлович Бобраков по-прежнему считает, что альтернативы этому наказанию для обвиняемой не было.

Иван Михайлович руководил Брянским областным судом до 1982 года.

В июне 2013 года Иван Михайлович Бобраков отметил свое 90-летие. Этот праздник фронтовик, ветеран войны встретил в кругу не только родных и друзей, но и вместе с коллективом суда, которым он руководил до 1982 года.

Сегодня Иван Михайлович — активный член Совета ветеранов Брянской области. Недавно к воинским наградам добавились новые: в 2012 году Ивану Михайловичу Бобракову была вручена медаль Судебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации «За безупречную службу», в 2013 году присвоено звание «Почетный ветеран Великой Отечественной войны Брянской области», в 2014 году вручена Почетная грамота Губернатора Брянской области.

Галина Николаевна Кубекина, пресс-секретарь Брянского областного суда