О войне никогда просто так не рассказывал, а только иногда, когда мы задавали какие-то вопросы, он сухо отвечал на них. В те годы не было пьющих людей, но вот два праздника, как я помню, отмечали всем селом - это День Победы и день выборов. Тогда ветераны собирались и вспоминали своих погибших товарищей. По обрывкам их речи можно было понять, что на войне они не просто «пол- Европы прошагали», а с криком «Ура!», «За Сталина» бросались на немцев с голыми руками, видели, как рвало на части людей и подбрасывало их в воздух. Шепотом говорили о том, как гнали на верную гибель штрафные роты, как расстреливали своих же солдат, которые выходили из окружения без документов и без Знамени полка. Папа говорил, что не раз приходилось ходить в разведку за языком. Выбирали не просто крепких солдат, но и умеющих бегать на лыжах, сидеть в седле, владеть ножом, быстро передвигаться ползком, солдат, привыкших к морозам. Сожалел, что не знал немецкий язык. У меня совершенно не было желания учить немецкий язык. Но он сказал, что учить нужно обязательно, даже если и не будет войны. Выучила и стала учителем немецкого языка. Иногда ночью можно было услышать стоны отца, так как его спина была изранена, и не все осколки удалены. Многие пришли с войны израненные, искалеченные, искалеченные не только телом, но и душой, с надорванной психикой и нервной системой. Часто ночами он разговаривал, кого-то просил бежать быстрее, кого-то стрелять. Но утром спрашивать его об этом было нельзя. Не любил о войне говорить и медали не носил, только на 9 мая и в область на заседания, когда надевал свой китель, можно было видеть орден Красной Звезды.