Лев Александрович Барков

Родился 8 ноября 1922 г. в Москве. Умер 28 марта 1948 г. Похоронен на Калитниковском кладбище.

О моём дяде, Льве Александровиче Баркове, я знаю очень мало, только со слов моей мамы, его младшей сестры Валентины, которая в войну была девочкой, и вдовы Лидии Николаевны, прожившей в замужестве с ним всего три года.

До войны Лёва работал электриком на заводе «Динамо». Чтобы приняли на работу, приписал себе один год (во всех документах год рождения указан 1921).

Когда завод эвакуировали из Москвы, Лёва от эвакуации отказался и ушел на фронт.

Мама рассказывала, что брат страдал врожденным пороком сердца, у него был «белый билет», то есть освобождение от службы в армии. Но когда немцы подходили к Москве, он записался в народное ополчение. Побывал в окружении, несколько суток пролежал в заснеженном болоте, сильно простудился и обморозился. Здоровье было подорвано окончательно, он полгода лечился в госпиталях – «где-то в Сибири» - и еще до конца войны был комиссован из армии и вернулся в Москву. Ходил с палочкой, задыхался…

1 мая 1944 г. Лёва познакомился с девушкой Лидой, которая шла домой с праздничной демонстрации. Несмотря на слабое сердце, он водил её на танцы в Дом культуры «ЗИС» (Завода имени Сталина, в 1956 г. переименованного в ЗИЛ – Завод имени И.А.Лихачева). Свадьбу они сыграли через год, 24 июня 1945 г., в день Парада Победы. В декабре 1945 г. у них родился сын Олег.

А в марте 1948 г. Льва Баркова не стало. По словам мамы, он долго болел, лежал весь опухший, а потом отказало сердце…

Среди коротких маминых рассказов есть эпизод о том, что то ли поздней осенью, то ли зимой, то ли ранней весной (запомнилось, что было очень холодно, лежал снег, и форма одежды у брата - зимняя) Лёва позвонил по телефону в домоуправление (единственный телефонный аппарат на несколько домов в рабочем районе находился там) с просьбой сообщить близким, проживавшим по адресу: улица Ново-Дубровская, д. 37, кв. 5, что сын проездом находится в Москве и его воинский эшелон несколько часов будет стоять на сортировочной станции.

Отец, служивший электромехаником на санитарном поезде, был тогда в рейсе; мать на работе (делали лодки для армии). Дома оставалась только 11-летняя Валя. (В тот первый год войны школы в Москве не работали, большинство детей было эвакуировано. Но Валю начало войны застало в пионерском лагере для детей железнодорожников, откуда она вместе с другими ребятами вернулась в Москву, пропустив момент эвакуации).

Узнав, что с фронта приехал брат, рано повзрослевшая девочка сбегала в магазин, отоварила карточки, сварила гороховый суп, завернула бидон в одеяло, чтобы не остыл по дороге, и повезла брату. И во время их недолгой встречи, сама голодная, смотрела, как он торопливо и жадно ест, убеждая его, что «У нас с мамой есть, что покушать…» Тогда он и рассказал ей о том, как выбирался с товарищами из окружения…

Никаких иных фактов и подробностей из биографии дяди (Столько лет прошло, маме уже далеко за 80. Да и что мог запомнить ребенок?) узнать не удалось. О наградах ничего не известно.

Некоторые этапы его боевого пути я попробую восстановить по документам, фотографиям, историческим справкам.

Сохранилось несколько фотографий Лёвы в военной форме. На одной он в пилотке и летней гимнастерке с отложным воротником и петлицами (эмблему рода войск различить, увы, невозможно) – это 1941 или 1942 год, скорее всё же 1942-й. На втором снимке он в зимней форме (шапка-ушанка со звездой, виден воротник овчинного полушубка). На третьей – в летней форме с погонами младшего сержанта, в гимнастерке со стоячим воротником, в пилотке (то есть датировать снимок можно начиная с поздней весны и до ранней осени 1943 года). Последняя из фотографий военного времени подписана «Май 1944 г.». На ней Лёва уже в гражданском костюме навещает раненого товарища в московском госпитале, друг – в госпитальном халате. То есть демобилизован Лев Барков был в промежуток между осенью 1943 и весной 1944 г.

Осталось три письма-открытки, написанных в период с 4 по 17 января 1942 г., в которых Лёва шлет родным «свой красноармейский привет» и упоминает место временной дислокации – Алексино, «город, где когда-то был немец, город весь разрушен немцем» (г.Алексин Тульской области 29 ноября 1941 г. был захвачен немцами, а 17 декабря 1941 г. освобожден нашими войсками).

Обратный адрес на открытках – ППС (полевая почтовая станция) № 92. АДО (Армейский дом офицеров, судя по номеру ППС 92 - при штабе 49 армии), 122 мсб (медико-санитарный батальон), 1 рота. То, что Лёву направили служить в медсанбат, вполне логично: обычно там служили «нестроевые», ограниченно годные к службе бойцы.

По справочнику удалось установить принадлежность 122 медсанбата к 130-й стрелковой дивизии (2-го формирования), сформированной как раз в январе-феврале 1942 г. на базе 3-й московской коммунистической стрелковой дивизии. А та, в свою очередь, была дивизией народного ополчения, сформированной в середине октября 1941 г. из 25 коммунистических и рабочих батальонов, в числе которых был и батальон Таганского района г.Москвы (семья жила недалеко от Таганки, поэтому можно предположить, что дядя был зачислен именно туда).

В январе 1942 г. ополченческая дивизия была переформирована в кадровую 130-ю стрелковую дивизию. Во второй половине февраля 1942 г. она была направлена на Северо-Западный фронт и приняла участие в Демянской наступательной операции, в ходе которой понесла большие потери. До сентября 1942 г. 130 сд воевала в составе 3-й ударной, 34-й и 53-й армий Северо-Западного фронта. Затем оказалась в составе 1-й ударной армии Западного фронта. 8 декабря 1942 г. за боевые заслуги 130 сд преобразована в 53-ю гвардейскую стрелковую дивизию.

Подробно прослеживать дальнейший путь дивизии я не стала, так как нет уверенности в том, что Лев Барков оставался в её рядах до своей демобилизации. На его гимнастерке 1943 года не видно гвардейского знака, а дивизия к тому времени уже была гвардейской, да и номер входящего в состав 53 гв.сд медсанбата стал другим – 56 мсб. Возможно, групповая фотография в форме в погонах была сделана уже не на фронте, а в тыловом госпитале, где, по воспоминаниям родных, он провел полгода.

Нужно ехать в архив и искать документы, сравнивать с семейными рассказами… Сведений очень мало.

Вот пока, собственно, и всё. Остальное покажет поиск.

P.S. Результаты архивного поиска.

Согласно данным, полученным 26.03.2015 г. из ЦАМО РФ (филиал военно-медицинских документов в г.Санкт-Петербурге), боец 122 мсб красноармеец Барков Лев Александрович, 1921 г. рождения, призванный Таганским РВК г.Москвы 20 декабря 1941 г., находился на излечении по поводу недостаточности митрального клапана в эвакопунктах и госпиталях (ЭП 22, ЭП 59, СЭГ 290, ГЛР 545) уже с 10 февраля 1942 г. 6 марта 1942 г. Военно-врачебной комиссией признан годным к нестроевой службе и направлен в запасной полк (номер и место дислокации не указаны). Из анамнеза: болен с детства, ухудшение состояния в течение трех месяцев (одышка, боли в грудной клетке).

Данных о дальнейшем прохождении службы и точном времени комиссования обнаружить не удалось. К сожалению, соотнести сохранившийся в памяти семьи рассказанный Львом эпизод с его нахождением в окружении "в заснеженном болоте" с конкретной боевой операцией какой-либо воинской части пока не представляется возможным. Вероятность того, что это произошло в промежуток между его призывом в армию (20 декабря 1941 г.), прибытием в 122 мсб в г.Алексино (17 января 1942 г.) и временем (10 февраля 1942 г.), когда он оказался в ЭП 22 (эвакуационный пункт 22, с октября 1941 г. находился в г. Киров (Вятка)), затем (23 февраля) в СЭГ-290 (фронтовой сортировочный эвакуационный госпиталь, действовавший в Москве, в Лефортово) и, наконец (24 февраля), в ГЛР 545 (госпиталь для легкораненых, он же - полевой подвижной госпиталь, в то время располагался на станции Челюскинская Московской обл., недалеко от Мытищ) довольно мала.

Поиск продолжается.