Когда началась война, мне было 7 лет. В августе уже нас оккупировали немцы: приехали на мотоциклах и машинах и заняли всю деревню, начали мародёрствовать - резали кур, у соседа взяли поросёка,  но людей не трогали. Немцы расположились от нашего дома метрах в пятнадцати. Чтобы они не сожгли изгородь, мать отправила старшего брата отнести им дрова для костра, а потом и молока. Сразу пить молоко они не стали, заставили сначала пробовать брата, боялись, что может быть отравлено.

А за несколько недель до этого через деревню проходили наши войска, отступали. Колоннами шли военные машины на Ельню, мы (мальчишки) цеплялись за борта машин, хотели прокатиться, за что военные нас ругали.

По ночам в деревню наведывались партизаны и солдаты, оказавшиеся в окружении, просили хлеба и другой еды. Зимой немцы расположились в деревне и остались в ней, двое их них жили в нашем доме, спали на полу, не мародёрствовали, мать давала им картошку. Вечерами они ходили в клуб на танцы. Помню случай: у них были конфеты (монпансье), и немцы кидали их детям, заставляя ловить. Если конфета падала на пол, то солдаты ее растаптывали сапогами, насмехаясь. Летом немцы собирали людей для отправки в Германию, сажали на повозки и увозили на железнодорожную станцию; старший брат с другими подростками скрывались от них в леске у реки.

Летали наши самолеты бомбить Смоленск, и если оставались бомбы, то их сбрасывали в округе, от одной из них выбило стекла в доме, а в соседней деревне бомба попала в дом и погибла женщина.

Когда немцы отступали, подожгли мельницу, но в деревне не сожгли ни одного дома, и в окрестных деревнях тоже. Нас освободили 23 сентября 1943 года, а Смоленск - 25 сентября».