Рассказ от имени моего отца Баишева Фанура Аюповича.     

        Мой отец Аюп Галлямович Баишев родился в 1875 г., умер 21 апреля 1949 года.  Похоронен в деревне Старохалилово Дуванского района республики Башкортостан.

ФОТО...

Слева направо: Тагир Галлямович, Аюп Галлямович и Газиз Галлямович Баишевы. Приблизительно 1932 г.

         В своей жизни женился дважды. Первая жена умерла. От первой жены у него была дочь (имени жены и дочери я не знаю). Дочь выдали замуж в деревню Масяково Кигинского района. Еe мужа звали Даян. Дочь отца умерла от туберкулеза. Даян после смерти жены женился. Я знал его и его сына Ризвана. Мы с отцом и мамой Шамсикамал несколько раз были в гостях у Даян-езни (зятя). Даян-езни тоже у нас бывал. Однажды он принес на базар в Месягутово муку из желудей дуба. Было это после Великой Отечественной войны. Ризван-абый очень хорошо относился ко мне при встречах. У Ризвана было 11 детей, все они носят фамилию Даянов. Они живут в Булгаково, Уфе, Абзаево, Масяково.

       После смерти жены отец некоторое время жил один. Люди сосватали  ему  мою  маму  –  Шамсикамал  Мухаметвалиевну (Валиевну) Валиеву. Это было примерно в 1921–1922 годах. До этого времени мама была замужем в деревне Алагузово (Кабылово) Кигинского района. Как звали ее первого мужа, я не знаю. У мужа мамы отобрали лошадей во время гражданской войны. Он пожалел своих лошадей и сам как кучер уехал с белогвардейцами. Так и не вернулся (может, убили, может, эмигрировал). Мать ждала несколько лет и вернулась к родителям в деревню Старохалилово. 

ФОТО...

Шамсикамал Мухаметвалиевна Валиева (в центре) с сестрой Гайникамал (справа) и родственницей Нагимой (слева). Приблизительно 1917 г.

ФОТО...

Магикамал Фахрисламовна Валиева (мать Шамсикамал Баишевой). 1947 г.

       Детей от первого мужа у мамы не было. Когда брат Аслям работал в Алагузово сначала учителем, потом управляющим отделения совхоза, мама приезжала к нему в гости. Родственники ее первого мужа приглашали ее в гости, так как она для них была жингасай (снохой).

       Когда маму сватали замуж за отца, люди говорили, что он очень скупой и все держит под замком. Несмотря на это мама вышла за него замуж. Она говорила, что при ней он никогда ничего не закрывал на замок и все доверял. Мама предполагала, что отец до этого все закрывал, так как жил один и часто отлучался от дома в поисках продуктов и вещей. Однажды его даже чуть не посадили за спекуляцию.

ФОТО...

Аюп Галлямович и Шамсикамал Валиевна Баишевы. 1947 г.

            Жили сначала в Новохалилово. В 1937 году весной переехали в Старохалилово. Наш дом находился между двумя кладбищами Мазар-тау, напротив спуска к реке Ай, потом построили дом рядом с дедушкой Мухаметвали. На этом фундаменте в 1963 году брат Аслям поставил дом, что стоит и сейчас. Один двор был на два дома.

ФОТО...

Слева – дом Валиевых, справа – дом Баишевых. Был один общий двор. 1947 г.

ФОТО...

Дом в Старохалилово. 2000-е гг.

ФОТО...          

Аюп Галлямович Баишев с сыном Фаннуром. 1947 г. Я учился в первом классе, только пришел из школы.

         Отца я помню эпизодами. Ко мне, младшему сыну, он относился очень хорошо. Он работал лесником, почтальоном, молоковозчиком. Молоко, собранное у населения, увозил в Месягутово на маслозавод. Маслозавод находился в Заречном. После войны на хуторе Романовка находился молокоприемный пункт, куда молоко привозили из Ново-Халилово, Юсупово, Апшаново. В молокоприемном пункте стоял большой сепаратор. Обезжиренное молоко увозили обратно, а сметану везли в Месягутово. Отец почти всегда меня брал с собой. В Романовке сметану во флягах ставили в деревянный ларь, где через него протекала вода из родника. Иногда была одна фляга сметаны, иногда – набиралось две фляги.

        В этом молокоприемнике еще собирали овечье молоко. Когда переливали, во фляге по краям всегда оставалась сметана. В маслозаводе мне давали немного творога, и я с удовольствием кушал творог со сметаной. Во дворе были длинные нары, где сушили на солнце творог. Была сильная вонь, жужжали мухи, хотя творог всегда был закрыт марлей.

ФОТО...

1934 г. Семьи Тагира и Аюпа Баишевых. Верхний ряд слева направо: Аюп, Тайфа (сестра Шамсикамал), Фатима (будущая теща Асляма), родственница, Ахат. Второй ряд: Сагит, Шамсикамал с дочерью Райсой на коленях, Булат (сидит), Марат, Мушарифа, Тагир.

      Когда отец работал почтальоном, за ним закрепили лошадь, которая всегда находилась у нас во дворе. Для лошади выделялись сенокосные угодья, готовили сено сами на Хатима тобаге.

       Отец плел очень хорошие лапти (это была наша основная обувь в то время). После того, как лапти чернели, я их уже не надевал, отец мне новые плел (из лыка, содранного с липы). Однажды отец сидел, плел лапти и вдруг не может найти шошле (шошле, или качедык – это инструмент, применяемый при плетении лаптей). Он спросил у внука Лерона (сын Асляма), где шошле. Когда Лерон принес, дед очень обрадовался, что внук нашел шошле и принес. Кажется, это было в 1948 году.

       Однажды отец мне скатал новые валенки, я обулся в эти валенки поверх ботинок. Обулся да ноги не смог вытащить. Тогда отец взял нож, и, засунув руки в валенки, разрезал шнурок ботинок.

       Однажды, помню, я нашалил. Тогда сноха Мухтарама сказала мне, чтобы я «не жил» (то есть «яшамагер»), тогда отец сильно обиделся: «Что, если Фаннур умрет, то его грязные штаны тебе что ли достанутся?»

       Отцу было, наверное, 71–72 года, когда  он участвовал в художественной самодеятельности. Как помню, он проходит по сцене и ведет козу на веревке и кричит «комо» или «кому» (я точно не мог различить). Такая была инсценировка.

       Первые дети у отца и матери умерли маленькими (кажется, их было двое). Отец взял обет, что возьмет сироту и будет воспитывать. Из Месягутовского детского дома родители взяли на воспитание русскую девочку, ее звали Сара. Выучили на медсестру в Уфе. Она жила и работала в Челябинске. В 1926 году у родителей родился Закирьян, он выжил, как и Аслям, Айрат, Райса и я. Но у матери были еще дочь и сыновья Факиль (1930 г.р.), Жавдат (1935 г.р), которые тоже умерли в младенчестве. Саре дали фамилию Баишева, она была примерно 1914–1915 года рождения. До конца 40-х годов вела переписку с братьями Закирьяном и Аслямом. Как-то она присылала фотографию из Зеленодольска (Республика Татарстан) брату Закирьяну с надписью: от сестры Баишевой Сары. Год не указан. Других данных о ней нет.

ФОТО...

Сара (сидит четвертая слева) во время учебы.

           В памяти сохранилось еще вот что. Однажды зимой папа ехал из Усть-Икинска, закурил. Пепел упал на ватные брюки, спереди загорелось. Он это почувствовал, когда начало обжигать. По приезду домой позвал маму и спросил другие брюки, чтобы зайти домой. Папа не чувствовал запаха. Как-то мама уехала по делам. Отец поставил валенки сушить на плиту печи, подошвы валенок полностью сгорели, но он запаха не почувствовал.

         Папа с мамой убирали хлеб серпом и косили косой. Сверху устанавливали приспособление, потом вязали сноп.

         Как-то он ездил в Златоуст продавать корову (гнали своим ходом), забивали на месте, где продавали. Он на эти деньги хотел купить отрез ткани. Ему показали хороший материал, а всунули старые простыни, портянки. Увидев все это только дома, он очень огорчился (по рассказам мамы).

         По рассказам двоюродного брата Ахметхана, во время первой мировой войны отец служил в кавалерийском полку адъютантом и дошел до Австрии. Из армии он вернулся в сапогах со шпорами. У него была старая фотография, но из-за царапины на лице он фото порвал. Другие фотографии военного периода не сохранились.

       В Великой Отечественной войне отец не участвовал по возрасту. Но был награжден медалью «За доблестный труд  в годы Великой Отечественной войны 1941-1945г». По утрам читал намаз.

        Когда отец возвращался из Месягутово, он обычно попутно привозил товар для магазина. Как-то осенью (октябрь или ноябрь) 1948 года продавщица Мухтарама (не сноха, другая) погрузила товар, в основном, это были разведенные чернила. Дорога между Старохалилово и Месягутово была очень плохая, яма на яме. Телега с одной стороны в другую переваливалась и у нее сломалась передняя ось. Отец то разгружал, то погружал товар и вспотел (ему уже было 73 года). Когда уже стало темно, мама пошла в правление колхоза «Ударник» и рассказала, что очень долго нет отца, наверняка что-то случилось. Тогда послали Рамазана (свояка отца) и Миржана Зарипова. Они перегрузили груз и привезли в магазин. Приехал и отец. Продавщица сказала, что товар в целости и сохранности. Она налила стопку водки отцу (водка была холодная), он выпил и сказал, что она у него как будто застряла в горле. Тогда продавщица ему еще стопку наливает и говорит, что все пройдет. Отец выпил, после этого он и заболел. У него была непроходимость пищи. Предлагали идти в больницу, но он категорически отказался. Говорил, что его главный врач Бруякин Дмитрий Федорович не будет лечить, а убьет. С ним у него были ссоры. Когда отец работал лесником, из леса украли (увезли) больничное сено, они судились. Но суд оправдал отца. Итак, отец заболел и 21 апреля 1949 года умер. Тогда я учился во втором классе, мне было 9 лет 4 месяца.

        Когда состояние отца ухудшилось, дали телеграмму брату Закирьяну. Он от станции Сулея в Месягутово (расстояние 75 км) добирался трое суток. В Месягутово он встретил Галию Ямалову (дочь Сабирьяна) – продавщицу из нашей деревни. Она сказала, что отец умер. Закирьян не застал отца живым, опоздал на один час.

        Мама каждый год проводила поминки отца.

Моя мама – Шамсикамал Мухаметвалиевна (Валиевна) Баишева (Валиева) родилась 5 августа 1893 года, умерла 30 октября 1980 года в возрасте 87 лет. Ее похоронили в деревне Старохалилово рядом с отцом.

После смерти отца работу почтальона и сборщика молока с населения продолжала мама, потом жена Асляма Мухтарама.

Мама была очень добрая. Читала намаз пять раз в день. Еще помню, как мама соблюдала уразу. Летом во время сенокоса косит, косит – потом падает на землю, чтобы отдохнуть, и хватает воздух ртом, как рыба. Ее мучила жажда, но она не пила, так как во время уразы воду пить нельзя до захода солнца.

Мама умела читать и писать по-арабски, а также по-русски. Когда работала почтальоном, при получении денег с почты, записывала количество денег по купюрам. Однажды обнаружила недостачу. На другой день обратилась к работникам почты, показав эту запись, они исправили «ошибку».

ФОТО...

Шамсикамал Мухаметвалиевна с сыновьями Айратом (слева, 1970-е гг.) и Фаннуром (справа, 1980 г.)

        Мама дала жизнь десятерым детям, но в живых осталось пятеро: Закирьян (1926 г.), Аслям (1928 г.), Райса (1932г.), Айрат (1937г.) и я, Фаннур (1939 г.). Дети, родившиеся до Закирьяна, все умерли в маленьком возрасте. Отец сильно переживал. Когда родился Закирьян, хотели назвать Тимерьяном или Таштимером. Собрались родственники, и каждый на бумаге написал имя, бросали в шапку и доставали один. Когда достали бумажку – оказался "Закирьян" (предложение двоюродного брата Ахматхана). Мама помогала вырастить внуков и внучек всех своих детей. Помогала получать квартиру брату Закирьяну (в 1963 г.), Айрату (в 1977 г.) и мне (в 1977 г.).

Однажды мама возвращалась из Месягутово. После моста через реку Ай остановилась, хотела напоить лошадь. Но лошадь резко повернулась, и мама упала с телеги и сильно повредила позвоночник. В пояснице образовалась глубокая трещина.

        Мама ухаживала за бабушкой, то есть за своей мамой Магикамал, которая была прикована к постели из-за болезни поясницы где-то 3–4 года. Бабушка умерла в 1963 году летом, в возрасте примерно 96 лет.

ФОТО...

Сыновья Аюпа и Шамсикамал (слева направо): Закирьян, Аслям и, возможно, Факил (1930 г.р., умер в детстве)

         Когда весной дул ветер-суховей, мама говорила: «Не дай Бог, чтобы повторился 1921 год». Тогда все посеянное зерно задувало  в  овраг,  был  страшный  голод.  Рассказывали, что женщина зарезала своего ребенка. Эту женщину посадили в тюрьму, она потом в деревню не вернулась. Я помню другой голод. После войны ели траву лебеду (белую и черную). Как-то весной ходили веять мякину в Таштыгул башы, где зимой молотили снопы. Полученное зерно меняли на нормальное в приемном пункте "Заготзерно" в Месягутове. Некоторые от старого зерна отравлялись и умирали. В конце 40-х – в начале 50- х годов пекли хлеб для колхоза ежедневно.