В мае 1939 года я окончил с отличием среднюю школу № 19 города Верхняя Тура Свердловской области, а в декабре того же года меня призвали на срочную службу в армию.
К месту службы я и мои однокашники ехали в вагоне-«теплушке», который отапливался печкой-«буржуйкой», уголь для нее получали на станциях. Поезд был литерный и никто не торопился его пропускать через перегоны, стояли на станциях сутками. Вот на одной из стоянок я вышел прогуляться и подышать свежим воздухом. Зима в тот год выдалась не очень холодной, но мне было от этого не легче, так как нормального зимнего пальто у меня не было, а был я в тонком пальтишке из шинельного сукна без подкладки. Как на грех поезд тронулся, и я не успел добежать до своего вагона, запрыгнул в первый попавшийся тамбур с мыслями, что на следующей остановке перебегу в свой вагон. В конце января 1940 года я после полуторамесячных испытаний холодом в дороге добрался до места службы в Монгольскую народную республику, где еще совсем недавно РККА разгромила 6-ю отдельную армию Японии. Служил я в 9 мотоброневой бригаде, отличившейся в боях с японцами на реке Халхин-Гол.
В мае 1941 года я уже предвкушал увольнение в запас и поступление в институт, когда нашу бригаду начали перебрасывать в центр СССР. Но «дембеля» я не дождался, потому что 22 июня 1941 года Фашисткая Германия напала на СССР. Я прямиком был отправлен на фронт в звании сержанта и в должности командира бронемашины БА-20.
Где-то на подступах к Смоленску наша бригада остановилась и простояла на одном месте среди лесов и болот около двух месяцев. В начале сентября 1941 года немцы подошли совсем близко к нашим позициям. По ночам, когда все затихало, мы слышали и видели, как они вольготно себя чувствуют в ближайшей деревеньке, как пьянствуют и грабят местное население. В ходе очередной ночной рекогносцировки мы обнаружили себя и приняли бой. Но силы были не равны. Наши броневики имели из вооружения лишь по одному пулемету Дегтярева и что-то около полутора тысяч патронов к нему. Кроме того, БА-20, созданный на базе известной «эмки», не отличался быстроходностью, маневренностью, а тем более проходимостью. В ходе столкновения с противником мы вынуждены были отступать в глубь лесов, в надежде, что немцы не будут нас преследовать, но преследование остановилось лишь, когда мы были загнаны далеко в болота. В этих болотах под Смоленском нам и пришлось оставить свои бронемашины, снять с них пулеметы и «налегке» выбираться на твердую почву. Через две недели скитаний по болотам и лесам мы поняли, что окружены, и любая попытка пробиться из окружения приведет к неминуемой гибели. Ну что такое наш пулемет Дегтярева по сравнению с немецким MG-34, скорострельность которого почти в два раза выше. В итоге я стал командиром взвода партизанского отряда, и почти в течение года мы с моими боевыми товарищами всячески подтачивали боеспособность фашистов.
В августе 1942 года после прорыва окружения, когда немцы еще не оправились от поражения под Москвой, наш отряд соединился с регулярными частями РККА, откуда я как имеющий среднее образование и начальную подготовку в бронетанковом деле был направлен на переподготовку в Пушкинское танковое училище, располагавшееся тогда в Рыбинске Ярославской области. Четыре месяца обучения вдали от линии фронта пролетели незаметно, мне было присвоено звание младшего лейтенанта и квалификация командир танка. После окончания переподготовки я был направлен ни куда-нибудь, а в Нижний Тагил, где было налажено производство новых танков Т-34, для формирования 66 танковой бригады.
Ехали мы на поезде через Березняки, Гороблагодатскую до Нижнего Тагила. И вот во время стоянки в Березняках мне пришла в голову мысль, о том, что от Гороблагодатской до моей родной Верхней Туры всего-то километров 15. Я обратился к сопровождавшему нас старлею с просьбой отпустить меня на сутки домой. Старлей на удивление оказался сговорчивым и разрешил мне сойти на станции Гороблагодатская. Дорогу я знал отлично, но на улице ночь, да и не был я в родных краях уже четыре года, вот и сбился с пути. Набрел случайно на лесозаготовителей, ночевавших в избушке на делянке, они мне и подсказали дорогу до Туры.
Пришел домой поздней ночью, постучал, из-за двери голос отца: «Кто там?», отвечаю: «Я». Отец открыл дверь и говорит: «Я ушам своим не поверил, когда твой голос услышал». Собрались мы с отцом и братьями и гуляли всю оставшуюся ночь.
А вечером следующего дня я убыл в Нижний Тагил. Там мы еще около месяца присутствовали при сборке танков Т-34, закрепляли, так сказать, матчасть, а после собрались в эшелон и отправились на второй Украинский фронт, которым командовал маршал Советского Союза Конев И. С. Было мне тогда без малого 22 года.