Мой отец, Аянитов Николай Николаевич, родился в 1920 году в Жулейском наслеге, Таттинского района Якутской АССР, в алаасе семье Аянитовых под названием «Братья».
Закончил 4 класса Арыылаахской начальной школы. Однако, в связи с отсутствием возможности продолжать обучение, отец начал работать в колхозе «Күhүү Түмүү» разнорабочим. Позже, он начал работать коневодом. Женился на Огучьяровой Марии Павловне и у них родился сын (умер во время войны).
Был призван на войну в июне 1942 года. Из его родного наслега было призвано около 10 человек. Прошел обучение в военной части станции «Юг», в городе Молотов. В связи с тяжелыми условиями во время обучения и нехватки еды многие ребята начали болеть и умирать в госпиталях. Среди умерших был молодой парень из его села по фамилии Малгин. Этой зимой из-за холода и мороза, а также из-за плохого продовольственного обеспечения мой отец заболел и попал в госпиталь. После выписки из госпиталя отец обнаружил, что остальные его земляки, призванные вместе с ним, уже уехали на фронт. Затем он узнал, что 19-ая лыжная бригада, где он проходил обучение, двинула через город Старая Русса в сторону озера Ильмен. И лишь по рассказам солдатов мой отец узнал, что командир части, в которой мой отец проходил обучение, был отдан под трибунал, так как он оказался немецким агентом. Затем, мой отец в течение трех месяцев обучался тому, как определять рассчитываемое время взрыва снаряда 85-мм зенитной артиллерии после выстрела.
Войну мой отец начал с Донбасса в 1943 году, в 4-ом украинском фронту, 748-ом отдельном противотанковом истребительном дивизионе. По какой-то причине его забрали с учебной части, где он обучался и назначили заряжающим 45-мм пушкой. Его дивизион сражался в тех горячих участках, где прорывались немецкие танки. На одной позиции долго не засиживались, так как они были чем-то в роде «заградительным отрядом».
Осенью, около одного украинского хутора, где они остановились, начали взрываться снаряды, после чего все вокруг разбежались по команде «В укрытие!». По рассказам командира, в этот момент далеко в степи стояли четыре немецких танка, которые, почему-то, после проведенного обстрела, скрылись. В итоге, от хутора и дивизиона ничего не осталось, погибло несколько человек из состава, в том числе старый украинский наводчик. Всем было очень прискорбно терять столь ценного бойца, который, оказывается, был опытнейшим артиллеристом, воевавшим еще со времен гражданской войны. Он отлично разбирался в пушках и умел точно определять вражескую позицию. Мой отец выжил, однако получил контузию от взорвавшегося около него танкового снаряда, после чего он три дня проходил лечение в санчасти.
Спустя время его дивизион был переформирован и объединен с другой частью. На этот раз отец попал в 1-й Прибалтийский фронт, в 1050-ый самоходно-артиллерийский полк, грузчиком автобата, где он перевозил снаряды, соляру, запчасти, еду и одежду. Его грузовик, ЗИС-5, работал безотказно, словно лошадь, даже после заправки некачественным бензином. Зимой ему были не страшны любые морозы, заводился в любую погоду, нужно было лишь посильнее крутить рукояткой ручного стартера. День и ночь его батальон возил самоходкам все, что мог, невзирая на град снарядов и бомб над кузовами, а иногда они даже втягивались в перестрелки с немцами. Некоторое время они грузили целый ящик снарядов вдвоем, затем, привыкнув к работе, отец начал таскать их один. Один такой ящик весил около 40 кг.
Однажды, отец, во время очередной перевозки снарядов и соляры через понтонный мост в свою часть, которая вела боевые действия, был атакован пулеметами вражеских самолетов с воздуха. Загорелся один из грузовиков, и мой отец в стремглав побежал к горящему автомобилю, вытолкнул оттуда бочки с солярой и выкидывал ящики со снарядами. Один товарищ у него спросил в тот момент: «Коля, ты что, ранен?». Он показывал пальцем на дыру в шинели, оставленную пулей. Возможно, в тот момент, после крика «Воздух!», когда отец спрыгивал с грузовика, пуля пробила его шинель, не задев его самого. За этот бесстрашный поступок, отец был похвален перед строем за проявленную храбрость. 
Спустя некоторое время количество грузовиков начало редеть из-за поломок, а солдаты получать ранения, в связи с чем отцу и товарищам пришлось ездить дни и ночи напролет.  Одним утром, их грузовик, загруженный снарядами, приблизился к передовой, и тут вдруг, неожиданно, немцы начали по ним артобстрел. Погиб водитель и командир приказал отцу сесть за руль. К счастью, тогда отец как раз учился водить. Они сумели успешно доехать, несмотря даже на то, что вождение ему далось с трудом. Этой осенью он удостоился своей первой медали «За отвагу». 
Однажды, командир, услышав, что отец ранее проходил обучение артиллериста, назначил его заряжающим самоходной установкой САУ-100. В его обязанности вошли сортировка и подача снарядов нескольких видов: бронебойных, кумулятивных, фугасных. По приказу командира он должен был подавать нужный снаряд в пушку. Зимой мой отец спал под самоходкой, и чтобы картер не замерзал, он разжигал там маленький огонь. По его рассказам, однажды, один парень заснул таким образом, что сжег свою самоходку, из-за чего попал под трибунал. И такие случаи тоже бывали, рассказывал он мне.
Самоходки шли в атаку сзади танков, в основном они вели огонь с дальних позиций. Когда самоходки пробирались в города, они обстреливали вражеские укрепления. И тут мой отец дошел до Восточной Пруссии, города-крепости Кёнигсберга, где они начали штурм крепости фашистов, огонь длился несколько дней. Когда обстреливали крепость, пушки и самоходки стояли впритык к друг другу. От непрерывного обстрела земля под ногами так содрогалась, что камешки размером в кулак подпрыгивали словно лягушки. Солдатам закладывало уши. Крепость фашистов оказалась глубоко под землей, которая уходила на несколько этажей вниз. Там, внизу, сидел сильно истощенный от голода враг и вел борьбу. Вскоре после того, как враги из крепости сдались, отец и его товарищи взяли их в плен. Затем их быстро перебросили как штурмовое орудие в приморский город Пиллау. Дни и ночи напролет наши самоходки продолжали обстрел вражеских укреплений и дзоты. В один момент, когда у наших закончились снаряды, а грузовикам было невозможно к нам проехать, было принято решение таскать снаряды вручную, под градом вражеского огня. Как рассказывал затем мой отец, в те моменты проверялись мужество и находчивость каждого солдата во время боя.
Во времена войны, САУ-100 была ласково прозвана нашими солдатами «Зверобой», так как она была в силах уничтожить вражеские «тигры, пантеры и ягуары» с расстояния одного километра. А когда осколочно-фугасный снаряд от самоходки попадал по вражеской амбразуре на нижних этажах, от дома ничего не оставалось, настолько мощным и разрушительным был этот снаряд.
За захват города Пиллау мой отец за проявленное бесстрашие и храбрость получил свою вторую медаль «За отвагу» от командира части 1050-го самоходно-артиллерийского полка, полковника П. Казанцева, от 5 мая 1945 года. Затем отцу выдали наградной лист и на нем было написано: «В штурме города Пиллау на косе Фрише-Нерунг, в последних боях, ефрейтор Аянитов Николай Николаевич проявил смелость и отвагу, несмотря на сильный огонь противника, а также быстро и неустанно подвозил снаряды из-за невозможности подвоза боеприпасов, переносил на плечах по два снаряда САУ-100, тем и обеспечил продолжение боя боевым экипажам». 
Затем их полк был соединен с тяжелым танково-самоходным полком №133 гвардейского ордена Кутузова из 3-го Белорусского фронта, после чего они двинули на Польшу. Вскоре, наши победили, война закончилась. 
Мой отец встретил День Победы в польском портовом городе Гданьск, а затем, летом 1946 года был демобилизован на родину.

Написал сын Аянитов Валерий Николаевич, 25 апреля 2020 года.