Вспоминает сын, Аристов Владимир

Отца помню всегда жизнерадостным, бодрым. Он был требовательным и обязательным человеком. Этому он научил и нас – своих детей. Он ответственно относился к своей работе, и имеет ряд наград за свою трудовую деятельность.

Отец не любил рассказывать про войну.

В одной из городских газет была опубликована вот эта статья:

ИСТРЕБИТЕЛЬ ТАНКОВ.

     «Свой боевой путь гвардии старший сержант Сергей Григорьевич Аристов начал в суровом 1942 году радистом истребительно-противотанковой батареи. Пришлось испытать ему и горечь отступления, когда обезумевшие фашистские полчища рвались к Волге, и радость побед, когда под натиском советских войск потрёпанные немецкие армии откатывались на запад.

     Отступал Сергей до Дона. В районе станции Лиски и Старой Калитвы Воронежской области бригада, в составе которой была его батарея, заняла оборону. Сотнями факелов горели фашистские танки. Прорваться вперед ни одному из них не удалось.  стойко стояли артиллеристы на своих позициях. Стояли насмерть и выстояли. В одном из боев погиб помощник командира взвода управления батареи. Его заменил двадцатилетний старший сержант Сергей Аристов.

     Июль 1943 года. Курская дуга… Теплый ветерок шевелит листву на чудом уцелевших от снарядов и мин деревьях. Синее, безоблачное небо. Не хотелось думать о том, что идет война, но вот со зловещим свистом понеслись над головой снаряды, завыли мины. Хорошо замаскированная батарея молчала. А когда из-за перелеска показалась цепь фашистских танков, раздалась команда: «Батарея, к бою!» от артиллерийского огня задымился, а затем костром вспыхнул один танк, остальные шли… Снаряды взметывали черные фонтаны земли. Визжали осколки. Четко и быстро работали артиллеристы у своих орудий. Загорелись еще два танка фашистов. Но и немецкие снаряды уже ложились точно на позицию батареи. Взрывом снаряда подбросило первое орудие. Осколком пробило грудь заряжающему волжанину Ивану Дементьеву. Истекал кровью командир второго расчета сибиряк Александр Громов. Командование расчетом Сергей принял на себя. Танки подходили все ближе и ближе. Погиб командир третьего орудия, пали еще трое из орудийного расчета.

     Взрывной волной Сергея отбросило в сторону, засыпало землей. Когда он поднялся, сквозь медленно оседавшую пыль увидел, что на второй расчет шел «тигр». Сергей бросился к прицелу орудия.

     -Только бы в гусеницу, - прошептал он пересохшими губами, - только бы в гусеницу!-

    -Огонь! – сам себе скомандовал Аристов.

     Пушка ударила в гусеницу. «Тигр» судорожно рванулся, а затем развернулся левым бортом. Второй снаряд остановил бронированное чудовище…

    А вскоре за мужество и отвагу, проявленные в этом бою, старшему сержанту Сергею Аристову был вручен орден Отечественной войны II степени.

   Немалый путь на дорогах войны прошел гвардии старший сержант Аристов. Он участвовал в освобождении Харькова, Полтавы, Киева, в уничтожении Корсунь-Шевченковской группировки врага. Освобождал Польшу, штурмовал последний оплот гитлеровской Германии - Берлин. Награжден медалью «За взятие Берлина». Приказом Верховного главнокомандующего Сергею Аристову объявлены благодарности за освобождение городов: Тернополя, Львова, за форсирование реки Вислы и удержание Сандомирского плацдарма….

Из воспоминаний внучки, Юлии Шумыло.

Мой дедушка в годы войны был артиллеристом. Он прошёл всю войну.  Самым любимым  его праздником был День Победы. Но о войне дедушка  рассказывать не любил.  Он принимал участие в одном из ключевых сражений Великой Отечественной войны битве  на Курской дуге.  Когда мне было 7 лет, мы с дедушкой и бабушкой приехали на знаменитое Прохоровское поле. Тогда я впервые увидела слёзы на глазах дедушки. Он молча шёл по этому огромному полю, периодически останавливаясь и вглядываясь куда –то вдаль. Казалось, что в эти минуты он снова в бою, слышит грохот рвущихся снарядов, приказы командира расчёта, видит своих погибших друзей…. Потом  мы побывали в  музее «Курская дуга». В нем размещены сводки Совет-информбюро, фотоснимки и два фотопанно, отражающие ход боевых действий. Тогда дед сказал: «В памяти остались тяжелые картины… Стоял такой грохот, что перепонки давило, кровь текла из ушей. Сплошной рев моторов, лязганье металла, грохот, взрывы снарядов, дикий скрежет разрываемого железа». В том бою дед был контужен,  и это ранение напоминало о себе всю его жизнь.