Стык мурманского и Кандалакшского операционных направлений... Представлял он собой необъятные пространства девственной лесотундры, прикрыть которые практически было невозможно. Фланги обеих воюющих сторон оставались здесь постоянно открытыми.
Как уже говорилось, левый фланг доставлял нам немало хлопот. Его обеспечение, а также ведение в этом районе разведки осуществлялось штабом 10-й гвардейской дивизии. С этой целью вместо прежнего разведывательного батальона, громоздкого, неприспособленного к условиям Севера, был создан отдельный лыжный батальон — компактное, но в то же время подвижное подразделение. Зимой его бойцы и командиры были на лыжах, а летом в легкой экипировке.
Отдельный лыжный батальон не только прикрывал левый фланг нашей дивизии, но и вел разведку вражеской обороны на значительную глубину. Его действия, судя по всему, страшно досаждали немецко-фашистскому командованию: разведка противника явно уступала нашей как в активности, так и в искусстве поиска, смелости и находчивости.
Конечно, и нашим разведчикам приходилось нелегко. Попадали и они в критические положения, а так как действовали на большом удалении от основных сил и не могли своевременно получить помощь, нередко несли потери.
Вспоминается рейд лыжного батальона, начавшийся 29 марта 1943 года. Батальон вышел в тыл врага в составе трех рот. Ему было приказано действовать, сообразуясь с обстановкой.
Достигнув заданного района, командир батальона гвардии майор В. И. Ладанов распорядился двумя ротами вести разведку с места, а роте А. И. Алексеенко — выдвинуться, прочесать межвысотные лощины и установить наблюдение за противником.
Рота залегла в одной из лощин. Убедившись, что врага в непосредственной близости нет, гвардии старший лейтенант Алексеенко с двумя бойцами направился осмотреть небольшую высотку. Но тут разведчики столкнулись со сторожевым постом, состоявшим из двух гитлеровцев. Завязалась рукопашная схватка. Алексеенко поскользнулся, потерял лыжу и упал. Егерь ударил его автоматом по голове и навалился сверху. На помощь командиру подоспел боец К. Соколов: он сразил гитлеровца выстрелом в упор. Другой немец был пленен.
Тем временем из-за высоты появилась группа противника человек в двенадцать. Уходить было некуда. Наши разведчики укрылись за валунами, выставив впереди себя пленного с поднятыми вверх крест-накрест лыжными палками — это положение у егерей означало «свой». Одному из наших бойцов удалось от валуна к валуну проскочить через высотку, вызвать на помощь роту, которая с ходу атаковала и уничтожила егерей. Алексеенко слыл находчивым разведчиком. Он не раз попадал в сложные ситуации, часто рисковал жизнью, но без «языка» никогда не возвращался. Вот и теперь его бойцы пленили немца.
Однако в своих последующих действиях Алексеенко допустил оплошность: не выставил охранение, не организовал наблюдение. К чему это привело? Неожиданно противник тремя группами общей численностью до 250 человек окружил роту. Завязался неравный бой.
Алексеенко запросил помощь у командира батальона. Но оказать ее комбат не мог: две другие роты к тому времени тоже ввязались в бой. Выход роты из окружения в светлое время был исключен. К тому же кончались боеприпасы, росло число раненых. Противник, чувствуя, что темп стрельбы советских воинов слабеет, усилил активность.
Участник этого боя сержант Г. А. Боровой, которого я хорошо знал еще по разведбату, рассказывал впоследствии:
— К вечеру у каждого из нас осталось не более десяти патронов. Мы понимали, что до ночи оторваться от противника не удастся. Единственное наше преимущество перед егерями состояло в том, что мы занимали высоту, а они находились у подножия. Сверху был виден каждый вражеский солдат, мы попусту не тратили патроны, вели прицельный огонь. Но вот с наступлением сумерек гитлеровцы, как саранча, поползли на гору. Мы отбивались всем, чем только было можно, вплоть до булыжников, которые откапывали из-под снега. Расстояние между нами и егерями все сокращалось и сокращалось. Наши бойцы приготовились к рукопашной схватке. В это время по цепи передали приказание командира роты: в каждом отделении приготовить по одной гранате. Вот уже егеря стали карабкаться на вершину. Мы по сигналу одновременно бросили гранаты. Гитлеровцы залегли. Таким способом мы не раз отбивались от противника. Но силы были неравными. Не многим из нас удалось выйти живыми из этой тяжелой схватки.
Утром следующего дня мы обнаружили на месте боя тела наших погибших бойцов, изуродованные фашистскими извергами: у одних были отрезаны уши, выколоты глаза, у других на коже вырезаны звезды. Минутой молчания разведчики почтили память боевых товарищей. Поклялись отомстить гитлеровцам за все их злодеяния.
Вскоре отличилась рота гвардии старшего лейтенанта О. Ф. Чебунькова. Она совершила 20-километровый рейд и, углубившись в тыл противника, устроила засаду. Ждать пришлось долго, пока не показалась наконец большая группа егерей. Разведчики подпустили их на предельно близкое расстояние. Одного удалось захватить в плен, остальные гитлеровцы были уничтожены. В бою отважно действовали гвардии сержант Лаврентьев, бойцы Строков, Дмитриев. Рота благополучно вернулась в расположение своего батальона.
Это лишь отдельные эпизоды, каких было много. В смелых рейдах, в коротких схватках с егерями бойцы и командиры лыжного батальона приобретали боевую зрелость. Благодаря батальону мы держали под неослабным контролем левый фланг дивизии и армии.»