Иван Леонтьевич Архипов.  1914 г.р – муж моей  двоюродной бабушки.

  Единственный сын  у них умер перед войной не  прожив и недели. Больше детей  у них не было.

   Был кадровым военным.  Член  ВКП(б). До  войны  жил в  Кемерово. Служил  в  «Военном  городке» (ныне территория  бывшего  училища  связи). Был  преподавателем  физкультуры.

    В  январе  1941  года  в   Кемерово  было переведено Канское  военно-пехотное училище, ставшее  Кемеровским.  Он  был там преподавателем.

    С  началом  войны   был  направлен  на  дальний  восток,  где  формировались  новые соединения, взамен  отправляемых  на  фронт.

    В  конце  1941,  начале  1942  года  младший лейтенант  Иван  Леонтьевич  Архипов попал   в  721  стрелковый полк, формирующейся  205  стрелковой  дивизии. Был назначен  командиром  стрелкового  взвода.

     Вот, что пишет один из немногих  выживших  из  721  стрелкового  полка  Василий Иванович  Семенков:

  «-В Волочаевском городке на краю Хабаровска дислоцировалась наша 205-я Особая стрелковая дивизия. Почему дивизия называлась Особой? Я слышал, что нас, было время, хотели забросить в тыл к немцам в брянские и смоленские леса.  Наш полк некоторое время стоял на Амуре у деревни Владимировка. Утром ходили на Амур умываться. Было приказано ходить умываться по три-четыре раза. С противоположного берега японцы вели за нами постоянное наблюдение. Вот мы и «увеличивали» таким необычным образом численный состав нашего полка.  
Однажды утром два горниста протрубили сбор. Нам зачитали приказ — на Западный фронт! Мы быстро погрузились в эшелоны. В считанные часы. Так стремились на фронт! Так были обрадованы этим приказом! Хотелось поскорее схватиться с врагом.  Из дорожного запомнилось вот что. В Заволжских степях ехали среди пшеничных полей. Июнь. Пшеница еще не созрела, зеленоватая. И как дунет ветер, она и пошла гулять крутыми волнами! Целый день мы ехали по этому пшеничному морю и любовались им. Да, думал я, этим хлебом большую армию прокормить можно. У нас-то, под Тарусой и под Серпуховом, пейзаж не такой — перелески, поля небольшие, даже пойма не такая просторная. А там — до горизонта хлеба! Колхозы в тех хлебах вешками разделены. Простор! Раздолье! И правда, как в песне: «Степь за Волгу ушла…». Когда переехали Волгу и повернули на юг, бывалые солдаты сказали: «Под Сталинград!» .В донских степях в станицах и на железнодорожных станциях стали попадаться разбитые элеваторы. Постройки горят, по земле рассыпана золотая пшеница. Мне, деревенскому человеку, на своем хлебе выросшему, на это смотреть было особенно больно.-«

        721  стрелковый полк  разгрузился  на  станции Серебряково  Сталинградской  области  в конце  июля  1942  года.

        В это  время немцы рвались  к  Сталинграду  шли  жестокие  бои в  излучене  Дона (описаны  у  Шолохова  в  «Они  сражались  за  родину). 205 дивизия,  в которую  входил  721  полк  была  включена в состав  4-й  танковой  армии,  которую  из-за  отсутствия  танков  назвали  в последствии «четырехтанковой».

        В первый же  день после разгрузки  полк попал под  удар  вражеских  бомбардировщиков, потери понес 1-й  батальон.

        Далее дивизия выдвинулась  на  запад,  переправилась  через  Дон.  Задачей  было обеспечить отход  разбитых  на  правом  берегу  Дона  наших  частей и недопустить немцев к  переправам. 721  полк вступил в бой.

        Далее  цитата  Василия Ивановича Семенкова:

   «- Утром, в четыре часа, ушла разведка. Полки начали выходить из балки и развертываться. Вскоре вернулись связные от разведгрупп и доложили: обе группы — и головная, и боковая — встретились с передовыми частями противника и завязали бой. Не успели мы развернуться и окопаться  как следует, немцы начали бить шрапнелью. Перед нами пшеничное поле. И вот по этому полю роты пошли в атаку. А немцы уже прорвали фронт и вышли острием прорыва как раз на нашу дивизию. Наши бойцы идут. Хлеба высокие. Только одни зеленые каски видны. Не прошло и нескольких минут, сошлись с немцами. Те вначале полезли в контратаку, но не выдержали, отошли. Мы продвинулись на 12 километров вперед. Они остановили нас, укрепившись в русле высохшей реки. Зарылись в землю, установили пулеметы. И встретили наши цепи таким огнем, что многих наших сразу и положили. Мы начали вытаскивать раненых, перевязывать. Много раненых было. Некоторые тут же и умирали. Командиры снова поднимали людей в атаку. И все — бесполезно, все — на убой.  К вечеру подошли «катюши». Сыграли и ушли сразу. А там, впереди, глядим, все горит. Оставшиеся  в живых побежали. После заработала наша полковая и дивизионная артиллерия. Артиллеристы стреляли хорошо. Как дали! Черная стена взрывов высотой метров пятнадцать! И двигается, двигается в глубину их обороны.         

       А за этим валом — наша пехота пошла. Первую линию окопов мы заняли. Дальше — две сопки. На сопках — пулеметы и танки, врытые в землю. Ходили слухи, что у немцев, у танков, кончилось горючее. Вот они и врыли их на склонах сопок. Опять наши атаки захлебывались. Помню, несколько танков с пехотой на броне пошли вперед. До сопок не дошли. Их перебили еще на подходе. Смотрим, и танки тоже горят. Танки легкие, вспыхивали от первого же попадания снаряда. В одной из таких атак тяжело ранило в голову комиссара полка Соловьева. Мы, санитары, вытащили его на плащ-палатке.  Вскоре немцы пошли в атаку. 18 танков. Видимо, горючее им подвезли. Но наша артиллерия встретила их хорошо. Только два повернули назад. Остальные горели в поле. Лезли напролом. Некоторые были подбиты уже на линии траншей нашей пехоты. Наши танки тоже контратаковали. Сошлись танки против танков. И тут мне сообщили: в одной из наших подбитых машин остался раненый танкист. Я пополз в поле. Подполз к танку. Гусеница сбита, башня развернута влево, люки открыты. Только я встал на ноги и полез на броню, с сопки начал бить пулемет. Пули защелкали по броне. В боку у танка пробоина. Насквозь. Танкист, молоденький мальчишка, лет восемнадцати. Разворотило ему осколком всю ляжку. Идти не может. Лежит,  стонет, дрожит. Осмотрел я его рану. Кость не задета. Я его перевязал прямо в танке. Вылез. Он ухватил меня за шею, я его так и вытащил, на закорках. Немец с сопки очередь дал уже с опозданием, мы лежали на земле. Пули прошли выше. Полежали мы немного, подождали, когда пулеметчик успокоится, положил я танкиста на плащ-палатку и потащил. Вынес я его, того танкиста. Притащил в расположение своего санвзвода. А там уже подводы стоят. Погрузили мы его на подводу. А дальше было уже не мое дело, дальше раненых отправляли в тыл специальные команды. Все было налажено. Переправа-то через Дон была еще в наших руках. Две недели мы держались. Раненых накапливалось много, не успевали отправлять. Убитых тоже было много. Трупы запахли. И тогда начали убирать трупы. И немцы, и мы. А раненых собирали столько, что в балочке  негде было ступить, лежали вплотную. Вскоре они подтянули свежие части. Нажали. А у нас уже и половины личного состава в ротах не было-«. 

    721  и 577  стрелковые полки  отошли к Дону и заняли оборону  у  станицы  Венцы. 

    15 августа  1942  года боевые порядки  этих полков попали  на  острие удара 6-й немецкой армии  Паулюса  рвущейся к Дону. 

    Цитата  другого  участника  событий:

   «-…….Поздно вечером 14 августа 577-й и 721-й стрелковые полки, оторвавшись от наседавшего на них врага, заняли новый рубеж — высоты в пяти километрах к югу от станицы Ближняя Перекопка, расположенные на направлении ожидавшегося главного удара фашистских войск. За ночь солдаты отрыли окопы и оборудовали огневые позиции для противотанковых ружей, пулеметов, минометов и пушек. В семь часов утра на краю степи показались черные точки. Постепенно приближаясь, они все увеличивались и увеличивались. Через несколько минут отчетливо стала видна катившаяся к высотам лавина танков. Танки шли строем, развернутым от края до края широкого пшеничного поля. За ними двигались бронетранспортеры с автоматчиками. Вперед вырвались быстрые, как тараканы-прусаки, мотоциклисты. Когда вся эта армада приблизилась метров на пятьсот, артиллерия дивизии открыла шквальный огонь. На голубом фоне чистого утреннего неба мгновенно выросли огненно-черные кусты разрывов. Над танками взметнулись столбы черного дыма. Пять — в разных местах поля — застыли обгорелыми коробками. Остальные, маневрируя, попятились. Первая атака отбита. Но это было только начало. Артиллерийские батареи и танки врага тридцать минут обрабатывали массированным огнем позиции дивизии, пытаясь сокрушить ее огневые средства. После артподготовки гитлеровцы начали новую атаку. Группе тяжелых танков удалось прорваться через заградительный огонь к высоте, которую оборонял второй батальон 577-го полка. Защитники высоты ударили по ним из противотанковых ружей, забросали их связками гранат и бутылками с зажигательной смесью. Загорелось еще шесть вражеских машин. Уцелевшие опять отступили...   И вот тогда налетела вражеская авиация. Пронзительно визжа, обрушились бомбы. От их разрывов закачалась земля. Тучи дыма и пыли застили солнце. Сбросив груз, фашистские самолеты повернули к своему аэродрому. Рвущий душу грохот сменился тревожной тишиной. Но тут же короткую паузу тишины оборвали лязг гусениц и рев моторов. Фашисты пошли в третью атаку. Большие потери понесли 577-й и 721-й полки, но оставшиеся в строю бойцы, вооруженные гранатами и бутылками с зажигательной смесью, вступили в новый поединок с танками, прорвавшимися к высоте. В дымные костры и в груды металлолома превратилось еще девять танков. А всего в этом бою их было уничтожено двадцать восемь! Потерпев очередную неудачу, фашистское командование изменило тактику. Оно послало танки в обход флангов советских полков, а на штурм высот бросило мотопехоту. Цепь за цепью появлялись перед передним краем полка гитлеровцы в надвинутых на глаза касках. Несмотря на потери, они ломились вперед. До вечера наши воины отбили десять атак фашистов. Пять раз группы атакующих проникали в окопы шестой роты.       Командир роты Пастухов  и политрук Сидоренко поднимали бойцов в рукопашные схватки — шел страшный штыковой бой.  Передовые батальоны 577-го и 721-го полков почти полностью полегли на поле боя. Фашисты, обойдя танками фланги, окружили дивизию. Оставшиеся в живых бойцы шестой роты и ее политрук Сидоренко, обороняя командный пункт дивизии, уже в сумерках отбивали одиннадцатую, особо яростную атаку гитлеровцев на высоту 103.6. Этой атакой и завершился трагический день 15 августа.-«

     Окруженный 721 полк  попал в безнадежное положение. Командир полка полковник  Кельберг, начальник строевой части, майор, и комиссар полка, застрелились. Перед тем как стреляться, приказали адъютантам добить, если сами выстрелят неудачно. Остальным сказали поступать, как посчитают правильным сами. Кельберг выстрелил в себя первым.

      Из  15-и  тысяч  человек,  насчитывавшихся  в  205  стрелковой  дивизии  в  живых   осталось  не  более  400 человек.

       В  страшный  день  15  августа  1942  года  пропал  без  вести  у  станицы  Венцы  Сталинградской  области  мл.  лейтенант,  командир взвода  721-го  стрелкового полка  Кемеровчанин  Иван  Леонтьевич  Архипов.

       Его супруга Надежда Прокопьевна Архипова   1913 г.р. так  и  не  вышла  больше  замуж.  Прожила всю жизнь  в  Кемерово. Умерла  в  1991  году.