О военных годах-страданиях отца и матери надо писать отдельную повесть. Здесь ограничусь лишь несколькими эпизодами. Мама часто вспоминала, как провожала отца на фронт 29 августа 1941 года. Только накануне он вернулся из Кирова, куда был командирован на строительство военного аэродрома. Успел помыться в баньке. Рано утром запряг колхозную лошадку и отправился на телеге в Мухинский райвоенкомат вместе с мамой и моим старшим шестилетним братом Ваней. Я с бабушкой Аксиньей Васильевной остался дома (мне тогда и двух лет не было). Из Мухино лошадка пошагала через Маятники и Исаковцы на Зуевку.
– В Зуевку приехали вовремя, - рассказывала мама. – Афоня пошёл отметиться, а мы сели на скамеечку. Вернулся он с бутылочкой красного винца. Сказал, что скоро будет эшелон. Он выпил, а я отказалась. Я была как во сне, всё внутри окаменело: остаюсь с двумя малыми детьми и третий ожидается. Сомневалась: сказать или нет о беременности? Вот уже и эшелон подали. Афоня взял на руки сына и спросил: «Что тебе прислать с фронта, Ванюшка?» «Пришли мне шлём-будённовку!» - попросил Ваня. Уже перед самой посадкой шепнула Афоне, что беременна. Он вдруг повеселел, взглянул на меня и радостно сказал на прощание: «Счастлива будешь, Ефросинья!..»
До сих пор не могу понять, как солдат-пехотинец Афанасий Дмитриевич Архипов смог достать на фронте кавалерийский шлём-будённовку. Но он выполнил просьбу сына Ванюшки – уже первой военной осенью прислал шлем с огромной красной звездой. Мы с братом не расставались с этим подарком ни днём, ни ночью – даже спали в нём поочередно. Позднее я любил, нахлобучив буденновку, громко петь военные песни. Мама говаривала: «Пой, Вова, пой. Папа услышит и скорей вернётся…»
Военное лихолетье разлучило родителей до ноября 1945 года. Отец участвовал во многих фронтовых мясорубках. И всё время на передовой, в окопах. Первый раз его ранило в битве под Москвой. Но особенно тяжёлым было ранение под Оршей – его буквально прошило осколками. Долго лечился в Казанском госпитале. Вынашивал мысль о встрече с мамой, часто ей писал. Даже сумел точно сообщить, когда его повезут снова на фронт через Зуевку и попросил приготовить домашнего табачку-самосаду. Но мама опоздала всего на час. Эшелон ушёл. Горестно побрела она к однодеревцу Спире, который жил недалеко от вокзала, возле Колхозного рынка. А Спиря вдруг сообщает, что отец успел заскочить к нему и разбогатеть его самосадом. Мама, конечно, отдала свой и отправилась в обратный тридцатикилометровый путь…
В 1944 году, после непродолжительной учёбы, старшего сержанта А. Д. Архипова назначили командиром расчета гаубичного орудия. Гаубица – это действительно грозное орудие, сокрушающее всё на своем пути. С ним отец освобождал Варшаву, крушил берлинские стены и встретил долгожданную Победу. Сфотографировался со своим боевым расчетом на фоне поверженного рейхстага…
Мой папа Афанасий Дмитриевич был мастером на все руки. Превосходный плотник, столяр, печник, сапожник, умелый валенщик. Он даже слыл лучшим портным на всю округу. Портняжному и всем другим ремеслам его научил отец, с которым он в зимнее время отправлялся выполнять заказы в окрестных деревнях. Теперь-то я думаю: эх, если бы мне хоть чуточку его талантов... Учение в школе ему давалось легко, даже весело, но вот эта зимняя работа вдали от дома помешала после начальной школы учиться дальше. А старший брат отца Евдоким даже стал учителем (погиб в начале войны на Калининском фронте).
Если мама в детстве только рассказывала нам сказки, то отец читал вслух разные книжки. Выписывал в обязательном порядке районную газету «Заветы Ильича», областную «Кировскую правду», потом прибавилась «Пионерская правда». В нашей деревеньке отец был самым грамотным человеком с красивым «министерским почерком». Когда будучи пятиклассником я начал вести дневничок и писать стихи, отец с лукавым видом сказал: «Пиши, пиши. Только учти: наша фамилия начинается с буквы «А», значит, ты всегда должен быть впереди».
Отцовская шутливо-горделивая фраза о нашей фамилии запала в детскую головку. Она неожиданно вспомнилась в мои студенческие годы, когда я учился в Москве. После так называемого кубинского кризиса в английской газете «Таймс» я обнаружил потрясающую статью под заголовком «Советский подводник спас мир». Суть дела леденит душу. Американцы возле побережья Кубы сбрасывали глубинные бомбы на советскую подводную лодку, не зная, что у нее на борту имеется ядерное оружие. Экипаж считал, что началась война. Действовал приказ, разрешавший подводной лодке произвести пуск ядерной ракеты при условии, что на это дадут «добро» трое находившихся на ее борту офицеров. Двое хотели произвести пуск, а третий, как свидетельствовал позднее один из офицеров, был с ними не согласен. «Мир спас парень по фамилии Архипов», - делала вывод газета. Вырезку из нее и переводом текста я послал отцу в Мухино.
Отец был спокойным, уравновешенным человеком. Никогда не повышал голоса, не слышал от него и бранных слов. Однажды я, шестиклассник, увлекшись чтением «Двух капитанов» В. Каверина, кипятил самовар, забыв в него залить воду. Самоварная труба в конце концов отпаялась и накренилась. Вобщем, главное богатство деревенской избы – самовар – вышел из строя, превратился в металлолом. С замиранием сердца я ждал прихода с работы родителей, неминуемую взбучку. Отец сразу оценил ситуацию, нашел в себе силы рассмеяться… Только за этот случай моему отцу надо ставить памятник.
С красивыми, утонченными чертами лица Афанасий Дмитриевич мало походил на местных жителей. К слову, из четырех сыновей трое лицом удались в отца, и только я больше похож на маму.
К отцу прислушивались, шли за советом даже из окрестных деревень. Выпивал он мало, но с удовольствием поддерживал компанию на общих праздниках, пел песни и даже танцевал. Всегда и во всем у него был гвардейский порядок. В колхозе ему поручали самые ответственные работы – на жатках, лобогрейках, косилках. Отец старался не показывать, как его мучают фронтовые раны, которые и свели его в могилу в декабре 1967 года, не дав нескольких месяцев дожить до 60-ти лет… И все-таки он успел подержать на руках внучку, мою дочку Настеньку, порадоваться продолжению жизни.
Впервые от отца я, будучи в третьем классе, услышал фамилию Васнецовых, наших знаменитых земляков, братьев-художников. С этим связана очень памятная поездка с отцом на мельницу в Вахруши. Дело в том, что мельником там был двоюродный брат мамы и именно туда он направлялся на помол, водрузив на телегу и меня. Пока мельница была загружена, он повел меня к полуразрушенной Рябовской церкви и домику художников. Так состоялось мое первое знакомство с родными местами знаменитой семьи Васнецовых. До сих пор вижу мельничный пруд с огромными кувшинками и слышу шум падающей воды.

* * *

Однажды в 1965 году отец вернулся домой необычайно оживленным, веселеньким. Мама насторожилась: денег у него на выпивку не имелось, с финансами в семье всегда было туговато, а тут… Отец с торжествующим видом поведал о том, что на почте получил перевод-гонорар за статью в областной газете «Кировская правда». Действительно, накануне 20-летия Победы я по рассказам отца подготовил статью о его фронтовом пути от Москвы до Берлина, а мой друг, молодой писатель Борис Филев, работающий в этой газете, ее опубликовал. Отец так и сказал матери: «Получил от Вовы гонорар…»
Но самое увлекательное было в другом. Отец, никогда не отличавшийся особым пристрастием к выпивке, встретил на сельской почте двух друзей – тоже фронтовиков – уважаемых всеми учителей Никифора Александровича Сунцова и Серафима Вениаминовича Вахрушева и пригласил их отметить это событие. По дороге в местную столовую они прихватили еще несколько бывших фронтовиков (их тогда в селе было немало), чтобы поднять боевые сто грамм. На вопрос матери, где остальные деньги, радостный отец показал ей только корешок почтового перевода…
Известный писатель Владимир Крупин, тоже вятский уроженец, неоднократно отмечал в земляках такую черту характера, как поразительное простодушие, доверчивость, открытость души. Мол, последний кусок хлеба отдаст, последнюю рубаху снимет, но поможет ближнему. Так-то оно так, но я тут усматриваю историческое обоснование, глубинную генетическую закономерность. Несколько столетий назад, заселяя и обживая наш суровый край, предкам приходилось сообща корчевать лес, рубить избы, распахивать поля. Общинность, духовная (почти семейная) спайка помогала предкам переносить неподъемные в одиночку тяготы, выживать. И это передалось их потомкам. Моя детская память сохранила картины редких, но веселых массовых деревенских праздников. Помню и дружные помочи. Когда у соседа Егора Ивановича Бердникова сгорела изба, все однодеревцы пришли ему на помощь и в короткий срок подняли новый дом. Вот уж воистину – если встанем всем миром…
Здесь к месту рассказать вот о чем. Тогда, при прощании на станции, перед самой отправкой эшелона отец дал маме еще один наказ: « Будешь вывозить дрова из леса – первый воз вези Мусихиным». Мама знала, что дрова на зиму отец готовил вместе с Алешей Мусихиным. Сам Алеша уже ушел на фронт. Заготовленные бревна остались в лесу. Семья многодетная, хозяйка слаба здоровьем, вот отец и вспомнил о ней даже в такое прощальное мгновение.
После войны победитель, старший сержант Афанасий Дмитриевич Архипов среди других подарков привез из Берлина материю – белоснежный немецкий шелк. Знал, чуял мастер, в чем больше всего нуждается колхозный народ! И собственноручно всем деревенским мужикам сшил из шелка рубахи (швейную машинку мама сохранила). Даже я, малолеток, помню, как мужики годами щеголяли в ослепительных рубахах…

Владимир Архипов, член Союза писателей России,
сын фронтовика Афанасия Дмитриевича Архипова,