Мне ничего не известно об этом человеке, кроме этой еще одной не придуманной истории любви.

Они были одноклассниками: он, Анатолий, и она. Назовем ее Тина.

Школу закончили в 1940 году.  Она была настолько в него влюблена, что ни о чем, кроме него, думать не могла, и ее, некогда «хорошистку», отчислили из-за неуспеваемости и пропусков занятий с 1-го курса техникума. На грани отчисления по тем же причинам был и он. 

Но наступил июнь 1941 года. Война. Анатолия призвали в армию, потом отправили на фронт.

Больше они не виделись. Никогда. Анатолий погиб.

Его не стало в том самом году, когда сестра Тины родила мальчика, и Тина уговорила ее назвать сына именем своего погибшего возлюбленного.

Толю воспитывали всей семьей. Кто был свободен, тот и находился с ребенком.  Чаще всего занималась Тина: работа позволяла.  А ей – в радость:  с ней был Толенька, Толюшка, Топка, Толя,  Анатолий… Имя ласкало слух и будоражило воспоминания. И она отдавала мальчику всю свою любовь…

В 1948 году вернулся из армии ОН, назовем его Иван.

ОН так же учился с Тиной, она давно ему нравилась, но объясниться ОН не смел.  Рядом с ней был Анатолий, и Тина лучилась от счастья.

Но сейчас все изменилось: она была одна и очень несчастна, ОН это чувствовал. ОН вообще чувствовал всё, что касалось её, Тины. ЕГО переполняли и любовь к ней, и жалость, и тревога за нее, и желание помочь. ОН видел, как она «разрывается» между работой, хозяйством (вода, дрова, печи, корова, огород), старым отцом и ребенком, но предложенную помощь его, Ивана, она не принимала.

В надежде, что когда-нибудь все-таки ОН ей понадобится, почти ежедневно вечером Иван приходил во двор ее дома, сидел на лавочке под окном. Когда начинался дождь, Тина, ворча, что ОН промок и может заболеть, гнала ЕГО на крыльцо под крышу, но в дом не приглашала.  Иван ничего и не просил, ОН терпеливо ждал и надеялся.

Так прошло три года. За это время многое произошло в семье Тины: сестра с сыном переехала в новую квартиру, умер отец, брат, закончив один техникум, поступил в другой, далеко от Соликамска.

И вот однажды студеным зимним вечером, когда Иван уже окончательно замерз на крыльце ее дома и собрался уходить, она вдруг позвала, напоила горячим чаем с медом. Несмотря на то, что ОН никак не мог согреться, ЕМУ было очень уютно: потрескивали дрова в печке, тихонько постукивали ходики,  зеленела герань на окне, вату между рамами украшали елочные игрушки, на комоде у старинного в темной раме зеркала стояли две фотографии: Тининого отца и маленького Топки.

Иван понял, что, наконец, принят этой гордой независимой женщиной, которой ОН так долго добивался.

Теперь ОН, принеся чемоданчик своих незамысловатых вещей, приходил в ее дом сразу после работы. Тина поселила ЕГО на раскладушке в комнате брата. ОН все так же робел перед ней. ОН, прошедший в войну от Киева до Берлина под яростным огнем сопротивлявшихся наступлению Красной Армии фашистов, отражавший атаки в рукопашном бою, никогда ничего не боявшийся, поэтому имевший четыре боевых награды, здесь, перед ней, робел.

Постепенно на НЕМ стало держаться все ее хозяйство: ОН обновил колодец (нижние венцы совсем прогнили), построил новое теплое крыльцо, сделал палисадник, овощную яму, посадил ягодные кусты. ОН все делал легко, умеючи, для неё. Инструмент словно играл в ЕГО руках.

Через два года ОН вновь позвал ее замуж, но Тина вновь отвергла ЕГО предложение. Больше ОН не настаивал.

Иногда по ночам Иван слышал, как за тонкой перегородкой, разделявшей их комнаты, тихо плачет Тина. Замечал, как прячет в карман халата маленькое фото. Однажды ОН увидел эту фотографию. На ней был снят их одноклассник Анатолий. На обороте – надпись: «Помни меня!». Как заклинание…

Иван окончательно все понял: женщина, с которой ОН живет столько лет рядом, никогда не будет его. Но ОН не мог ее предать, уйти, найти другую.  ОН слишком сильно ее любил, ОН был благодарен ей за то, что она позволила ЕМУ быть с ней рядом, смотреть на нее, слушать ее голос, быть ей нужным каждый миг. Для НЕГО это было великим счастьем.

Иногда Ивану становилось тоскливо. ОН брал в магазине «бомбу» (большую бутылку красного вина), выпивал ее залпом без закуски  и засыпал, сидя за столом. Приходила с работы Тина, будила ЕГО, ворчливо выговаривала, что ОН опять пил на голодный желудок, кормила и отправляла спать.

Так они и жили под одной крышей: вроде бы вместе, а на самом деле, каждый на своем берегу.  Два одиночества. ОН с  любовью к Тине, она – с памятью и верностью своей первой любви к погибшему много лет назад Анатолию.

Последнее время у НЕГО участились приступы: следствие недолеченного ранения. Они становились продолжительнее, промежуток между ними сокращался, и приходилось вызывать «Скорую помощь».  Однажды «Скорая» не успела приехать…

ОН умер в 1985 году на 62-м году жизни. Коллеги очень жалели, что не стало такого хорошего специалиста. ЕГО ценили за рационализаторский ум, за трудолюбие, профессионализм и бесконфликтное решение проблемных ситуаций, ЕГО уважали как ветерана Великой Отечественной войны, который был ранен в бою, дошел до Берлина, ЕГО любили за веселый добродушный характер.

Тина снова осталась одна. Теперь на ее комоде рядом со старинным в темной раме зеркалом стояли три фотографии: Тининого отца, уже подросшего Топки и ЕГО.

Она пережила Ивана на 20 лет...

Когда родные разбирали фотоальбомы Тины, то в одном из них в конверте нашли маленькую потрепанную пожелтевшую фотографию, на обороте которой юношеским почерком было написано: «Помни меня!»