Мой папа родился 12 ноября 1936 года. Ему было четыре с половиной, когда началась война. О том времени он не рассказывал, от того, что было больно его вспоминать, или - мое счастливое детство не оставляло места для его рассказов. Однако, со словом «голод» он познакомил меня довольно рано. Во время игры в лошадь и наездницу, когда он на коленях кружил по комнате и возил меня на спине, я обнаружила на его коленных суставах шишки, которые причиняли ему боль. На колени мы стали привязывали подушки, а папа мне объяснил, что это последствие перенесенного голода во время блокады. Существенно позже, когда я уже училась в институте, во время одной из автобусных поездок, на пути в Новгород, удалось его разговорить поподробнее. Папа рассказал мне, что первую блокадную зиму 1941-1942 гг., самую трудную и суровую он провел в Разливе на Гагаринской улице. Отец Николай (мой дед) ушел на фронт, поэтому его мама (моя бабушка Елизавета) с двумя детьми (у папы был двухлетний брат Коленька) объединилась со своей матерью (моей прабабушкой) Анастасией и сестрами Анисией и Екатериной, которые с детьми тоже перебрались в дом на Гагаринской. Все жили в одной комнате с печкой. Когда закончились запасы дров, то топили мебелью, разбирали второй этаж дома. За хлебом женщины ходили пешком к Финляндскому вокзалу, поскольку движение поездов на Ленинград было прекращено. Такой поход требовал много физических сил и занимал целый день. Все были иждивенцами, поэтому нормы хлеба полагались самые маленькие. Еще папа рассказывал, что работал детский сад. Всем детям нужно было принести игрушку. И он отдал сбрую для лошадки, которую сломали почти сразу. Чему он очень огорчился и расстроился и сказал бабушке, что больше в детский сад не пойдет. Его действительно больше не водили, но, скорее всего по каким-то другим причинам.

Папа хорошо помнил крапиву и сосновые лепешки. Говорил, что он понимал, что нужно есть, даже если это совсем не вкусно. Но Коленька не ел, он умер в июне 1942г, после прабабушки Анастасии и племянника Кости. Весной 1942г. стало существенно легче, но люди, пережившие зиму, теряли силы и умирали. Осенью 1942г. появилась возможность эвакуации через Ладогу. И чтобы не рисковать жизнью оставшихся детей решили уезжать. На их глазах был взорван катер с вещами, на который сами они не поместились и ждали следующего. Бог миловал их жизни. А на том берегу ждала Кобона – храм св.Николая Чудотворца, за могучими стенами которого получали первый приют и питание обессиленные люди из Ленинграда. Затем путь их следовал через Войбокало, через северную железную дорогу в Казахстан. В деревне Мойровка Купинского уезда прожили какое-то время, расселенные по дворам. Местные жители не очень жаловали постояльцев, поэтому бабушка старалась скорее связаться с эвакуированными в Новосибирск братьями, чтобы получить вызов и переехать к ним. В Новосибирске в одной комнате жили очень большой одной семьей. Там папа пошел в школу. Бабушка работала уборщицей, а позже – поваром.

В Сестрорецк вернулись в 1948 году, когда стало возможным расторгнуть трудовой договор. Выяснилось, что отцовский дом, в котором они жили до войны, продан сестрой деда Николая. Их записали «умершими». Защитить свои права стоило больших денег. У бабушки их не было. Связь с отцом (дедом Николаем) прервалась в декабре 1941 года, бабушка сохранила его последние письма. Запросы о его судьбе результата не дали. Поскольку на «безвести пропавших» людей не полагалась пенсия, бабушке было очень трудно одной. Папу решили определить в артиллерийское училище, где он бы имел одежду и питание. Но видимо это была не его дорога, в училище он не прошел по здоровью. Старался учиться на хорошо и отлично. После школы поступил в Политехнический институт, закончил, защитил кандидатскую диссертацию. Преподавал на физико-механическом и механико-машиностроительном факультетах. Умер он 10 июня 2003 года, похоронен на Сестрорецком кладбище, рядом с бабушкой, как и просил. Еще он очень хотел переехать жить в Сестрорецк.

«Люди людьми живут», есть такая поговорка. Папа всегда бескорыстно помогал, болел за дело, работал и жил с высокой самоотдачей. Во многих случаях, когда мне нужно принимать решение, я спрашиваю себя – как бы поcтупил он. Он научил меня думать своей головой и нести ответственность за свои поступки.