Отец родился 20 ноября 1922 года в деревне Чижово Загорского района. В декабре 1941-го его вызвали в военкомат для прохождения медкомиссии. Однако отец ее не прошел по стоянию здоровья. Возвращаться домой он не захотел, так как почти все мужчины призывного возраста в то время воевали на фронте. На некоторых уже и похоронки пришли. Отец упросил членов комиссии зачислить его добровольцем. Из Загорска он был направлен в Гороховецкие лагеря под Горьким. Шли пешком, питались сухим пайком. В Гороховце им выдали обмундирование. Одели очень хорошо: новые полушубки, военные сапоги, теплые рукавицы. За две недели отец прошел курс молодого бойца, принял присягу. И его взяли автоматчиком в военную часть под Козельском.
Когда прибыли на место, начштаба посмотрел на отца (на тот момент он весил 56 кг) и оставил у себя писарем. У отца был замечательный почерк, и писал он без ошибок. Но шли жесточайшие бои, и был дан приказ в кратчайшие сроки взять деревню Крутицы. Немцы сопротивлялись отчаянно. Несколько дней наши ходили в атаку. Потери были огромными. Комбат вызвал отца и сказал: «Ну, сынок. Посылать больше никого. Завтра пойдешь в бой. Если выживешь, опять к себе возьму». Деревню отбили, но комбат там и погиб.

Дальше с боями продвигались на Смоленск. Броски были по 20 км в сутки. Шли по сугробам, падая от усталости, часто голодные, так как кухня не всегда успевала. Командиры подбадривали: «Ребята, еще немного, через 3 км деревня, отогреемся, отдохнем». А заходишь в деревню – одни печные трубы, все сожжено. Так за зиму в домах ни разу и не были. Спали в окопах, а то и просто на снегу. Командир кричит: «Привал до утра! Окопаться!» Какое там окопаться! Сил не было совсем: разгребали немного снег и засыпали. Но толком поспать и отдохнуть не удавалось – мороз пробирал до костей. Многие согревались водкой. После каждого боя ее было немало: бойцы погибали, а пайка доставалась живым. Были и те, кто погибал из-за этого: переберут и мороза не чувствуют.
В первые дни боев очень страшно было ходить в атаку. Впереди голое поле. Дальше немецкие заграждения и шквальный огонь. Отец думал сначала, что только ему страшно. А пригляделся к остальным – не люди, роботы. Глаза ничего не выражают, лица неживые. Правда, были и отчаянные до безрассудства ребята. Один из них – Сашка (фамилию отец называл – не помню). Про таких говорят: «Сам черт». Ничего не боялся, словно играл со смертью. Высунется из окопа по пояс, без каски, и поливает из ручного пулемета. Сколько раз ему говорили: «Не будь дураком!» А он отвечал: «Я героем буду». Так и получил пулю прямо в середину лба.

23 февраля 1943 года отец получил первое ранение. Они шли в наступление, и немцы открыли минометный и артиллерийский огонь. Что-то словно ударило по ногам выше колен и обожгло. Галифе стали теплыми и мокрыми. Отец снял их и увидел рваные раны на обеих ногах. Закружилась голова, сознание помутилось. Стал звать на помощь. Подбежала молоденькая медсестра. Обработала раны, перебинтовала. За поворотом дотащила до ближайшей воронки. Сняла с себя шинель, укрыла. Сама в одном коротком ватнике убежала помогать другим. Бой переместился далеко вперед. Отец думал: вот и конец.
Пролежал около суток. Вдруг слышит: «Солдатик, солдатик. Ты еще живой?» Медсестра вернулась, нашла. Привела двух санитаров с волокушей. Вытащили с поля на дорогу, где ждала подвода. Уложили в сани, напоили водкой (хотя ни до войны, ни после отец никогда не пил). И такое блаженство наступило! Живой, вокруг свои, снег под полозьями скрипит, словно и нет войны, и он в своей деревне. Боль куда-то ушла, и отец запел: «Окрасился месяц багрянцем…». Операцию делали в палатке. Раны были сквозные, кости не задело. Зашивали почти «на живую». Чуть полегчало – стал проситься на фронт. Освобождал Польшу, Германию. Были и еще ранения…
Победу встретил в Германии. Вернулся домой. Из 22 призывников в деревню вернулись только двое.
Скончался отец 11 декабря 2002 года на 81-м году жизни.