АГЕЕВ Кузьма Лазаревич 1911 д. Меньшиково Спешковского с/с; призван: Алтайским РВК 23 06 1941; Великая Отечественная; рядовой, связист; 71-й дорожно-экспл.полк, 861-й сп; демоб. 1942, по ранению; сквозное ранение грудной клетки, левой руки, ноги в рукопашном бою; председатель колхоза, бригадир, инвалид 2-й гр.

В ТЕ ГРОЗНЫЕ ГОДЫ

До Великой Отечественной войны я жил в Алтайском крае, работал в финансовых органах.

23 июня 1941 года меня призвали в армию, а в первых числах июля наша часть, проехав Москву, выгрузилась в Калининской области и в первую же ночь под Ржевом получила боевое крещение.

Наш 71-й дорожно-эксплуатационный полк, сформированный на Алтае из сибиряков, непосредственно подчинялся Ставке Верховного Главнокомандования. Первую задачу нам поставили такую: дать постоянную дополнительную телеграфную связь между штабом фронта и Москвой (250 километров) и проложить гравийный тракт с Волоколамского шоссе, от города Лотошино, по полям и лесам, через деревни Иващенка, Орловка и другие до Погорелого Городища под Ржевом. Под непрерывными бомбежками и налетами вражеских десантов мы задание выполнили и продолжали строительство постоянной связи и дороги от Ржева в верховья Волги, непосредственно к фронту. Когда фашистские полчища двинулись на Москву, наш полк от дорожных работ перешел к обороне на подступах к Ржеву, потом с ожесточенными боями, сдерживая противника, стал отходить к Волоколамску. Здесь левее нас сражалась Панфиловская дивизия, а наш полк занял позиции в самом центре города. Затем начались бои за город Истру, который от Москвы в 32 километрах. Поскольку наш полк был техническим, мы имели лишь винтовки, ручные и зенитные пулеметы. Несмотря на легкое вооружение, сибиряки дрались героически, и дорожно-эксплуатационный полк удостоен гвардейского звания.

Нас сменили свежие войска, а мы на переформировке в Рязанской области получили пополнение и 1 декабря 1941 года снова погрузились в эшелон. Поехали под Ленинград. С Тихвина обходным путем, лесами, пешком вышли к станции Войбакала. Отсюда мы снова под бомбежками и обстрелами проделали автомобильную дорогу через поля, леса, деревню Шум на Ладожское озеро.

По этой дороге со станции Войбакала через Ладогу сразу же стали доставлять продовольствие, войска и боеприпасы осажденному Ленинграду, обратно вывозили тяжело раненных бойцов и гражданское население — в основном детей и стариков.

В конце декабря сорок первого личный состав нашей роты, кроме среднего комсостава, передали на пополнение в 861-й стрелковый полк. В его составе нам довелось сражаться с врагом в районе станций Мга, Вороново, Синявино, Жихаревка.

На восьмом месяце моего боевого пути, 11 февраля 1942 года, меня тяжело ранило. Когда очнулся, то двигаться поначалу не мог. Руки не действуют, а ногами шевелить можно. От меня валил пар, мучила жажда. Рядом был пулемет ≪максим≫, из людей —никого.

Ртом хватил грязный от копоти снег и почувствовал себя живее. Пришла мысль как-то отползти в сторону: через меня стреляли гитлеровцы. Попытался встать. Это долго не удавалось, но все же поднялся на ноги. В глазах замельтешили желтые и красные огоньки. Иду в ту сторону, куда отошли наши.

Через 20 метров по мне застрочил немецкий автомат, и я снова упал: пуля попала в левую ногу и застряла под коленом. И еще впился небольшой осколок, однако нога продолжала подчиняться.

Здесь меня обнаружил командир соседнего взвода и послал за мной двух санитаров с лотком. За сбитой сосенкой они оказали мне первую помощь и вытащили из-под носа у немцев.

Доставили меня волоком на перевязочный пункт, оттуда на лошади —в санчасть, потом автомашиной —по болотным кочкам, и под вражеским обстрелом —до санбата уж к вечеру.

Спустя шесть дней меня вывезли на станцию Жихаревка. Госпиталь там размещался в двухэтажном каменном здании. Раненых много. Рядом стояли зенитные орудия. Они вели сильный заградительный огонь, не давая фашистским бомбардировщикам бомбить госпиталь и прилегающий к нему район.

Вечером 22 февраля 1942 г. одна из вражеских бомб все-таки попала в госпиталь. Я лежал в коридоре нижнего этажа на санитарных носилках, возле круглой печки, обшитой железом. Каким-то чудом в числе трех человек из всего госпиталя я остался живым.

На рассвете 23 февраля меня перевезли в товарный вагон. Туда же поступали и новые раненые с передовой.

Но не успел наш эшелон тронуться, снова началась бомбежка. Она продолжалась с небольшими перерывами весь день. Многие вагоны разбило, а в нашем оказалось лишь несколько пробоин от осколков.

Провезли нас через Волхов и Тихвин в рабочий поселок Бокситогорск, где был госпиталь. Оттуда через месяц —в Киров. Там меня постепенно поставили на ноги, восстановили правую руку, а левая так и осталась бездействующей. На фронт вернуться больше уже не довелось.

Свыше 32 лет прошло с тех пор, но разве все это забудется. Не забыт и мой скромный солдатский труд в те грозные годы. За боевые отличия меня наградили орденом Отечественной войны второй степени и четырьмя медалями.

Трудное было время. В первый год войны нам не суждено было продвигаться вперед. Не всегда удавалось и сдерживать врага. Но мы изматывали его силы и готовили путь для нашего наступления в последующие годы. И как бы тяжело нам ни приходилось, мы верили в нашу победу.

К. Агеев; ≪ЗТ≫, 6.03.1975

Агеев Кузьма Лазаревич // Книга памяти. 1941-1945. Очёрский район. Т. 2. - С. 19-20.