НОВОСТИ ДВИЖЕНИЯ Подольск

А. Беломестнов.

Координатор "Бессмертного полка" в Подольске.

Осень 1941 года стала худшим моментом за всю Великую Отечественную. Красная армия под градом ударов едва не начала разваливаться. Одна катастрофа следовала за другой. После краха Юго-Западного фронта в Киевском котле последовало грандиозное наступление вермахта на Москву. Начавшееся 30 сентября сражение быстро превратилось в катастрофу РККА: в двойной котёл под Вязьмой и Брянском попало сразу несколько армий. Вермахт покатился к Москве, встречая лишь минимальное сопротивление. Люди, которые должны были защитить столицу, в лучшем случае мучительно пробивались из окружения, в худшем — пополнили собой списки пропавших без вести.

Ставка изымала резервы отовсюду, откуда это было возможно. Под Москву отправлялись части, предназначавшиеся для прорыва блокады Ленинграда, в бой пошли зенитные полки, росчерком пера превращённые в противотанковые, на фронт отправились дивизии ополчения. Наконец, источником подкрепления для рухнувшего фронта стали военные училища.

Само по себе такое решение говорит о крайней степени отчаяния. От качества офицерского состава зависит слишком многое, чтобы разбазаривать командиров, пусть и будущих, в качестве обычной пехоты. Курсант, безусловно, подготовлен значительно лучше обычного бойца, курсантский отряд неизбежно показал бы лучшие боевые качества, чем обычная пехота, но бросать сформированные полностью из курсантов части на фронт — то же, что забивать гвозди микроскопом. Однако выбора у Ставки не было: требовалось остановить неприятеля на подступах к заводам и транспортным развязкам Москвы любой ценой.

5 октября подольские пехотное и артиллерийское училище были подняты по тревоге. Они должны были пойти в бой под руководством собственных начальников — генерал-майора Смирнова и полковника Стрельбицкого. В качестве рубежа им назначался Малоярославецкий укреплённый район. За громким названием скрывалась жидкая цепочка из недостроенных бетонных ДОТов на подступах к Москве. Укрепления состояли только из бетонных коробок: о маскировке позаботиться не успели, вентиляция смонтирована не была, электричество отсутствовало, приборов наблюдения не имелось. На такой скверной оборонительной линии курсанты должны были встречать лавину группы армий "Центр". Артиллерии недоставало, поэтому курсанты использовали в том числе наскоро отремонтированные учебные орудия, некоторые из которых видели еще Русско-японскую войну, и даже музейные пушки.

3500 курсантов появились на фронте как нельзя вовремя. Юхнов уже пал, восточнее Угры держались батальон десантников и остатки изувеченной танковой бригады. Напротив находились эсэсовцы из дивизии "Дас рейх".

Курсанты тут же втянулись в тяжёлые бои. Основной опорный пункт курсантов находился в районе села Ильинское, однако для того, чтобы училище могло развернуться в боевой порядок, вперёд отправился передовой отряд. Во встречных боях он почти полностью полёг, однако за те дни, пока шли бои, курсанты сумели оборудовать оборонительный рубеж у Ильинского. Несколько рот в помощь курсантам сформировали из рассеянных остатков разбитых ранее частей: солдаты шли на восток без командования и контроля. Боевая ценность этих рот, правда, оказалась незначительной: сами курсанты только иронизировали по поводу "стальной пехоты".

Между тем направление наступления эсэсовцев сместилось севернее. Непосредственным противником курсантов теперь становилась 19-я танковая дивизия под командованием Отто фон Кнобельсдорфа. Этот генерал много раз мог погибнуть ещё в Первую мировую, участвовал в походе на Польшу, захвате Франции. Послужной список Кнобельсдорфа мог сам по себе привести в трепет. 19-я танковая вступила в битву за Москву уже несколько потрёпанной, но ещё сохраняющей ударную мощь: 149 танков перед началом операции. Её костяк составляли чешские танки 38(t) "Прага".

Позиции курсантов немцы избрали для прорыва не случайно. Попытавшись пробить оборону русских по соседству, они наткнулись на "тридцатьчетверки" и решили попытать счастья там, где танков не было.

Однако вместо лёгкого прорыва им пришлось вести труднейшие бои посреди осенней грязи. Курсанты защищались за речкой Выпрейка. Речка узкая и мелкая, но она мешает движению техники. Даже недостроенные бетонные огневые точки давали куда лучшую защиту от артиллерийского огня, чем обычные окопы, так что танковая дивизия начала топтаться перед линией ДОТов без видимых результатов. Немцы имели мощный артиллерийский кулак, танки, но лобовые атаки неожиданно провалились.

Следующим шагом Кнобельсдорфа стал захват плацдарма за Выпрейкой. Учитывая длинный фронт обороны училищ, немцы справились с этой задачей и перехватили шоссе в тылу у курсантов. Однако танковая дивизия – это не только боевые машины, это множество автомобилей снабжения, а их просто так пустить через реку немцы не могли. Требовалось взять Ильинское.

Мотопехота увязла в боях, Ильинское огрызалось огнём, и тогда немцы решили атаковать опорный пункт не с запада, а с востока. Для этого была подготовлена танковая рота — 15 боевых машин и батальон мотопехоты. 16 октября должно было стать кульминационным моментом поединка танкистов с курсантами.

Грязь и дожди не позволяли немцам далеко уходить от дорог, атака планировалась прямо по шоссе с расчётом на внезапность. Кнобельсдорф и представить не мог, что ждёт его ударный отряд.

Курсанты имели слишком мало орудий, чтобы расставлять их по фронту, поэтому предпочли создать сильную артиллерийскую группу в резерве в глубине своих позиций. Кроме старых музейных агрегатов они располагали мощными 85-миллиметровыми зенитками и 76-миллиметровыми орудиями на прямой наводке. Танкисты вермахта понятия не имели, с чем им предстоит столкнуться. Вскоре наблюдатели курсантов заметили проступающие через дождь и туман силуэты техники. Поначалу их приняли за своих – колонна всё-таки шла с востока, но, как только немцы приблизились, все сомнения отпали. Один из курсантов в бинокль разглядел балкенкройцы на броне и открыл огонь.

Если русские сначала не поняли, кто движется в их сторону, то солдаты панцердивизии вообще не видели опасности, пока не началась стрельба. Условия были практически полигонными. На дистанции в 200 метров на немецкую танковую колонну обрушивается жесточайший прицельный огонь. Уйти с дороги немцы не могли, а их самих расстреливали, как в тире.

Чешские "Праги" в современной литературе принято недооценивать. Между тем, по меркам 1941 года, это были вполне приличного уровня боевые машины, живучие и надёжные. Однако теперь на них сыпались тяжёлые снаряды 85-миллиметровых зенитных пушек. Они не только пробивали броню, но и производили настоящее опустошение внутри танков. "Праги" горели, содрогались от внутренних взрывов. Из подбитых в тот день немецких боевых машин только две подлежали восстановлению. Из 14 танков 6 сжёг расчёт одной-единственной пушки под командой Юрия Добрынина.

Немецкий связист, участвовавший в этом бою, писал:

Танки могут двигаться только по шоссе, т.к. прилегающая территория к шоссе засажена деревьями. Уже перед подходом к Сергиевке из леса по пехоте открывают огонь, принуждая её спрыгнуть с брони танков. Танки едут дальше, чтобы пробиться через Ильинское, тем не менее два из них подбиты. Пехотинцы принимают бой, при этом не видят противника. Вскоре появляется отставшая вторая группа из семи танков и вступает в бой с противником. Пехота продвигается цепочкой в кювете по обе стороны шоссе. Ситуация становится серьёзнее, чем мы ожидали. Мы полагали, что наступая 15 танками, мы столкнёмся только с незначительным сопротивлением. Первая половина танков достигла цели наступления, однако не возвращается. Другие танки медленно подходят к нашей возвышенности перед Сергиевкой. В середине шоссе стоит уничтоженный немецкий танк, на коротком расстоянии от него другой, который съехал в кювет и не может ехать дальше. Пули свистят над нашими головами, нет возможности даже высунуть голову. Головной танк горит ярким пламенем, открывается люк башни, из которого экипаж бросается в воронку. Опасность в том, что наше наступление остановилось. Танки стоят на шоссе, и это верные мишени для русских пушек, которые стреляют очень точно. С шипением снаряды проносятся над шоссе. Не успели мы отойти от первого шока, как подбивают ещё один танк. Экипаж также покидает его. Следом подбиты ещё два танка. Мы с ужасом наблюдаем горящие танки и слышим русское "Ура!", хотя не видим врага. Наши боеприпасы на исходе. Через полчаса нас охватывает паника. Стоят шесть подбитых танков и всё ещё стреляют пушки. Что нам делать? Назад? Тогда мы попадаем под пулемётно-оружейный огонь. Вперёд? Кто знает, сколько вражеских сил в деревне, а у нас кончаются боеприпасы. Перебежками солдаты занимают противоположный ров. Здесь под прикрытием ёлок стоит седьмой танк, который вызывает на помощь первую группу из Ильинского. Вскоре и этот танк получает попадание и загорается. Из танка выбегает лейтенант. Это, пожалуй, решающий момент этого боя — из Ильинского вернулось 6 танков. В это время с запада военные инженеры под обстрелом ДОТов пытаются наладить переправу в районе разрушенного моста через реку Выпрейку. Танки, которые возвращаются из Ильинского, появляются как спасатели. Во главе два танка Pz IV. Они подходят и берут на прицел зенитки противника. Но уже после первых выстрелов, произведённых ими, получает попадание и горит ярким пламенем первый танк. Экипаж выбегает из горящего танка. Вскоре после этого получает попадание также второй танк. Мы разочарованы. Последние два танка Pz 38 начинают движение полным ходом…

Автор этого текста позднее погибнет под Москвой.

Атакующую колонну выкосило почти подчистую: из всех танков ушёл своим ходом с поля боя только один. В порядке компенсации за него курсанты спалили машину с боеприпасами и два бронетранспортёра. Это было полнейшее фиаско.

Почему немецкая пехота не поддержала собственных танкистов? Отличное взаимодействие пехотинцев с танками было одним из козырей вермахта, и в других условиях расчёты зениток могли пасть жертвами огня винтовок и пулемётов. Однако расстрел колонны произошёл стремительно и, прежде чем солдаты перегруппировались в лесополосе для новой атаки на курсантов, бронетехника уже оказалась выбита.

Со своей стороны курсанты и их командиры показали ясное тактическое мышление. Орудия были как следует замаскированы и приспособлены для фланкирующего огня. Немцев на шоссе расстреливали даже не во фланг – в тыл.

Бой у Ильинского получил неожиданно широкую известность в Третьем рейхе, а затем — в ФРГ. Колонна разбитых танков оказалась впечатляющим зрелищем. Редко кто из проезжавших по шоссе отказывал себе в том, чтобы сделать пару фотографий. Фотокарточки со сгоревшими "Прагами" частью перекочёвали из личных коллекций в архивы и в официальную историю пострадавшей дивизии. Собственно, именно этим фактом объясняется сравнительно малая известность успеха у Ильинского в Советском Союзе: о бойне "панцеров" гораздо подробнее поведали немецкие источники. Слишком многие курсанты, участвовавшие в бою, погибли и уже не могли ничего рассказать, а за подтверждением успеха пришлось бы обращаться в архив 19-й панцердивизии. За всё время сражения под Москвой звёзды героев получили 36 курсантов, за бой у Ильинского — ни один…

Чуда всёже не случилось. Немцы не смогли пробить оборону у Ильинского изящным обходным манёвром, но сумели сделать это грубой силой. Ильинский рубеж пал после серии массированных атак. Общий отход прикрывал пушечный ДОТ (пушку курсанты смонтировали сами), который после отчаянного боя был окружён сапёрами и взорван.

Немцы охватывали Ильинский сектор обороны, так что курсантам пришлось уже не отходить на новые рубежи, а пробиваться из окружения. Из 3500 курсантов около 2500 погибли или были ранены. 25 октября уцелевших курсантов вывели с фронта. Однако своё дело они сделали: 30 километров немцы преодолевали почти неделю, вместо блицкрига получилось медленное прогрызание обороны с тяжёлыми потерями, а бой под Ильинским так и остался одним из самых тяжёлых для немцев осенью 1941-го.

Кромешной осенью 1941-го года Советский Союз стоял на грани полного военного поражения. Группа армий "Центр" неслась к Москве тараном, резервами плескали на неё, как водой. Однако сокрушительный военный механизм вермахта непрерывно, хотя и не всегда заметно, подтачивался. Любой убитый или раненый, покидавший ряды наступающих, любой подбитый танк приближал тот роковой момент, когда истощённые группы армий потеряют ход и остановятся. Для этого требовалось "всего лишь" вывести из строя достаточное количество нацистов и уничтожить достаточное количество техники.

Подольские курсанты оказались одними из лучших в деле истощения вермахта. Полтора десятка танков могут кому-то показаться не ахти каким достижением, но любое грандиозное сражение состоит из небольших боевых эпизодов. К декабрю 1941-го такие грозные летом и осенью панцердивизии оказались уже не в состоянии не только наступать на Москву, но часто — даже защищаться. В том, что в декабре и январе незадачливые завоеватели откатывались от столицы, теряя остатки техники, заслуги подольских училищ очень значительны. Воюя против тотально превосходящего противника, имея жалкую защиту в виде нескольких недостроенных бункеров, они смогли нанести неприятелю болезненный удар и заслужили своё место в истории.