НОВОСТИ ДВИЖЕНИЯ Новозавидовский

Три четверти века назад, на территории нашего края развернулись кровавые ожесточенные бои с немецкими войсками, рвавшимися к Москве. Существует гигантская база воспоминаний ветеранов, созданная в рамках проекта «Память народа», и включающая в себя рассказы о боях нескольких тысяч непосредственных участников. Мы выбрали фрагменты воспоминаний ветеранов, где говорится именно о боях в районе Завидово и в соседних населенных пунктах.

Марк Иосифович Лурье, морской пехотинец.

Утром появился лейтенант, "покупатель", объявил: "Вы будете служить в 84-й морской стрелковой бригаде, сформированной из моряков Тихоокеанского Флота. Состоять в ударной армии это большая честь, это все равно, что быть в гвардии. Тем более, что теперь вы в морской бригаде, то есть в морской пехоте, и хоть моря здесь нет, вы всегда должны об этом помнить. Не уроните честь моряков!".

Потом состоялся форсированный марш до Ново-Завидово, стоял тридцатипятиградусный мороз, а с нас пот катил градом. Сказали: "Привал будет с обедом, кухня впереди!". И действительно, еще до того как мы пришли в Ново-Завидово, на привале нас накормили, давали щи из полевой кухни, сверху слой жира в палец толщиной, даже пар не подымался над котелком. Замерзший хлеб рубили топором.

Вечером мы пришли в бригаду. В батальоне выдали оружие: винтовки-"трехлинейки", патроны насыпали горстями в шинельные карманы, подсумки нам выдали только через неделю, а вот обоймы никто так и не получил, каждый патрон вставляли вручную. Автоматов в бригаде я не видел.

Морской стрелковой эта бригада уже считалась условно, большинство моряков к январю перебило в боях под Москвой, нам все показывали на одного героического краснофлотца по фамилии Череп, но и он вскоре был убит. Моряков, оставшихся в стрелковых батальонах, определяли по флотским ремням и тельняшкам...

Заняли оборону вдоль опушки, а утром по полевому телефону передают в батальон: "Кто у вас там Лурье? Пусть срочно прибудет в штаб бригады!". Явился в штаб, там два пленных немца под охраной, один раненый в ногу, а второй был белобрысый типичный немец, фамилия его была Боксенбергер. Начался допрос, я взял солдатские книжки, все перевел, и тут второй немец орет: "Предатель фюрера и Германии!". Принял меня за своего, ведь говорил я по-немецки без какого-либо акцента...

Мефодий Петрович Жежель, танкист.

Никогда не забыть ожесточенные бои в Завидово.Однажды пришлось выполнять личное приказание генерала Лелюшенко. От станции Завидово еще было село Завидово рядом на возвышенности, там, в удобном месте стоял немецкий танк и обстреливал все дороги и наши войска. Вот точно так же Лелюшенко показал точку местности у станции Завидово и сказал, надо добраться до него с любой стороны и уничтожить танк. Оказалось, что строилась новая школа, сруб уже был выведен до крыши. И вот там немецкий танк пристроился возле этой постройки и крутился, куда ему нужно. Добирались мы осторожно. Перед заданием мы взяли с собой бидон с мазутом. Несколько раз делали остановку, чтобы лучше увидеть, где именно он стоит. Командир Коледа разведал, где стоял танк. Остановились и сильно намазали гусеницы и катки мазутом, чтобы уменьшить шум при движении. Ну и решили сначала тихим шагом, на малом газу, а потом на полный газ и сразу встретились. Из-за угла постройки с хода влепили снаряд по немецкому танку, и он загорелся. Но надо отдать должное, немцы не растерялись. С уже горевшего танка повернули на нас башню и выстрелили. Попали нам по гусенице, гусеница обвисла. Двигаться нельзя, пушка работает, в основном пулемет бил по горевшему танку. Экипаж с горящего танка выпрыгивал, а наш пулемет их добивал.

Сергей Федорович Долгушин, летчик-истребитель.

Как-то Сергей Макаров с разведки шел вечером, уже почти темнота была. И вот он докладывает, что в Клину сели семерка "Юнкерсов" и шестерка "Мессершмитов". Что делать? Решаем ударить по этому аэродрому. Доложили командиру полка, что хотим ударить. Взлетаем с рассветом, надо оказаться над аэродромом в тот момент, когда они завтракают. Так и получилось. Мы взлетели, ушли на Завидово. С нами должны были лететь штурмовики Ил-2, 20 самолетов. Но 19 рассеялись, только один добрался к нам. Его пилот в прошлом сам был летчиком-истребителем, и вот он добрался. Это был лейтенант, я забыл его фамилию. Мы решили: он и Сережка Макаров подвешивают бомбы, бьют по столовой. Я их пропускаю вперед. Мы штурмуем самолеты и бьем по столовой. Мы приходим: у одного мотор крутится, прогревает он его. Мы спикировали, и сразу же его сожгли. И мы начали штурмовать! В результате мы сожгли 5 "109-х" и 6 "Юнкерсов". После этого мы прошли над ними - а на аэродроме уже самолетов нет, только обгоревшие. Потом разведчики нам доложили, что здание столовой разбито, разгребают и выносят трупы! И что столько-то самолетов сожжено...

Степан Александрович Стяжкин, пехотинец.

Мы были 7-м отдельным комсомольским лыжным батальоном. Зима, конец ноября. Отделённый говорит, что нам дано задание - вон, деревня Завидово, взять 2 дома. А тут был, видимо, кирпичный завод, потому что много было выкопано ям.  Из леса когда пошли, ступаем, а там что-то мягкое. А потом смотрим, - снежок-то сдуло, - на рукавах у них пришиты якорьки. Видимо, морская пехота. Вот тут уже стало не до геройства.

И вдруг выходят 2 танка. Тут стало страшно. Куда? Что там одна граната? А потом вдруг слышим обстреливают эти танки, слышен гул орудий, близкий очень. А потом оказывается - это бронепоезд подошёл. Утром рано немец перешёл в наступление. Сильный был миномётный обстрел, пулемётный. Мы же не знали, не видали эти мины. Разорвётся, воронку потрогаешь рукой, она горячая такая.

Валерий Павлович Барышников, военный фельдшер.

Я хочу сказать, что ужасно было на канале Москва-Волга. Если бы я только не был фельдшером ... Я тогда отправлял раненых партиями. Их собирали - машина пойдёт в подмосковные районы, где были госпитали, - так в них отправишь. Прихожу на утро во время затишья, смотрю. На шлюзах канала столько было крови пролито, и вся кровь оледенела. И не поймёшь - кто тут наши, кто немцы? Все трупы заморожены, подо льдом и на льду ... Столько было раненых, ужас! Ужас!

Потом километров 8 - 10 прошли по ту сторону канала. И что видели? Трофеи! Такие трофеи: пушки калибром 305 мм тянул на двух тягачах. Можете представить? И сказано им было, видимо - ни одного выстрела! Это последний-то приказ был Гитлера - без всякого выстрела взять Москву. Повар был шутливый в роте связи. Он залез на эту пушку и сел задом на её ствол. Сидит и играет на гармошке - так было смешно!

Добрались до Клина, где остановились. А там нас встречает Михаил Иванович Калинин. Он поздравил нашего командующего и награду какую-то вручил. Настолько он был уважительный дяденька.

Александр Петрович Рогачев, пулеметчик.

В середине ноября нам выдали добротное обмундирование - байковое нижнее белье, телогрейку, шинель, маскхалат, подшлемник, валенки. Каски не было. Я был первым номером расчета ручного пулемета ДП. Так что я нес сам пулемет, а второй номер тащил две коробки с четырмя дисками. Выносливые ребята были, молодые… По 40 километров в день шли. На ногах кровавые мозоли. Они лопались, засыхали, потом эти портянки отдираешь… Так и шли.

Как же мы были неопытны! Когда провели результативную атаку, тут как-то легко. Вроде не напрасно товарищи погибли. А то берем деревню - бьем-бьем. Возьмем ее, а убитых немцев вроде и нет. Ну может лежат 30 убитых, а у нас человек 700. У наших бойцов и командиров вопрос: "Что же это такое? Мы потери несем, а немцы вроде нет". Говорили, что они убитых забирали и хоронили... Они очень умело воевали. У них армия была квалифицированная, с опытом боев, закалкой. Немцы умело ориентировались, выбирали позиции. Ну и ручной пулемет МГ-34 - это страшное, незаменимое оружие. У нас рота наступает, а у них отделение с одним пулеметом ее сдерживает. Огонь - сплошной, ливень. Несем потери, вперед-вперед, но пока их не уничтожим - не продвинемся. У них в случае чего машины наготове. Они гарнизон на машину сажают и в следующую деревню за 3-10 километров. Она опять укреплена. Немцы зимой в открытом поле не воевали, у них там блиндажи, окопчики, а мы поспим в лесу и опять в атаку по голому полю, по снегу. Вот так от деревни до деревни, все время своими ножками….

Лев Никитич Пушкарев

Первый бой я принял в рядах 3-й Московской Коммунистической дивизии. Бой был ночной - первый. Страшно было, непривычно было. Но я хорошо стрелял, у меня была винтовка СВТ - самозарядная винтовка Токарева на 9 патронов. И меня посадили в окопчик, вернее, в воронку от бомбы, на направлении возможного продвижения фашистских войск. Я там лежал, и когда начали наступать немцы, я, значит, стрелял по ним. Разрывом мины был ранен, вытащили меня. Рана у меня была - контужена и рассечена кожа на голове, но кость не пострадала: каска меня спасла. Но все равно кровью залило все глаза, стрелять не мог. Меня вытащили. Медсестра, моя однокурсница, которая вытащила меня с поля боя, отдала мне свою шапку - мою всю разбило, а она через полтора часа была убита...