НОВОСТИ ДВИЖЕНИЯ
Рождество на фронте
Удивительно много на сайте Бессмертного полка историй о важных событиях, произошедших на Рождество. Кому в эту чудесную ночь удалось бежать из плена, кому спастись от смерти, кому повидаться с матерью… Другое дело, что в лихие военные годы чудо могло смениться новыми испытаниями
«15 декабря под Жлобиным (Белоруссия) начал вылезать из окопа в атаку, услышал свист мины, будто ударило сзади, потерял сознание. Это осколок попал сзади в шею, прошел в нескольких миллиметрах от сонной артерии и остановился около позвоночника, задев нерв. Когда очнулся, вокруг лежали только мертвые. Так пролежал до вечера, то теряя сознание, то приходя в себя. А к вечеру услышал голоса – это была похоронная команда. Евгения нашли и отправили в медсанбат. Осколок задел нерв, он перестал разговаривать, пока везли на санитарном поезде, от тряски осколок сдвинулся и речь вернулась… Полной неожиданностью для солдата стало, что очутился в госпитале в родном Брянске.
Там увидел знакомого, делавшего проводку, позвал. Тот узнал не сразу – Евгений лежал перебинтованный, как кукла. Земляк поспешил с весточкой к родным. Было Рождество, 5 часов утра, Женина мать пекла плюшки… В госпитале Евгений пролежал четыре месяца, матери выписали постоянный пропуск, и она ухаживала за сыном.
За время войны Евгений получил три ранения. Осколок фашистской мины, который ему достали из раны после тяжелого ранения в позвоночник, хранится в нашей семье. Небольшой, тяжелый, металлический кусочек смерти…».
Александр Павлович Булычев. «Добровольцем ушел на фронт в первые дни войны. В июне 1943 года их группа пошла в разведку, оказалась в окружении у немцев и попала в плен. Спустя шесть месяцев, под Рождество, им удалось бежать. А далее – штрафная рота, несколько ранений. В 1950-м прошел суд, разведчиков реабилитировали. Александр Павлович вернулся домой».
«В ноябре 1943 года танковая бригада, в которой воевал Леонид Федорович, вступила в Киев. Немцы из города уже были выбиты, но окраине гремела канонада. Поступил приказ: маршем следовать в район Белой Церкви, где фашисты сосредоточили новые силы. Взвод Николаева получил приказ прикрыть отход и удерживать врага до прибытия подкрепления. Тяжелый бой продолжался двое суток, на третьи удача отвернулась от Николаева. Один снаряд попал в гусеницу, вторым сорвало люк, третий попал в мотор. Танк загорелся, и экипаж покинул машину. Танкистов настиг немецкий вездеход с десантом на броне. Сопротивление было бесполезно: даже личного оружия у танкистов не было - не успели выдать...
Николаева с однополчанином поместили в лагерь военнопленных на окраине Белой Церкви. Мысль о побеге не покидала. Рядом работали местные жители. Один из них, по фамилии Поляков, помог бежать, трое суток прятал пленных у себя. На четвертые отвел в лес – там, по слухам, были партизаны. Но в лесу наткнулись только на новобранцев, вышедших из окружения…
- На Рождество на нас вышли свои, - вспоминал Леонид Федорович, - однако вскоре радость сменилась тревогой: нас стала допрашивать контрразведка. Следователь обвинил меня в шпионаже в пользу Германии. Потянулись страшные дни – один допрос кончался, второй начинался, и так день и ночь. Следователь советовал «сознаться во всем», требовал подписать листы допросов. Я отказывался и настаивал на очной ставке с Поляковым. Поляков подтвердил, что мы не шпионы, и что побег организовал он.
Однако военный трибунал осудил Николаева по статье 58 на 10 лет ИТЛ. Пошли пересыльные тюрьмы: Харьков, Юрга в Кемеровской области, Озерлаг, Тайшет, Красноярск...
В конце 50-х окончился его срок. Николаев вернулся в родной Ярославль. Написал в Москву и получил ответ: приговор отменен, дело прекращено».
«…Из домов нас выгнали, заняли их фашисты. Мы перешли в окоп на огороде. Набилось народу человек 20. Спички гасли, так было душно. Сидели мы в окопе всю ночь, кругом рвались мины. Один снаряд разорвался недалеко от нашего окопа. Мы решили ползти по снегу через огороды в дом к Комоловым. В нем жили старики: дед Гриша и бабушка Акулина. Было Рождество – христианский праздник. У них на божнице горела лампадка. Акулина сварила для нас в двух чугунах картошку. Мы съели ее всю, вместе с кожурой, а маленькому Юре хозяева дали сладкой водички и пососать в тряпочке хлеб…».
Иллюстрация на обложке: худ. Верейский